И она была, мать твою, в восторге от этого.

Блядь.

Глава 20

Саммер

– Что значит, ты уезжаешь? – спросила я. Ладно. Это было больше похоже на визг, но я на самом деле ненавидела то, что это прозвучало так пронзительно.

Но дело было в том, что Рейн начал что-то значить для меня.

Не только из-за жизненных изменений и такого секса, что ломается спинка кровати (мы, на самом деле, сломали чёртову спинку). Хотя я и не настолько наивная, чтобы не понимать, что секс был немаловажным фактом. Но было нечто большее.

После нашего утреннего секса он принес меня в ванную и очистил рану на моей голове. И нанес тройную дозу антибиотиков.

Он поцеловал меня в лоб.

Он поцеловал меня в лоб.

Потом он взял меня за руку и отвел меня вниз на кухню, приготовил омлет, тост с маслом и именно такой кофе, как я люблю.

На самом деле, дело обстояло так, что было совершенно не важно, что происходило в лагере, ночью он вернулся ко мне в постель, нашел время, чтобы поцеловать меня, трахнуть и заснуть рядом со мной.

Дело в том, что его рука автоматически оборачивалась вокруг меня, когда кто-то из мужчин проходил мимо.

Это заключалось в том, что он не нянчился со мной, но все равно умудрялся быть милым.

Две недели.

Две недели утреннего секса, впервые в жизни я так увлеклась человеком, что меня совершенно не волновало утреннее дыхание.

Две недели, по крайней мере, одного совместного приема пищи в день. Две недели очень требовательного, очень доминирующего секса, от которого плавились трусики.

Я старалась напоминать себе, что это всего лишь две недели.

Две недели – это ничто.

Вы едва ли можете узнать кого-то за две недели.

Но я знала его.

Я знала его.

А он собирался оставить меня.

– Саммер... – начал он, его голос был твердым. Он прислонился к закрытой двери в ванную, смотря на меня сверху вниз, пока я сидела на краю кровати.

– Куда ты едешь? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал менее истерично. Я была жалкой. И убогой. Это было так не похоже на меня.

– На пробег.

– Пробег? Что это, блядь, за пробег?

– Деловая поездка, – пояснил он. Выражение его лица было непреклонным, его ореховые глаза не выдавали ничего, в этом заключалась вся подоплека. Это не был Рейн – мой приятель в кровати, это был Рейн – президент «Паладина».

– Как долго ты будешь отсутствовать? – Боже, я говорила, как ворчливая жена.

– Я сокращу её настолько, насколько это будет возможно.

Он ничего мне не ответил. Он оставлял меня одну в лагере, я никогда не ходила по лагерю без него, а он даже не собирался говорить мне, сколько собирался отсутствовать?

– Саммер... – сказал он, двинувшись в мою сторону, его голос был мягким. Он присел передо мной на корточки, его руки опустились мне на колени. – Я не могу сказать тебе, как долго это продлится, потому что я не знаю. Два дня езды в каждую сторону. Потом встреча – понятия не имею, сколько она продлится. Я ожидаю, что это пять дней, но допускаю, что возможно и больше.

Пять дней.

Это было не так страшно.

Я могла бы справиться с этим.

Я была уверена, что могла справиться с этим.

– Я оставляю Кэша здесь с тобой.

Мои брови сошлись вместе. – Разве он не собирался с тобой тоже?

– Да, но уже нет. Он остается здесь, поэтому он сможет присматривать за тобой. Ты его знаешь. Тебе спокойно с ним. И это хорошо, когда здесь есть кто-то, кому известна твоя история, поэтому он сможет приглядывать за тобой.

Приглядывать, потому что все затихло. После того, как Дика ликвидировали (хороший способ избавиться от дурного мусора), всё затихло. И под «затихло» я подразумеваю, что всё прекратилось. На улицах больше не было людей Ви. Больше не было копов, показывающих повсюду постеры с моей фотографией. Больше не было людей, следящих за владениями МК «Паладин».

Вместо того, чтобы успокоить, это, наоборот, беспокоило меня.

И пока Рейн не собирался обсуждать это со мной, говоря «оставить дела МК «Паладин» ему» (высокомерная задница), я знала, что всё это тоже не особенно его радует. Потому что не могло быть такого, чтобы Ви был напуган одним пропавшим прихвостнем.

– Прекрати вращать все эти шестеренки у себя в голове, – приказал он мне, сжимая мои колени. – С тобой все будет в порядке здесь. Это самое безопасное для тебя место из всех возможных. Даже, если меня здесь нет.

У меня возникла прочная, нелогичная, нелепая мысль, что я никогда не могла бы быть в безопасности, когда его не было рядом.

Потом я послала это полнейшее отсутствие логики ко всем чертям.

Потому что я не собиралась позволять себе быть слабой.

– Хорошо, – сказала я, пожимая плечами. – Я понимаю.

Его брови опустились так, как если бы он мог видеть всю меня насквозь, несмотря на мою браваду. Но я подняла вверх подбородок и старалась, чтобы выражение моего лица было как можно более безразличным.

– Понимаешь?

– Да, – согласилась я, вытягивая от него свои руки. – Хотя я собираюсь скучать по сексу, – сказала я, поднимаясь и отходя от него.

Я не ушла далеко.

Он сзади обхватил меня за живот, прижимая меня спиной к своей груди. – Будешь скучать по сексу? – спросил он, его голос звучал забавно с одной стороны, а с другой... он был каким-то ещё. Я не могла точно определить, что это было, особенно, когда не могла видеть его лицо.

– Да, – ответила я, мой голос был слегка запыхавшимся, потому что он так сильно прижимал меня. – Секс был довольно хорош. Я буду по нему скучать.

– Довольно хорош? Секс был... довольно хорош? – спросил он. Он знал, что я трахалась с ним.

– Ладно, – сказала я так, чтобы мой голос звучал сладко. – Уже прошел... почти целый день. Так что думаю, я уже начала забывать, было ли это так хорошо или нет.

Этого было достаточно.

Меня развернули, мои штаны и трусики стянуты с меня, и саму меня бросили прямо на кровать, рубашка была по-прежнему на мне. Затем, мгновение спустя, он был на мне, без рубашки и без штанов. А ещё секунду спустя, он вошёл в меня.