– Пытаюсь, но до шоу пока не дорос. В обслуге торчу. По части гайки крутить мне точно равных нет. – Парень улыбнулся. – Ребята дальше покатились, а мне остаться пришлось. Мать звонила, попросила срочно приехать… А ты чего здесь?

– Я – проездом, – соврала Тина, – путешествую автостопом. Завтра еще один день здесь, а потом – во Флоренцию.

– Бывал. Прикольно. Как тебя звать?

– Тина. А тебя? Хотя, я помню. Ник.

– Ага. – Он сказал это не сразу. А потом вдруг произнес что-то на незнакомом языке.

– Что? – удивилась Тина.

– Да решил проверить, вдруг мы с тобой земляки. Ну, нет так нет.

Его акцент Тина заметила и раньше.

– Так ты эмигрант? А откуда?

– Из бывшего Союза. Но мы давно переехали, я совсем малой был. Показалось почему-то, что ты из наших.

– Это я поняла. А что ты сказал?

Ник ухмыльнулся, отхлебнул пива.

– Что у тебя классные сиськи.

– Врешь! – возмутилась Тина.

– Чего это? Я про сиськи никогда не вру.

– Врешь, что ты это сказал! Ты со всеми так знакомишься?

– Не, – ощерился Ник, – только с девчонками. И только с теми, у кого правда сиськи классные.

Тина невольно одернула майку. Своей фигурой она гордилась, и парни к ней нередко прикипали взглядами. Но, чтобы так откровенно… Удивительный нахал.

– И как? – Лицо у Тины пылало, но говорить она старалась небрежно. – По морде часто давали?

– Веришь – ни разу. – Ник, отставив бутылку, подался через стол к ней. То, что глаза у него черные и насмешливые, Тина разглядела еще днем. – А вот, чтобы просто давали – такое случалось.

– Не мой случай, – фыркнула Тина.

– Как знать, как знать. – Ник снова откинулся назад, забросив ноги на соседний стул. Он с удовольствием разглядывал Тину. Так, что в голове пронеслось: вырез у майки, пожалуй, слишком глубокий. А джинсовые шорты – слишком короткие.

Приличия требовали оскорбиться и уйти. Тина поставила на стол недопитую бутылку, и, всем своим видом изображая негодование, пошла в сторону корпуса.

– Передумаешь – заходи, – прилетело ей вслед. – Первый этаж, двенадцатая комната… Кажется.

Тине не спалось. Ни прихваченный в дорогу любовный роман, ни наушники с тихой музыкой не помогали. Она долго ворочалась в кровати, пытаясь поудобнее пристроить под головой тощую хостельную подушку.

В конце концов, не выдержала – выглянула из коридора во дворик.

Окна выходили прямо на беседку. Ник, оказывается, даром времени не терял, успел обрести компанию: вместе с ним за столом сидели две девицы. Одна – с наполовину выбритой головой, другая – в спутанных дредах. От беседки тянуло марихуаной.

Девица в дредах заливисто расхохоталась, откинулась назад. Ей на плечи уверенно легла рука в перчатке с обрезанными пальцами. Девица не возражала.

– Вот шлюха! – вырвалось у Тины. Она сердито захлопнула окно.

И Ник этот хорош! Так вот запросто, с первой встречной… Правильно сделала, что ушла.

Недовольно ворча, Тина вернулась в комнату. Снова улеглась.

Вскоре поймала себя на попытках угадать, что будет происходить в беседке дальше, и сердито выругалась. Вытащила из чемодана взятый в университетской библиотеке сборник статей по международному праву, постаралась сосредоточиться на чтении.

Сработало: на второй странице заснула.

На вокзале Тину встретил шофер отчима – немолодой, благообразный Андреас. Он предупредительно перехватил у нее чемодан – ах, сеньорита стала настоящей красавицей, вся в покойную сеньору! – и распахнул перед Тиной дверь автомобиля.

– Здравствуйте, барышня! Ох, похудели-то как, господи прости! Совсем вас в ваших Неаполях не кормят?.. Мария!.. Мари-ия! Барышня приехала!

Радушные объятия пожилой, дородной горничной Роберты пахли детством: корицей и розовым маслом. Объятия Тину едва не задушили, она, смеясь, отстранилась.

– Я тоже рада тебя видеть, Роберта.

– Бегу! – на зов горничной спешила из дома кухарка Мария, на ходу отряхивая руки от муки. Приезд «барышни» в дремотной, размеренной жизни «Шиповника» считался выдающимся событием.

– Здравствуй, дорогая.

Отчим привычно взял Тину за руки, привычно-сдержанно коснулся сухими губами ее щеки. Чуть отступил, разглядывая падчерицу.

– Чудесно выглядишь! Как добралась?

Сам мистер Кларк с годами не менялся, оставаясь безупречным джентльменом: подтянутым, импозантным, в благородных сединах и тонких очках.

– Хорошо. Спасибо, Эндрю. – Роль пай-девочки Тина освоила еще при жизни матери. Она оправила платье – подчеркнуто скромное, такая простота стоила отчиму немалых денег. – Правда, устала немного. Жарко.

– О, да! Жара сегодня небывалая, даже для здешних мест… Ну, ничего. Отдохнешь, искупаешься. К вечеру будешь как новенькая.

Эндрю – Тина привыкла называть его так – улыбнулся падчерице. Тот, кто мог бы сейчас фотографировать его для постера «отец года», сердечностью улыбки остался бы доволен.

– Ники, – окликнул отчим. – Будь любезен, проводи барышню в гостевой домик.

Тина узнала «Ники», появившегося откуда-то из глубины сада, только по татуировке – приготовившейся к прыжку пантере. И закашлялась, подавив изумленный возглас.

Аккуратно подстриженный, одетый в легкие брюки и рубашку-поло парень напоминал позавчерашнего байкера чуть менее, чем никак.

Ник тоже не выдал, что они знакомы. Невозмутимо взялся за ручку Тининого чемодана.

– Конечно. Идемте, сеньорита.

– Ну, привет… Ники, – через несколько шагов, сквозь зубы процедила Тина. – А здесь ты как оказался? Тоже живешь?

– Не поверишь, – ухмыльнулся он.

Едва удалившись от Эндрю и прочих обитателей «Шиповника» на безопасное расстояние, Ник стал прежним – расслабленно-нахальным. Ни его дурацкие брюки, ни наглаженная рубашка сейчас никого бы не обманули.

– И давно?

– С детства. Мать у Кларка кухаркой работает. Да ты меня сто раз видела, когда приезжала – только не помнишь, походу. Я ведь тебя тоже не узнал.

Ники… Что-то такое действительно вспомнилось. Угрюмый темноволосый мальчишка на велосипеде.

«Не трожь мой велик!»

«Я не знала, что он твой…»

«А чей? Кларка, что ли? А ну, отвали!»

«Ники! Что ты делаешь? Не смей обижать барышню! Вам нравится его велосипед, сеньорита? Так глядите на здоровье, он больше не будет… Не будет, я сказала! А ну, пошел отсюда. На вот, скатерть отнеси в прачечную».

«Да я только что туда бегал!»

«Ничего, не развалишься. Иди! Хотите абрикосов, барышня?.. Абрикосы у нас в этом году – ух, хороши…»

– Да. Теперь и я тебя вспомнила. Ты – сын Марии.

– Угу. А ты – падчерица Кларка. Хотел бы я сказать, что рад знакомству.

– А что? Не рад?

– Нет.

– Почему?

– Потому что я терпеть не могу Кларка, – останавливаясь и серьезно глядя на Тину, объяснил Ник. – И все, что с ним связано, тоже.

– Чем же он тебе так досаждает, интересно? – прищурилась Тина. – Работать заставляет?

– К Роберте ревнует.

– Врешь!

Ник ухмыльнулся.

– Это значит, что ответ «не твое дело» тебя больше устроит?

Тина пренебрежительно фыркнула.

– А не боишься, что я расскажу? Эндрю, о твоих чувствах?

– Да говори на здоровье. Ничего нового он не услышит. – Ник отступил с дорожки, пропуская Тину вперед. Заметил: – А ты, кстати, сзади не хуже, чем спереди. Только платье убогое.

– Пф! Знал бы ты, сколько оно стоит.

– Догадываюсь. И все равно – убогое… Так, ну мы пришли. – Ник распахнул дверь гостевого домика. – Заходи.

Пропустив Тину вперед, закатил чемодан в комнату. Поставил его в угол, поднял жалюзи на окнах. И застыл у двери, картинно сложив руки за спиной: