Он должен быть напуганным. Сотрясающимся от дрожи. Вымаливающим милость. Он должен чувствовать себя пойманным в ловушку и напуганным до смерти.

Он должен был почувствовать хотя бы малую часть того, что заставлял меня ощущать месяцами.

Он смотрел на меня так же, как и тогда, когда наклонялся ко мне в подвале у Ви, готовый нанести своим кулаком удар мне прямо в лицо.

Ну что ж...

Пошел. К чёрту.

Я ощущала всю злость как-то отстраненно. Она вспыхивала каждый раз, иногда, когда мой отец говорил что-то бестактное или подружка говорила что-то, что казалось излишне стервозным. Или когда кто-то подрезал меня во время движения по дороге, а потом забывал, как надо использовать педаль газа. Разные мелочи. Повседневные дела. Такие вещи, которые слегка поднимали градус и рождали за собой пару раздраженных слов.

Но это не было злостью.

Это была ненависть.

Мои ладони по бокам сложились в кулаки, воздух с трудом вырывался из моего носа, жар поднимался по моей коже, и каждый дюйм моего тела вибрировал.

– Саммер? – голос Рейна, достигший меня, звучал обеспокоено. Но он доносился до меня, как будто издалека. Потому что для меня его больше там не было. Как не было больше Кэша и Вольфа. Была только я и один из моих демонов.

И я больше не корчилась и не кричала.

– Вишенка, ты в порядке? – голос Кэша прошелестел позади меня.

Ещё до того, как решение даже сформировалось в рациональной части моего мозга, я набросилась на него. Я скользнула по полу прежде, чем кто-то смог моргнуть. Отведя назад свой кулак, я ударила его, прилагая каждую частицу своего веса (правда, он был не так велик). Но, несмотря на недостаток силы, кулак приземлился с удовлетворяющим треском, от чего его голова откинулась назад, посылая оглушительную боль от костяшек моих пальцев вверх по руке.

Но боль не была чем-то новым для меня.

И я, блядь, была чертовски уверена, что это меня не остановило бы.

– Хренов ублюдок, – прокричала я, с силой опуская свой кулак около его глаза.

В тот момент это были чистый адреналин и инстинкт. Мои руки, ногти, кулаки, удары, царапины попадали всюду, куда я могла достать: в лицо, грудь, живот. Один жёсткий удар коленом в пах, и стон, вылетевший из его рта.

Я чувствовала себя так, как будто шла к нему целую вечность, вытаскивая на поверхность ярость из самых глубин, наполненную воспоминаниями и ночными кошмарами. Наполненную настолько, что я была уверена, что я никогда не достигну её дна. Что я могла избить его до степени бесформенной плоти, и все равно не истратить и половины своей злобы.

А потом чья-то рука крепко обхватила меня за талию, сжимая и оттаскивая меня назад, в то время, как я пыталась продолжать наносить свои удары.

– Я так думаю, что это был обещанный мне кивок, так? – сказал мне на ухо Рейн веселым голосом.

От этого звука красное покрывало, укрывавшее все мое тело, исчезло, быстро спадая назад, заставляя меня, наконец, остро осознать боль в руках, кровь на них, всю реальность и то, что я натворила, тот факт, что у меня были зрители.

Мой взгляд переместился к Кэшу и Вольфу. Вольф выглядел явно позабавленным, его губы слегка приподнялись, вокруг глаз собрались морщинки.

Кэш пожал плечами.

– Думаю, он это заслужил, так? – спросил он, одаривая меня улыбкой.

Я снова посмотрела на Дика, улыбка которого похоже исчезла насовсем. Его взгляд был на мне.

– Ты собираешься убить его? – спросила я, мой голос был практически бездушным. Потому что мне было все равно. Мне должно было быть небезразлично. Он был человеком. Он был связан. И я была уверена, что они собирались забрать его последний вздох. Нормальный человек был бы в ужасе. Все, что чувствовала я – это надежда.

– Да, детка, – сказала Рейн мне на ухо, по-прежнему удерживая меня сзади.

Мои глаза вернулись к Дику.

– Гореть тебе в аду, ты, больной сукин сын.

Затем меня вытащили наружу, дверь захлопнулась и закрылась позади.

– Отпусти меня, Рейн, – я боролась, но добилась только того, что меня подняли вверх и понесли через поле, как ребенка.

Как ему удавалось идти, держа сопротивляющуюся женщину напротив своей груди, и не споткнуться, для меня это было загадкой. Мы остановились, и я почувствовала, как Рейн прислонился спиной к стене. Мои ноги коснулись пола, но его руки по-прежнему были на моей спине.

– Дыши, – потребовал он своим низким голосом.

Я втянула в себя воздух, чувствуя, как он заполняет меня внутри.

– Ты можешь отпустить меня. Я не собираюсь убегать.

– Я подержу тебя ещё минутку, – сказал он. – Как твои руки?

– С ними все в порядке.

– Саммер... – произнес он своим голосом, который звучал так, как будто он старался вразумить меня.

– Нормально. Боль просто адская.

От его смешка волосы около моего уха пошевелились, его тело слегка подрагивало напротив меня. Этот звук сделал всё так, что ярость куда-то ускользнула, и её сменило что-то другое.

– Из всего, что я ожидал увидеть в той комнате, – начал он, его руки вокруг моей талии немного расслабились. В этом не было никакой надобности. Я облокотилась спиной о его грудь. – Именно это не было тем, на что я рассчитывал.

– Какие были варианты? Что я застыну на месте? Или что я впаду в панику и начну плакать или что-то в этом роде?

– Почти.

– Ты думаешь, что я такая слабая? – спросила я, чувствуя, как странная грусть накатывается на меня. Возможно, в моей жизни раньше и было бы нормально выглядеть слабой и женственной. Возможно, я бы даже испытывала немного гордости из-за этого. Но так было раньше. Это было до того, как меня похитили и накачали наркотиками, били и морили голодом. Это было до того, как я узнала, что мягкость означает беспомощность. Это было до того, как я поняла, что самое худшее для женщины это быть слабой.

– Я не думаю, что ты слабая, – сказал он, его голос был твердым.

– Хорошо, – ответила я сухо.

Его рука снова крепко сжалась вокруг моего живота.

– Саммер. Ты не слабая. Ты прошла через такое дерьмо, которое большинство людей не могли бы даже представить и в ночном кошмаре. Ты не слабая. Но я подумал, что ты могла почувствовать, что у него по-прежнему есть какая-то власть над тобой. Это не слабость. Это потрясение.

– Я не чувствую себя в его власти, – сказала я, и мои плечи немного расслабились. – Я чувствовала власть. И я хотела, чтобы он знал, что это значит, ощущать на себе мою силу. Я хотела навредить ему так же, как он это делал со мной. И я знаю, что это неправильно. Это... зло... но я испытываю радость от того, что ты собираешься прикончить его.