Особенно много места «Старое жизнеописание» уделяет душепопечительской деятельности Терстегена, о которой мы уже не раз упоминали, и указывает в связи с этим на такие его качества, как умение находить индивидуальный подход к каждому человеку и говорить с ним на его языке, глубокое понимание внутреннего мира собеседника, милосердие и крайняя снисходительность к немощам и падениям. Терстеген считал, что духовный наставник ни в коем случае не должен приводить доверившуюся ему душу к себе, но исключительно к Богу. «Всё тщание (наставника) должно быть направлено на то, чтобы в сердце человека жил и царствовал Дух Христов»[58]. Очень важна, по убеждению Терстегена, в душепопечительских отношениях свобода. «Кто имеет дело с душами», – часто говорил он, – «тот должен быть как нянька, которая водит ребёнка на помочах. Она оберегает его от падений и предупреждает опасности, а во всём остальном даёт ребёнку ходить совершенно свободно»[59]. Душепопечение Терстеген рассматривал, как своё служение Богу. Всё, что он написал, так или иначе служило именно пастырским, душепопечительским целям. Его принципы и методы духовного руководства не только не потеряли своей актуальности, но могут оказать людям существенную помощь и сегодня.

Очень важным и интересным является вопрос внешне-церковной жизни Терстегена (его экклезиологические воззрения мы уже разобрали выше). Терстеген старался не пересекаться с мирскими людьми, находя это вредным для внутренней жизни. Вообще людей он не чурался и был благорасположен ко всем, с кем ему приходилось встречаться в тех или иных жизненных ситуациях; также и благотворительную помощь он оказывал всем нуждающимся, невзирая на их духовное состояние и религиозную принадлежность (интересно, что когда Терстеген серьёзно заболевал, мюльхаймские евреи, регулярно пользовавшиеся его аптекой, устанавливали в своей синагоге даже специальный «молитвенный час» о его выздоровлении[60]). Но общение он ограничивал только своим кругом – сознательно ведущих внутреннюю духовную жизнь христиан. Чтобы не сообщаться с «явными грешниками» (номинальными членами Церкви, живущими по духу мира сего), Терстеген в церковь не ходил и к Таинству Вечери не приступал. Как и во всех других случаях, где современному человеку видится некая экстравагантность и индивидуальные «перехлёсты», такой отказ от причастия вместе с «грешниками» был вполне традиционен для реформатского пиетизма. В «Исповедании веры» одного из столпов этого религиозного направления, уже упоминавшегося Хохмана фон Хохенау, мы читаем: «О Святом Причащении я верую, что оно установлено только для избранных учеников Христовых, кои последуют Христу делом и истиною, отвергаясь всякого духа мира сего. Потому весьма уничижается Завет Божий, равно как и воздвизается гнев Его на всю Церковь, когда нечестивые чада мира сего допускаются до Вечери Господней, что, увы, происходит и посейчас»[61]. Терстеген следовал этому воззрению и обосновывал своё нехождение в церковь именно нежеланием причащаться с «неистинными христианами». В подтверждение своих взглядов он написал несколько небольших трактатов, в которых утверждал, что Иуда вышел с Тайной Вечери до совершения Таинства, и, следовательно, прочие апостолы с Иудой не причащались (такая точка зрения всегда наличествовала в Церкви; Терстеген, например, ссылается на Феофилакта Болгарского, Апостольские постановления, Максима Исповедника, Дионисия Ареопагита и др.[62]).

Было ли это церковным сепаратизмом? Формально да – в том смысле, в каком это явление описано выше, когда мы говорили о «мирных земли». Но духовная жизнь Терстегена была гораздо глубже формальных определений. Сам он обвинения в сепаратизме от себя отводил (чему соответствует, между прочим, и то обстоятельство, что его наследие очень быстро и уверенно было рецептировано Протестантской Церковью). Да, церковную действительность он воспринимал, как мы уже сказали, в духе Готфрида Арнольда: земная церковь – падшая, в ней всё настолько перемешано, что подлинному христианину лучше соотноситься с ней минимальным образом (интересно, что сам Арнольд в зрелом возрасте отошёл от своих радикальных взглядов и стал пастором Лютеранской Церкви). Но при этом Терстеген никого к сепаратизму не призывал – в этом он был так же рассудителен, как и во всём остальном; его решение не участвовать в церковной жизни было исключительно личным. Более того: Терстеген считал, что всё внешне-церковное может принести пользу, если будут правильно расставлены приоритеты: всё это – средства для внутренней жизни во Христе, употребляемые свободно, в зависимости от личных особенностей человека и обстоятельств его жизни. Терстеген никогда не «ругал» церковь (в то время как в радикальном протестантизме это было принято: официальная церковь именовалась «вавилонской блудницей» и т. п.), а просто выносил её внешнюю жизнь «за скобки». Это позволило стать его сочинениям приемлемыми для христиан всех деноминаций.

Памятник Терстегену близ места его погребения. Фото 2018 г.

Подытоживая, можно сказать, что в облике Герхарда Терстегена и его современники, и все, кто так или иначе соприкоснулся с его поэзией, переводами, трактатами и письмами, не могли не увидеть истинного христианина, исполненного не только евангельских добродетелей, но и подлинных духовных даров.

Нам осталось рассказать о последних годах жизни Терстегена. После окончания Семилетней войны он прожил ещё шесть лет, всё более немощствуя и слабея. Он не прекращал своей обширной душепопечительской переписки, готовил к публикации окончательные варианты своих книг – 4-е издание «Пути истины» (1768) и 7-е издание «Духовного цветника» (1769); также он составил сборник из трактатов разных авторов, посвящённых внутренней духовной жизни, и издал его в 1767 году под названием «Маленькое жемчужное ожерелье для простецов». Всё реже Терстеген выходил из дома; у него усиливалась одышка и стал развиваться отёк лёгких. От этой болезни он и умер 3 апреля 1769 года, тяжко страдая перед смертью, но не теряя твёрдого упования на Бога и мирного состояния духа.

Погребён Терстеген был на кладбище возле церкви Св. Петра, в пятидесяти метрах от своего дома. После смерти продолжали выходить его книги: друзьями было собрано четыре тома переписки, было опубликовано «Старое жизнеописание», переиздавались и другие его сочинения. Могила же Терстегена довольно скоро затерялась – как будто выполняя его всегдашнее желание «оставаться в тени». О сооружении надгробного памятника мы уже сказали в самом начале нашего очерка; он был открыт через 69 лет после смерти Терстегена во дворе церкви Св. Петра. На одной из его сторон выбита библейская цитата, как нельзя более точно подытоживающая весь жизненный и творческий путь Терстегена: В мире и правде он ходил предо Мною и многих обратил от греха (Мал. 2, 6).

Какие сочинения Терстегена читали русские офицеры, засвидетельствовавшие в 1813 году перед жителями Мюльхайма своё знание этого автора? В перечне разнообразной переводной духовной литературы периода бурного книгоиздательства в России на рубеже XVIII–XIX веков ни одного произведения Терстегена нет. Первый перевод его на русский язык – та книга, которую читатель держит в руках сейчас. Очевидно, что русскому образованному обществу (в котором французским и немецким языками владели все) Терстеген был доступен в оригинале.

Главное произведение Терстегена – «Путь истины», книга, к началу XIX века выдержавшая уже шесть изданий (переиздаётся и поныне). Её читали и хорошо знали в Германии, Голландии и Северной Америке; несомненно, что и русские любители духовно-назидательной литературы своё высокое мнение о Терстегене составляли прежде всего на основании этой книги. Это не случайно: «Путь истины» представляет собой сборник тщательно отобранных самим автором текстов, которые обнимают всю творческую жизнь Терстегена (с 1726 по 1768 годы) и наиболее объёмно представляют его взгляды.