— Я хочу, чтобы папа вернулся.

Грэхем

В течение нескольких недель Женевьева прошла путь от далекого воспоминания до звонков на регулярной основе и внезапных появлений в моем офисе.

Я снял очки и потер руками лицо, прежде чем нажать кнопку интеркома.

— Пропустите ее.

Женевьева прошествовала в мой кабинет и уселась в кресло напротив моего стола.

— Нам нужно поговорить.

— С Хлоей все хорошо?

— Она в порядке.

— Тогда что ты здесь делаешь, Женевьева?

— Я только что сказала, нам нужно поговорить.

Я надел очки и, погрузившись в кучу бумаг на столе, сказал, не глядя на нее:

— Я занят. Запишись на встречу по пути на выход.

Она громко вздохнула, но не сдвинулась с места.

— День рождения Хлои — семейный праздник.

— И…

— Ты должен быть там.

— Я сказал тебе в тот раз, когда мы разговаривали, что мы придем.

— Она не член семьи.

— Пока нет.

Женевьева уставилась на меня.

— Ты же не серьезно? Говорить что-то подобное? Как долго вы знаете друг друга? Сейчас тебе нужно думать о дочери. Как отец, ты не должен знакомить свою дочь с кем-то, кого едва знаешь. Хлоя может привязаться к ней.

— Мне это прекрасно известно.

— Вы едва знаете друг друга. Сколько вы знакомы? Месяц? Два?

— Я знаю ее лучше, чем когда-либо знал тебя.

— Мы были вместе три года.

— И все-таки, я не знал ту женщину, которой ты была. На что ты была способна.

— Это несправедливо.

— Совсем наоборот. Я был чрезвычайно справедлив к тебе. Больше, чем ты заслуживаешь. Ты спала с моим лучшим другом, лишила меня дочери на четыре года, а сейчас появляешься в моем офисе без предупреждения и оскорбляешь дорогого мне человека.

— Она тебе не подходит.

— Дай угадаю. Ты подходишь?

— Ну… да. Мы одного уровня, Грэхем.

— Я так не думаю. Я бы никогда не трахнул Эйвери.

Женевьева вздрогнула, но быстро опомнилась. Выпрямив спину, она сказала.

— У нее проколот язык. Я видела в прошлый раз.

— Да. И это офигенно ощущается на моем члене.

Она прищурилась.

— Это не продлится долго.

— Выметайся, Женевьева. Мне надо работать.

— Я просто пытаюсь защитить свою дочь.

— Нашу дочь.

— Так я и сказала

— Уходи. — Я указал на дверь.

— Отлично, — она встала, — но не говори, что я не предупреждала, — выплюнула она.

Тем вечером мы с Сорайей пошли поужинать. Так как я уже разъяснил Женевьеве, что Сорайя придет со мной на день рождения Хлои, осталось только уговорить Сорайю пойти. Она уже озвучивала свои сомнения. Я не поднимал эту тему во время еды, так как подумал, что лучше накормить ее хорошей едой и напоить вином, а потом уже действовать.

Весь последний час я потратил на доведения ее до оргазма сначала ртом, а потом мы занимались любовью, и я был сзади. Когда она удовлетворенно и расслабленно вздохнула, я решил, что пора действовать. Лежа позади нее, я поцеловал ее обнаженное плечо и прижался к ней всем телом.

— Для меня будет много значить, если ты пойдешь со мной в эти выходные.

— Я не знаю, Грэхем.

Я уткнулся носом в ее волосы.

— Ты нужна мне там, рядом со мной.

— Тебе нужно время с дочкой, и мы оба знаем, что Женевьеве я не нравлюсь.

— Это важно для меня. Я знаю, что ты сомневаешься. Я хочу, чтобы ты увидела, что у нас все получится, несмотря на все перемены.

— Грэхем…

— Пожалуйста? — мягко попросил я.

— Ладно, — побежденно согласилась она, но мне было все равно. Я был достаточно эгоистичен, чтобы добиться своего любым способом.

— Спасибо. Ты не пожалеешь о своем решении. Я обещаю.

Я думал об этом уже некоторое время. Все недавние перемены сделали это время подходящим для того, чтобы, наконец, принять решение.

Когда Луис привез меня в тату-салон Тига на 8-ой Авеню, я чувствовал, как меня колотило.

Когда я открыл дверь, зазвенел колокольчик. Как обычно, здесь пахло корицей и табаком. На заднем фоне играл Боб Марли. Находясь здесь, я, как ни странно, вспоминал свои дни в колледже.

Тиг достал сигарету из пачки и поприветствовал меня.

— Мистер Большой Придурок! Когда я увидел твое имя среди записавшихся, я чуть не обделался кирпичами. Какого черта? Неужели она все-таки лишила тебя рассудка?

— Ты ведь не сказал Сорайе, что я приду?

— Нет, — сказала Делия. — Когда ты позвонил, чтобы записаться, ты четко дал понять, что это будет сюрприз, поэтому мы не стали его портить. Правильно, Тиг?

Он провел меня к месту в углу.

— Ты знаешь, что хочешь?

— Да. Я точно знаю, что хочу. На самом деле, я даже попробовал зарисовать это для тебя. — Вытащив листок бумаги из кармана, я сказал: — Я рисую не так хорошо, как ты, но это даст тебе представление о том, что я придумал.

Тиг прикурил сигарету и прищурился, разглядывая мои попытки сделать дизайн татуировки.

— Я узнаю этот рисунок. — Он усмехнулся. — Хорошо. Думаю, мы можем сделать даже лучше. Ложись.

Я посмотрел на него, пока он готовил иглу.

— Она говорила что-нибудь о том, что с нами происходит?

Он выпустил изо рта дым.

— Ты имеешь в виду вашу драму с мамашей и ребенком?

— Ага. Недавно я обнаружил, что у меня есть дочь — очевидно, ты в курсе об этом.

— Если бы она со мной об этом говорила, я бы ни хрена тебе не рассказал, чувак.

— Достаточно справедливо.

Черт. Я не собирался у него выпытывать.

Уколы иглы жгли мою грудь, когда он начал работать над узором. Несколько лет назад я бы ни за что не подумал, что буду делать вторую татуировку. Но каким-то образом это чувствовалось естественным. Казалось, это не просто отметка на теле. Это искусство, которое, в свою очередь, было выражением любви. Сорайе каким-то образом удалось заставить меня смотреть на многое под другим углом.

После нескольких минут молчаливого наблюдения за его работой, я выпалил:

— Я люблю ее, Тиг.

Он остановился и поднял руки.

— Погоди… погоди. Почему ты говоришь это мне?

— Потому что ты ее друг. У нее не так много близких людей.

— Ты когда-нибудь говорил эти три слова ей?

— Нет. У меня не было подходящей возможности, но я скажу. У меня сложилось впечатление, что ты все еще мне не доверяешь, однако важно, чтобы ты понимал: несмотря на недавние открытия, я в этом надолго.

— Послушай, я не собираюсь лезть в это. И я не «не доверяю» лично тебе. Но мне кажется, Сорайя так же серьезно в этому относится, и я могу, по крайней мере, воспринимать тебя серьезно. Если ты ей не безразличен, тогда я приму это и буду доверять ее суждениям.

— Хорошо… я ценю твою честность.

— Просто запомни, что я сказал. Не разбивай ей сердце, и я не разобью твое смазливое личико.

Я проглотил свой гнев ради Сорайи.

— Еще с первого раза я достаточно ясно тебя услышал, Тиг.

Если бы этот парень не был лучшим другом Сорайи, я не стал бы терпеть это, но мне не надо, чтобы он меня оговаривал.

Закончив татуировку, Тиг прикрыл ее чистой повязкой. Я не мог дождаться, когда смогу показать ее Сорайе.

Делия вышла из-за угла, когда я поднялся с кресла.

— Так как ты осмелел, МБП, я буду рада проколоть тебе что-нибудь, пока ты здесь.

— МБП?

— Мистер Большой Придурок.

— Ах, да, конечно. — Я закатил глаза и бросил на стойку пачку наличных, в три раза больше, чем должен был.

Она взяла деньги и положила их в кассу.

— Итак… проколем член? Че скажешь?

От основания до кончика моего члена пробежала дрожь.

Ауч.

— Не все сразу, Делия.

— Ладно, — она пожала плечами, — я хотя бы попыталась.

Следующим вечером я едва сдерживал свое волнение, когда после работы направлялся к Сорайе, чтобы сделать ей сюрприз. Повязку можно было снять, и я мог, наконец, показать ей мою татуировку.