На некотором расстоянии от садка китайца Су, где шхуны разгружают исландскую треску, находится забытый скверик с вековыми деревьями и каменной скамьей. Иногда, когда выглядывает капризное солнце, Су присаживается рядом со мной.

Однажды мое место занял неизвестный старик с черным котом.

Пока я шел по аллее, они не отводили от меня взгляда. Глаза джентльмена были серьезными и ласковыми, хотя в них ощущалась великая печаль; глаза кота напоминали глубинную зелень горного озера.

Когда я подошел ближе, таинственная парочка исчезла. Из-за кустов показался Су.

Я рассказал ему о странной встрече, выразив сомнение в реальности видения.

— В Книге Мудрости сказано, что не надо искать общения с призраками, — ответил он.

С тех пор я часто возвращался в скверик, издали наблюдая за аллеей и скамьей, но старик с котом больше не приходил.

В те времена я занимал комнату в одном пустующем доме на Нидл-стрит.

Однажды в коридоре послышались смех и разговоры.

Я взял лампу и смело вышел на лестницу.

По ступенькам степенно спускался большой черный кот, постепенно тая во мраке и глядя на меня яркими зелеными глазами.

— Вам знаком мужчина с седой бородой, одетый в просторное пальто из темного драпа, идущий вслед за мной? — спросил я одинокого полицейского на Райдер-лейн.

Коп сурово глянул на меня.

— Возвращайтесь домой, сэр, и не несите вздор; за вами никто не следит. На улице ни души, кроме вас и меня.

Ночью я услышал шелест страниц, а утром заметил, что бумаги на столе сдвинуты в сторону и на пере еще не просохли чернила.

Неужели невидимки пишут во мраке невидимые истории?

Су нанес мне визит; он принес стеклянный кубок, до краев наполненный тушью.

В мерцающем мраке вазы появились три фигуры.

— Мертвец, волшебный кот и дьявол, — сказал Су и, ничего не добавив, опрокинул содержимое кубка в рукомойник.

Я слышу, как из глубины тройной ночи — ночи Смерти, ночи Творения и ночи Зла — доносятся три призыва, обращенных ко мне.

Кто зовет меня? Кто зовет меня?

Чосер, умерший от отчаяния, что не завершил свое произведение?

Кот Мурр, плод тоскливого предчувствия умирающего гения?

Дух Бездны, зловещий символ безысходности?

В горстку дорожного песка я вложил сверкающий солнечный луч, шорох поднимающегося ветра, каплю проворного ручья и содрогание моей души, чтобы замесить тесто, из которого пекут истории.