У меня вырывается стон.

— Не говори мне, что отвезешь меня в место, где мне придется несколько часов сидеть твердым рядом с тобой в темноте.

Она хихикает.

Я в восторге. Насколько прекрасна моя девушка.

— Ты выживешь. Я хотела на свои деньги, которые впервый раз получила от аренды квартиры, сводить тебя на концерт. Гай и Лена подарили мне квартиру, чтобы я смогла ее сдавать и у меня были бы свои деньги.

— В таком случае, для меня это честь.

Она ведет меня на концерт Ванессы Мэй, и я вынужден признать, что эта женщина удивительна. Она прекрасно смотрится со своей скрипкой, с которой управляется настолько виртуозно, наверное, как любая рок-звезда, и играет так, что можно только мечтать.

Потом мы отправляемся на ужин в модный ресторан. И первый раз мы ссоримся, когда приносят счет. Я очень рад, что у нее имеются свои собственные деньги, и она чувствует себя более уверенной и счастливой, но будь я проклят, если моя женщина сама будет оплачивать счет в ресторане. Мы заканчиваем нашу ссору на автостоянке с моим языком у нее во рту.

И я никогда не забуду стрип шоу, которое она мне устроила потом до конца дней своих.

https://www.youtube.com/watch?v=eJSik6ejkr0 Сбежавшая.

Через десять дней после операции я возвращаюсь в апартаменты Джека. Каждый день я встаю перед зеркалом и заглядываю на свою спину. С каждым днем я вижу улучшения. Краснота спадает. Отек может еще держаться полгода, потом исчезнет, но он все равно постепенно сходит.

Иногда я оставлю волосы распущенными и хожу голой. Раньше я не могла такого себе позволить, потому что кончики моих волос застревали в выжженном клейме, раздражая и напоминая о шрамах у меня на спине.

Это, несомненно, самое счастливое время в моей жизни. В один из дней мы идем на свадьбу знакомого Джека, Ноя Абрамовича, у него поразительно красивая невеста.

— Мы просто покажемся на свадьбе, а затем уедем, — говорит мне Джек, но когда мы попадаем на мероприятие, нас встречают как почетных гостей, поэтому наши места за столом на самом видном месте. На свадьбе присутствует очень знаменитый пианист Александр Маленков. Я чуть ли не умираю, когда он направляется к нам, чтобы поприветствовать. Я так взволнована, пожимая ему руку, что Джек начинает ревновать.

— Может мне стоит немного приглушить его звездность? — рычит он.

Я смеюсь.

— Он мне не нравится, просто невероятно талантлив.

— Ну, тогда больше не смотри на него так, как ты смотрела.

— Конечно, нет. Кроме тебя для меня нет другого мужчины, детка.

Он втягивает воздух носом.

Мика быстро подрастает. Иногда я просыпаюсь утром и вижу, что она за ночь еще подросла. Как и я, она влюблена в Джека. У нас наступает настоящий сумасшедший дом, когда Джек возвращается с работы. Лай, вой, скулеж, прыжки, поцелуи и обнимашки.

На пятый день моего пребывания у Джека что-то случается с отоплением, температура в квартире резко падает. Лена советует мне поехать в квартиру в Кенсингтоне, но я отвечаю, что дождусь Джека, и если он не сможет починить, тогда мы вместе пойдем в наши апартаменты. Я убеждаю ее, что не так уж холодно, но включаю духовку и оставляю дверцу открытой.

Но когда я кладу трубку и захожу в гостиную, чувствую, что температура упала еще на несколько градусов, поэтому я решаю закутаться в одеяло и свернуться калачиком на диване с книгой.

Войдя в спальню, где совсем холодно, открываю шкаф. Я видела одеяла на нижней полке. Присаживаюсь на корточки и вытаскиваю три одеяла. Что-то твердое падает с мягким стуком на пол. Я роюсь в одеялах, выискивая что выпало и вижу фотоальбом. Темно-синий с коричневым картоном, выпирающим по краям из-под обложки, на которой остались царапины и отпечатки пальцев.

На несколько секунд я замираю, пялясь во все глаза, как будто это какой-то инопланетный объект из космоса. Инстинктивно, я чувствую, что этот альбом не совсем обычный. Если бы он был совершенно обычным, его бы не спрятали в одеяло и не затолкали к задней стенки шкафа. Я с трудом выдыхаю, наклонившись, чтобы поднять его с пола.

Я держу его в руках, но не открываю. Провожу пальцем по отпечаткам пальцев. Они принадлежат Джеку. Они больше, чем мои и принадлежат моему любовнику. Мужчине, за которого я готова отдать жизнь. Я пробегаю большим пальцем по корешку.

Наверное, неправильно открывать его?

Да, но это же не дневник. Это всего лишь альбом. Если бы у меня был фотоальбом, я была бы не против, чтобы его посмотрели, так ведь? А почему нет? В нем же были бы фотографии моей семьи.

Я открываю обложку. Мое сердце усиленно начинает колотиться в груди. Стук. Стук. Стук. Я заглядываю внутрь. Удерживаемый воздух вырывается из легких наружу со свистом.

О сладкий Иисусе!

Я медленно переворачиваю страницы. Страницу за страницей. В полном оцепенении. Я не верю своим глазам. Как я глупа. Насколько слепа. Конечно. Здесь собранно именно то, что давно можно было понять. Я не хочу больше его смотреть. Дрожь от отвращения пробегает по всему телу. Руки дрожат от шока, когда я переворачиваю последнюю страницу и закрываю альбом.

Я сажусь на пол и аккуратно запихиваю альбом обратно в одеяло. И убираю его туда, где нашла. Другие одеяла я кладу сюда же на нижнюю полку. Потом внимательно осматриваю их. Ммм… красное одеяло было сверху синего. Я меняю их местами. Да, именно так они и лежали.

Я закрываю дверь шкафа и поднимаюсь на ноги.

Я чувствую слабость от острого чувства потери, но всего лишь мгновение. Я вытираю руки о джинсы, словно они испачканы в чем-то. Пальцы заиндевели, но я не чувствую холода.

Мысли кружат, как при порыве ветра, закручивая листья в воронку. Боже. Боже. Когда моя сестра увидела мою клеймо, она впала в истерику. Теперь, заглянув в прошлое Джека, я нахожусь на грани.

Я выхожу из спальни и иду в гостиную. Сердце покалывает от боли. Боже, черт побери, как все плохо. Я никогда не чувствовала себя так, даже когда был шлюхой Валдислава. Тогда я вообще ничего не почувствовала. Ничего. Я была пустой, без единой эмоции. Ничего меня не интересовало. Тогда, словно время остановилось. Я хочу, чтобы сейчас стало именно так, словно время остановилось. Потому что боль просто невыносима. Я не могу ее терпеть. Слишком больно. Мне необходимо ее прекратить. Я выбегаю из квартиры без пальто.

Я чувствую, как у меня дрожат ноги.

Помню, как выхожу на улицу.

Голова гудит.

Уже темно. Пальцы онемели. Мимо меня проходит женщина в синем пальто, но она меня словно не замечает. Я завидую ей. Очевидно, она торопится домой, в тепло, к тому, кто ее любит. Она никогда не была грязной проституткой, как я. Она никогда не возвращалась к жизни, она даже не знает, что это значит.

Люди проходят мимо. Я, словно невидимка для всех. Сажусь в автобус и слышу приглушенные голоса вокруг. Их жизнь лучше моей. Я беспокойно отбиваю такт ногой. Внутри боль так и не проходит, скорее решила укорениться навеки, сплетя себе гнездо, как птица. Слезы начинают струиться по щекам, но мне хочется выть. Так же, как Лена, когда она увидела мою спину. Я хочу выть от этой нестерпимой боли.

— Вы в порядке? — спрашивает меня кондуктор.

— Меня сейчас вырвет, — бормочу я.

Он звонит водителю, чтобы остановил автобус. Спотыкаясь, торопливо подхожу к обочине дороги. Автобус продолжает свой путь. Смутно чувствую ладонью грубую стену здания, пока стою рядом, выворачивая свои кишки.

— Мне холодно, — сама себе шепчу я, тело начинает знобить.

Надо было надеть пальто. Я вспоминаю Джека. Как он сегодня утром обнял меня, когда проснулся. Как он гладил мои волосы. Как он вошел в меня. А потом кончил.

Меня выворачивает опять вместе с рыданиями.

Но самое интересное, знаете что? Мимо меня проходят люди, много людей, но ни один человек не останавливается. Никто не хочет помочь. Никто. Потому что женщина без пальто в феврале. Наверное, думают, что она сумасшедшая. Я вытаскиваю платок из кармана и вытираю лицо. Оглядываюсь вокруг.