12. Пятое и последнее средство к достижению истинного понимания Священного Писания есть благословенный крест, внутренний и внешний. Искушения учат внимать слову Божию (Ис. 26, 16). Пока человек спокойно проводит свои дни в рассеянных, текущих по заведённому порядку мыслях и чувствах, у него вряд ли появится горячее стремление почерпывать из Священного Писания советы Божии для своего спасения; если он и читает Библию, то по другим побуждениям, без подлинного устремления сердца к Богу. Но едва посетит его Бог какой-либо скорбью – расстройством дел, бедностью, болезнью, или иным чем, – то его внутреннее расположение меняется: он берётся за Писание, начинает усерднее ходить в церковь и т. п. Хотя такое благочестие нередко может быть и лицемерным, но в любом случае из этого видно, что может крест и скорбь. Уже гораздо серьёзнее идёт дело, когда кто при начальном покаянии, Божией благодатью, вводится в болезненное чувствование своих грехов, падшести, нищеты и великой опасности для души. Когда всё это касается сердца человека в истинной своей силе, и ответ на вопрос: что мне делать, чтобы спастись? (Деян. 16, 30) становится для него самым насущным и главным, тогда он обращается к Библии с неизмеримо большим желанием и благоговением. Тогда он смотрит на неё другими глазами; тогда слово Божие отзывается в нём; тогда начинает он понимать Писание, которое до этого было для него запечатанной книгой. Таким-то образом приводит нас внутренняя скорбь к истинному свету.
13. Но на этом наше обучение отнюдь не заканчивается. Нужно всячески хранить себя от этой пагубной ошибки – думать, что ты уже всему научился. Ещё предстоят всевозможные искушения и испытания, внутренняя тьма, страдания и скорби со всех сторон и т. д., – но только из этого рождается чистейший свет и глубочайшее, от одной меры в другую, проникновение в Священное Писание. Даже праведник, если он не имеет опыта, знает мало (Сир. 34, 10); а мы в большинстве своём думаем о себе, что мы-то знаем гораздо больше. Пока не исторгнут человека из этого заблуждения скорби и искушения, он склонен много учить; когда же будет вразумлён ими, то уже далеко не всё сможет сказать (Сир. 34, 12, – как прекрасно передал это Лютер в своём переводе[106]). После таких испытаний человек научается вместе с праведным Иовом налагать руку свою на уста свои (Иов 39, 34) и исповедовать свою немощь и слепоту. И это непременное правило: насколько верующая душа выдерживает крестное испытание, настолько обретает она чистое и основательное познание Бога, себя самой и всех истин Священного Писания, так что по миновании искушений человек от всего сердца восклицает с Давидом: благо мне, что я пострадал, дабы научиться уставам Твоим (Пс. 118, 71)[107]. Посему, кто хочет право уразуметь Священное Писание, тот прежде да уготовится к кресту и страданиям, а иначе он никогда не поймёт слово Божие. Да даст он учащему нас Духу (Ин. 14, 26) ввести себя в истинное покаяние, и да подклонит он свою выю под крестное иго Христово (Мф. 11, 29); тогда несомненно из тьмы воссияет ему свет (2 Кор. 4, 6). Где крест, там свет. Смотри также Сир. 4, 18–21; 6, 25–29.
14. Итак, мы видим, что является главнейшим и абсолютно необходимым средством и путём для достижения правого и основательного разумения Священного Писания – именно эти пять классов небесного училища. Ибо душа, наученная 1) молитве, 2) исполнению того, что она уже познала, 3) самоотвержению, 4) внутрь-собиранию и 5) несению скорбей становится всё более способной к восприятию божественного просвещения, ибо таким образом отверзается и проясняется, пробуждаемый неложным светом истины, её чистый приимательный ум[108], или око души (Еф. 1, 18). Этот божественный свет, которому приобщается человек, просвещает не только рассудок (как того желало бы самолюбие – чтобы всё знать, говорить и писать и тем самым услаждать себя), но, будучи помазанием от Святого (1 Ин. 2, 20), всё более и более пронизывает собой и прочие силы души, то есть всего человека, освящая его и исполняя опытным познанием истины.
Душа, приобщившаяся этому божественному помазанию, по слову Апостола Иоанна, знает всё (1 Ин. 2, 20) – особым, так сказать, «свёрнутым» (имплицитным) знанием, поскольку она имеет в себе принцип, ключ и основание всякого природного и сверхприродного знания. Но к частному, подробному (эксплицитному) знанию всего она не стремится, не желая знать ничего более, чем только то, что Богу будет угодно ей открыть. Такая душа, в меру её освящения и просвещения, имеет в себе ум Христов и Дух Божий (1 Кор. 2, 16), и по этой причине она без всякого труда и со многим удостоверением (1 Фес. 1, 5) обнаруживает тот же Дух и в Священном Писании, имея в своём несомненном опыте живой комментарий и изъяснение Писания. Такая душа, если смысл того или иного библейского изречения неясен ей на первый взгляд, не нуждается в том, чтобы вдаваться во всевозможные научные изыскания; ей нужно только поднести это изречение к свету, или, как говорит Псалом, войти с ним во святилище Божие и уразуметь его до конца (Пс. 72, 17), посредством обращения внутрь себя в простоте и поставления себя в духе пред Богом. Тогда душа скоро уразумевает истинный и ясный смысл текста.
Кто почитает всё это за мечтательство и заблуждение, тот путь остаётся при своём мнении, пока Бог не откроет ему глаза. На таковых слепцов не должно гневаться, но относиться к ним с состраданием; они, не будучи в состоянии видеть сами, считают обольщением всё то, что другие люди рассказывают о красках или о дневном свете.
15. Но позвольте, – возразят тут мне, – неужели всякая научность должна быть совсем отринута и забыта? Не следует ли в качестве важнейшего и необходимейшего средства для понимания Писания поставить на первое место и всячески рекомендовать изучение древних языков и истории, точнейшее исследование времён, мест, лиц, образов речи, обычаев народов и тому подобного, равно как и употребление лучших комментариев и подробных толкований библейского текста? Ответ: мы отнюдь не забываем про это; но здесь мы занимаемся только одним предметом и говорим о том, способствует ли, и насколько способствует ему всё вышеназванное. Предмет этот – то, что является первой, неизбежной, главной и, можно сказать, всеобъемлющей необходимостью для достижения истинного и полного разумения Священного Писания. Это пять указанных выше средств. Кто воспользуется ими, тот несомненно станет настоящим богословом и подлинным знатоком Священного Писания, недалёким от Царствия Божия (Мк. 12, 34), пусть он даже совсем ничего бы и не знал о древних языках, библейской критике и прочих человеческих учёностях. Кто же овладел всей наукой, но не поставил на первое и преимущественное место в своей жизни молитву, исполнение того, что он узнал из Писания, самоотвержение, внутрь-собирание и несение креста, тому вся его учёность совершенно бесполезна[109]; тот не разумеет Писание ни в малейшей степени, он слеп и вождь слепых (Мф. 15, 14), хотя бы все почитали его за высокодуховного, учёного и просвещённого человека. Именно от таких людей, по слову Писания, исходит нечестие (Иер. 23, 15), тяжкие грехи против ближних (Ис. 29, 21), заблуждения (Иер. 10, 21), ереси и раздоры (1 Тим. 6, 3–5), гонения на праведников (Ин. 16, 2–3) и всяческое несчастье для всего мира.
16. Задумаемся со всей серьёзностью: Дух Божий хочет чрез Писание дать нам познать Свою волю, Свои мысли, Свои намерения. Но природный человек никоим образом не может принять того, что от Духа Божия (1 Кор. 2, 14): пути и мысли Бога не суть наши мысли (Ис. 55, 8). Это ведь то, чего не видел глаз, не слышало ухо, и что не приходило на сердце человеку (1 Кор. 2, 9); это вещи иного мира, о которых мы не можем составить себе никакого представления, никакой идеи. И тут можно идти и учить все восточные языки, всю церковную и светскую историю, прочитать все энциклопедии, лучших языческих авторов и что там кому ещё угодно, – и неужели это будет подходящий метод, чтобы понять Духа Божия в Священном Писании? И если бы всё это было непременным требованием для понимания Писания, то как тогда быть бедным и неучёным людям? Разве Писание дано только учёным мужам, а не всем людям?
