Раскрасневшаяся герцогиня, находясь в полном восторге от небывалой любовной игры, принялась за Сухова, очень тщательно и дотошно исполняя работу банщицы.
Насухо вытершись простынёй, Олег подхватил Мари на руки и отнес в будуар, уложил на кровать и овладел ею сразу, грубо и жёстко. Герцогиня лишь вскрикивала, ахала да стонала…
…Отходя, остывая, Сухов лежал рядом с неожиданной любовницей, изучая её тело и находя, что красота этой женщины увянет ещё не скоро. Стройные ноги, крутые бёдра, высокая грудь… Слова, в общем-то, затасканные и общие, они не способны передать изящества Мари, гибкости её, того очарования, то ли божественного, то ли дьявольского, что исходило от её фигуры, бесконечно женственной и влекущей.
— Ты долго не состаришься, — сказал Олег с улыбкой, — скачешь по всей Франции без устали…
Герцогиня звонко рассмеялась.
— Забавный комплимент! Таких я ещё не слыхивала!
Сухов огладил её плечо, скользнул ладонью по груди, по изгибу бедра, стиснул на диво упругую ягодицу и рывком привлёк женщину к себе.
— Ты настоящий! — шептала она, задыхаясь. — Сильный… Уверенный… Такой, каким должен быть мужчина! Ты поможешь мне?
— Если надо кого-нибудь убить, — улыбнулся Олег, — то назови имя.
Мари ласково засмеялась.
— Убить? Пока не надо, пусть живут! Дело в том, что… — Поколебавшись мгновение, она решилась-таки раскрыть секрет любовнику: — Я намеревалась отправиться в Нанси, но, чувствую, придётся ехать в Амстердам. Клянусь Богом, отступники пожалеют о своих иудиных сребрениках! Но не о них речь. Ты упомянул имя графа Холланда… Лорд ещё должен быть при дворе Карла I. Если я попрошу тебя найти его и передать моё письмо, ты исполнишь этот мой маленький каприз?
— О чём речь, Мари? Слово дворянина!
Герцогиня нежно поцеловала его и шепнула:
— Только ничего не говори Джорджу, ладно?
— Ну я не клялся герцогу в верности, — честно признался Олег, — и не обязан отчитываться по любому поводу. Пиши письмо, и я доставлю его кому надо…
Он навалился на женщину, тиская, оглаживая, дотянулся губами до шеи, и Мари застонала.
— Потом напишу… — пробормотала она. — Чуть позже… О-о!..
Часом позже, вымытый и удоволенный, в чистой одежде и с увесистым узелком, источавшим ароматы сдобы и жареного мяса, Олегар возник перед своими попутчиками.
— Ты где столько пропадал? — подозрительно спросил Шурик.
— Где надо, — внушительно ответил Сухов, протягивая «военному слуге» гостинцы. — Угощайтесь на дорожку! От щедрот герцогини де Шеврез.
— Ух ты! — потёр руки Быков. — Вкуснятина какая!
Набив рот мясом, он поинтересовался:
— На до-ожку? В Ла-Рош-шель?
— В Лондон.
Глава 10,
в которой Сухов обзывает кардинала
Часа через четыре Олег со товарищи добрался до Шантильи, передохнул и отправился дальше, по дороге на Амьен.
— Слушай, — сказал Быков, стараясь не оглядываться, — а тебе не кажется, что за нами хвост?
— Кажется-кажется… — протянул Сухов.
Неприметного всадника на пегом мерине он углядел давненько, тот следовал за ними чуть ли не от самого Дампьера.
— По всему видать, — усмехнулся Олег, — герцогинюшка не шибко доверчива!
— Думаешь, это её соглядатай?
— А чей ещё? Так, никто не оборачивается и не обращает никакого внимания на этого… «хвостика»!
— Хвост и рубить можно, — кровожадно сказал Пончик. — Угу…
— Сначала надо убедиться, что это преследователь, а не случайный попутчик.
Между Бове и Кревкером дорогу обступил лес, и Сухов пустил коня в самую чащу. Проехав по дуге назад, он вывернул к дороге, оказываясь позади таинственного всадника. Тот довольно нервно оглядывался, и Олегу было достаточно одного взгляда, чтобы узнать лакея, повстречавшегося ему в замке Дампьер. Значит, всё-таки Мари не такая простушка, какой хочет казаться…
«Ладно, — улыбнулся Сухов, заворачивая коня, — мы тебя успокоим…»
Не показываясь на глаза «хвостику», он догнал друзей и решительно сказал:
— Сворачиваем! Надо сделать остановку в таком месте, где к нам можно будет незаметно подкрасться…
— …И всё, что нужно, услышать, — понятливо кивнул Шурик. — Угу.
— Точно! Только без имён.
Развести костерок решили в стороне от набитого тракта, на большой поляне, окружённой деревьями и густым подлеском. Кое-что из припасов, уделённых Шевреттой, ещё оставалось, вот их и решили доесть. Разговаривали громко, не таясь.
— Проклятый кардинал! — энергично выразился Олег. — Доколе этот жалкий Фигляр будет править Францией?
— И не говори! — подхватил Яр. — Благородному дону уже и деться некуда!
— Ты мне ещё про дона Рэбу вспомни! — прошептал Сухов. — Сходи, проверь лучше, слушают нас или как.
— Есть, товарищ командир…
Быков, во всеуслышание озвучив пункт назначения: «Сейчас я, дровишек раздобуду!» — удалился в лес. Минут через пять он вернулся с ворохом сухих веток. Усевшись рядом с Олегом, он тихо проговорил:
— Всё в порядке, на месте «хвост», слушает!
Подбросив хворосту в огонь, Сухов выругался.
— Вот оно мне надо — переться чёрт-те куда?! — сказал он с деланым негодованием. — А всё из-за этого гадского монсеньора!
— Да убить его мало… — проворчал Пончик. — Угу…
— Ты тут ещё будешь!
— Пардон, ваша милость…
Дожёвывая свою порцию, Быков лениво поднялся и прошествовал к лесу. Вскоре он вернулся и доложил:
— Отъехал! Довольный!
— Ну и нам пора, — решил Олег. — А то неохота в лесу ночевать…
Вскоре отдохнувшие кони понесли Сухова, Пончева и Акимова по дороге к Кревкеру. Двадцатью минутами позже их догнал Быков.
— Всё в порядке! — отрапортовал он. — Несётся засланец, спешит перед хозяйкой выслужиться!
— Вот и пускай катится, — кивнул Олег.
— Скатертью дорога, — вставил обычно помалкивавший Виктор.
— Земля пухом, — пожелал кровожадный Пончик. — Угу…
— По коням!
До Амьена они добрались уже в темноте и заночевали в гостинице «Одинокое колесо». Подкрепив силы с утра, кони и всадники устремились дальше к морю. Миновав Сент-Омер, к вечеру вся четвёрка подъезжала к Кале.
— Быстро мы! — хмыкнул Пончик. — Каких-то сорок четыре часа, и мы у моря!
— Сорок шесть, — поправил товарища Акимов, — я считал.
— Чего ты там считал! — надменно ответил Шурик.
— Сорок шесть — раз! — подхватил Ярослав. — Кто больше? Сорок шесть — два! Сорок шесть — три! Принято!
Сухов не вступал в разговор, снисходительно поглядывая на друзей. Пускай прикалываются, лишь бы в тоску не впадали.
Всё-таки даже для него попадание в иное время — тяжелейший стресс. Ладно там, другая страна — ну язык непонятный, и что? Включишь телевизор — такой же, как и у тебя дома остался! — найдёшь знакомый канал, и будто не уезжал никуда. И в супермаркетах местных одинаковый товар — и «кока-кола» вездесущая, и жвачка, и сигареты. А другой век…
Тут всё «не как у людей». Ни машин, ни глянцевых журналов, ни ТВ с Интернетом. Всё-всё незнакомое, непривычное, но и не чужое. Просто ощущаешь себя порою как в виденном когда-то кино «про мушкетёров» и действуешь как бы вчуже, словно не жизнь вокруг, а театр гротеска. Далее цыкаешь на себя, чтобы окунулся в реал, чтобы осознал — тут не декорации, тут всё взаправду.
— Добро пожаловать в город-герой Кале! — торжественно провозгласил Быков.
— Хватит стебаться, — добродушно осадил его Олег, осматривая местные достопримечательности.
С тех пор как он в последний раз бывал в этих местах (лет шестьсот тому назад), город-порт сильно разросся и в стороны, и вверх: шпили новых церквей, башни не так давно отстроенной цитадели тянулись к небу. Зато в порту всё было по-прежнему, и пахло всё так же — солью, мокрым деревом, прелой парусиной, смолою, жареной камбалой.
Особого оживления на пристани не замечалось, да и кораблей в порту насчитывалось не более десятка. Моряки скучали на берегу, уморившиеся грузчики сидели кучкой, поедая свой скудный ужин — сухари, сыр каменной твёрдости да кислое вино.
