Как только Володичева покрыла его своим разборчивым почерком, он отобрал лист — и забыл о нём!
Да-да-да…
Вот же — ни номера страницы, ни печати. Все листы в той папочке были пронумерованы, Кроме этого.
Просто потому, что не лежал он в папочке, а валялся здесь, в его столе!
— Как хорошо… — вздохнул Лев Давидович.
А то распереживался! Ах, ах, всё утащили: и чертежи танка, и схемы какие-то… Толку от тех схем!
Продать англичанам чертежи — разовая сделка, а вот предоставить им концессию на те же якутские алмазы…
Это уже долговременное сотрудничество. Что там у нас ещё в загашнике?
«…Богатые золотоносные руды в Охотском округе Камчатской области. На реках Среднекан, Джегдян, верховьях Колымы (далее точные координаты) сосредоточено не менее 3800 тонн чистого золота. Добыча может составлять по 29–30 тонн в год на протяжении десятилетий.
Требуется возведение морского порта в бухте Нагаева (Тауйская губа Охотского моря), как минимум, или строительство „Великого Северного пути“ от Екатеринбурга на Тобольск — Томск — Енисейск — Якутск…»
Золото! Золото — это хорошо…
«Одни из крупнейших в мире месторождений нефти в Ишимбаево, Уфимской губернии, в Бугульминском уезде Самарской губернии. „Второе Баку“ по своим запасам…»
Нефть! Ещё лучше! У американцев и своя есть, а вот англичане ухватятся сразу, помани только! Поманим…
«Неподалёку от Дудинки Енисейской губернии, на реке Норилке имеются огромные запасы никеля, платины, палладия, меди, кобальта, осмия, родия…»
Богатейшие-то они богатейшие, но далековато. Хотя…
Прошёл же Северным морским коридором Норденшёльд! И Колчак с Вилькицким проходил. Так что…
Улыбаясь, Троцкий отложил драгоценный листок.
Как счастливо всё разрешилось!
Бог или дьявол надоумил его отложить эту бумажку, не важно. Важно, что это произошло, и вот он — козырь!
Лев Давидович откинулся на спинку и предался мечтам.
Он нисколько не сомневался, что концессии… лет этак на тридцать станут для британцев весьма лакомым кусочком, а это моментально изменит статус Советской России.
Пока что англичане просто-напросто наказывают белых за вольности, вроде захвата Проливов. У Лондона свои приоритеты. Желают небось низвести бывшую Российскую империю до положения африканских колоний.
Разделить её и властвовать, лицемерно воздыхая о бремени белого человека. Пускай!
Пока наши хотения совпадают, пусть дробят страну.
Вот задавим беляков окончательно, устроим из России плацдарм, раздуем мировой пожар!
Победа пролетарской революции во всём мире обеспечена. Грядёт основание Мировой Советской Социалистической Республики!
— Ура, — коротко обронил Троцкий.
Российская Федерация, Ростов-на-Дону.
Проснулся Авинов рано, как всякий военный человек, но, пожалуй, впервые за долгие дни и месяцы выспался как следует.
Хоть и сна того было часов шесть от силы, но Кирилла ничто не тревожило, ничто не мешало задремать.
Да и с утра его не преследовало обычное беспокойство.
Конечно, положение на фронтах внушало серьёзные опасения, но сейчас прямая и явная угроза со стороны Совдепии и Антанты вызывала в Авинове не тревогу и страх, а злость.
«Спелись, гады! Ничего, вы у нас еще попоёте…» — вот в таком вот духе.
— Ваше высокоблагородие! — просунулся в дверь Исаев, впуская запах снега и крепкого табака. — Дык я… это… Бритовку-то навострил.
— Давай, Кузьмич. Хватит мне щетиниться!
— А то!
Прекрасная золингеновская бритва, «занятая» Исаевым ещё в пятнадцатом у немецкого офицера, схлопотавшего пулю от чалдона, смахивала щетину будто пёрышком. Раз — и нету.
Поправив чуток лезвие на ремне, Кузьмич довёл лицо подполковника, вверенного его стараниям, до немыслимого совершенства.
Оросив полотенце кипяточком, Кирилл малость остудил его и приложил к щекам, ощущая маленькое блаженство.
— Ух, хорошо!
Облачившись и мимоходом полюбовавшись на новенькие погоны, Авинов бодро зашагал в офицерскую столовую.
С завтраком флегматично расправлялся поручик Вирен, пребывая в гордом одиночестве.
Завидев начальство, поручик вскочил и был усажен обратно мановением руки.
— Сидите-сидите… Приём пищи не терпит суеты и чинопочитания.
На завтрак была перловая каша с тушёнкой и компот. Без изысков, но питательно.
Третьим в столовую прибыл генерал-майор Фёдоров.
Владимир Григорьевич ещё с порога вытянул обе руки, усаживая обратно подхватившихся офицеров.
С поклоном приняв свой завтрак от тут же расцветшей поварихи, Дарьи Семёновны, Фёдоров пристроился к подполковнику.
— Кирилл Антонович, — сказал он порывисто, — когда мы можем с вами поговорить?
— Насчёт ружья-пулемёта?[71]
— Так точно!
— Да хоть сейчас!
— Отлично! — воскликнул генерал-майор, решительно отодвигая тарелку.
— Нет-нет, Владимир Григорьевич! — всполошился Авинов. — Вы ешьте, ешьте. Что о нас Дарья Семёновна подумает?
— М-да… Пожалуй, — согласился Фёдоров, покосившись в сторону поварихи, весьма ревниво относившейся к своей стряпне.
Быстро подъев полтарелки, он заговорил;
— Я весьма благодарен Корнилову за то, что он с пониманием отнёсся к моему ружью-пулемёту. В самом деле, винтовка Мосина всем хороша — и дальнобойностью, и пробивной силой. Вот только современная война в таком оружии не нуждается. Сами понимаете, мало кто из нижних чинов обладает исключительной меткостью. Да и зачем? С поражением живой силы противника на дальней дистанции неплохо справляются пулемёты. Солдату же приходится отбивать атаки и контратаки врага, находясь совсем рядом с ним, и здесь трёхлинейка теряет все свои преимущества. Зато проявляются все недостатки. «Мосинка» тяжела, длинна, да и пять патронов в обойме — этого слишком мало. Я потому и создал своё ружьё-пулемёт, дабы лишить русское оружие этих изъянов. Моя автоматическая винтовка короче, легче, у неё обойма на двадцать пять патронов, которые можно выпускать очередями. А это очень важно, особенно для новобранца. Поразить неприятеля одной пулей — всякий ли на это способен? Вот ваш ординарец — стрелок Божьей милостью, а основная масса какова? Но любой солдат, даже тот, кто впервые взял в руки оружие, покончит с врагом, выпустив по нему короткую очередь. За автоматическим оружием — будущее! Вы представляете, что будет, если белогвардейцы пойдут в бой, поголовно вооружённые ружьями-пулемётами?! Кто устоит перед их натиском? Да никто! Плотность огня будет такова, что никто головы не поднимет! При царе-императоре моими винтовками вооружили одну лишь роту 189-го Измаильского стрелкового полка. Нынче на Сестрорецком оружейном заводе разместили заказ на двадцать пять тысяч ружей-пулемётов. Вы не представляете, насколько это меня радует! Правда, во всём этом деле есть одна существенная проблема…
— Патроны?
— Именно, господин полковник, именно! Обычный трёхлинейный патрон[72] слишком мощный для автоматики, он утяжеляет всю конструкцию, сводя на нет её достоинства. Ведь отдача-то сильная, и приходится все детали изготавливать более прочными. Поэтому ещё пять лет назад я разработал патрон меньшей силы, на две с половиной линии,[73] каковые применяются в японских «Арисаках». Сейчас это тем более важно для нас, что на складах этих самых «Арисак» полным-полно, и патронов к ним в достатке. А Петроградский патронный завод наладил производство сих боеприпасов — по триста тысяч штук в месяц. Причём при тех же расходах обычных трёхлинейных вышло бы двести тысяч. Выгодно? Ещё бы! И это притом, что солдат берёт с собой максимум сто двадцать трёхлинейных патронов. На тот же вес придётся сто шестьдесят припасов к «Арисакам» и ружьям-пулемётам, Опять выгода!
