Да, это был большой внедорожник. Я сидел один на заднем сидении – и двое спереди, водитель и «штурман». Прямо за нами ехала еще одна машина, никаких других я больше не видел. За окном была каменная пустыня, это значило только одно – они рвутся в Вангланд. Пить хотелось чудовищно. Зачем этим тварям в Вангланд? Хотя да, а куда им еще деваться? Вангланд никогда не выдавал нам беглых преступников.

Я услышал стрельбу. Стреляли по второй машине, но несколько пуль чиркнуло и по нашему кузову.

- Твою мать! – взревел «штурман». У него я заметил шрам на щеке, будто ему хотели порвать рот. – Государев спецназ! Не отстают, суки! Мы же уже почти на границе!

Из второй машины отстреливались, но скоро ей пробили колеса, она начала вилять, завалилась набок и несколько раз перекувыркнулась. Из облака пыли вырвался широченный армейский внедорожник и стал нагонять нас. Да, такие машины были у личного спецназа Государя. Я рассматривал ее, пока не рухнуло заднее стекло. И тут же по всему кузову глухо застучали пули.

- Пограничные дроны! – заорал водитель. – Включи оповещение «свой-чужой», пока они нас не разорвали!

В небе перед нами действительно виднелось несколько беспилотников с длинными крыльями. Мне даже показалось, что я слышу жужжание их двигателей. Из машины спецназа высунулся человек с ракетницей, из которой тут же вылетела ракета, словно бы ей дали пинка. Уже в воздухе ракета очнулась, изрыгнула пламя и полетела на дроны. Пограничные беспилотники бросились врассыпную, но ракета разделилась на несколько маленьких боеголовок, и каждая из них погналась за своей целью.

И вдруг спецназовский внедорожник окутал гигантский белый шар. У меня мелькнула мысль, что это дым или газ, но тут же шар стал прозрачным, и я понял что это взрывная волна. Я увидел, как она летит на нас, и тут же машина наша дрогнула, а на месте белого шара появился огненный шар, и этот столб огня взметнул в небо пыль и куски тел и кузова. Взрыв был такой сильный, что даже на нас обрушился целый камнепад осколков. Я упал на пол и закрыл голову руками. Машина заревела и пошла как-то тяжело, с неприятным шумом. Это продолжалось довольно долго, пока водитель не остановился.

- Поехали! Поехали! До лагеря еще час! – закричал «рваный рот».

- Не ори, – оскалился водитель. – Колесо пробило, походу, надо менять.

Не заглушив двигатель, он вылез из машины, за ним выскочил и пассажир. Они стали обходить машину вокруг и смотреть на небо, но дроны уже улетели, а дым от взорванной машины спецназа остался далеко позади. Никаких других машин не было.

- Вон. Смотри! Целый кусок вырвало! Щас, быстро заменим! – сказал водитель, присев перед передним колесом.

Второй несколько раз толкнул меня, но я лежал неподвижно.

- Не шевелится, – объявил он.

- Может, сдох?

- Да может, и сдох...

- Тащи запаску с багажника.

- Дроны эти – лютая вещь, маленькие, а лупят как надо!

- Неси запаску, ты – дрон!

- Да не ори ты!

Он еще раз ткнул меня, но я не двигался.

- Точно сдох. Истек кровью, нахер. Весь салон кровищей изгваздал!

- Ну ты будешь помогать мне, нет? – заорал водитель.

- Иду! Не рычи! – он отстал от меня, положил автомат на переднее сидение, встал около заднего колеса и стал расстегивать джинсы.

Я открыл глаза, приподнял голову, протянул руку и взял оружие. Это был компактный бесшумный автомат с откидным прикладом. Я сжал его в руках, приподнялся, увидел, что он стоит ко мне спиной и мочится, и тут же пустил очередь ему в затылок. Голова его брызнула во все стороны, и он завалился в песок.

Водитель поднялся и стал доставать пистолет из кобуры. Я опять нажал на курок. Очередь пробила лобовое стекло и ударила водителю в грудь. Он вскрикнул и упал. Кое-как я подлез к двери и высунулся наружу. От жуткой боли я уже почти не владел своим телом. Я весь покрылся холодным, липким потом, глаза слепли от мутного тумана.

Водитель был на земле и полз почему-то прочь от машины. Я направил на него автомат, но уже не мог ровно держать его. Я вдавливал курок, пока не расстрелял все, но даже не знаю, попал ли в него или нет. У меня не было сил смотреть. Автомат выпал из моих рук, и сам я стек на сидение.

И причудилось мне, что я все еще на дне рождения... Я отчетливо слышал веселые крики детей и разговоры взрослых. Я был спокоен и даже рад. Просто я задремал немного, и мне привиделся душный кошмар – про стрельбу и чужих людей. Я чувствовал легкость. Поразительную, невесомую. Мне казалось, что с каждым вздохом я все наполняюсь и наполняюсь воздухом, и очень скоро я просто лопну и рассыплюсь легчайшей серебряной пылью. Я открыл глаза и увидел салон машины, но знал, что все это скоро исчезнет.

Я слышал приближающийся звук и стал смотреть в окно. Вскоре напротив остановился старый гнилой запыленный микроавтобус, забитый всяким хламом. Вещи собирали впопыхах, и они кучей громоздились на крыше на багажнике и в салоне. Свернутый ковер, микроволновка, детский велосипед. Все это было как единая масса, и стоило только открыть дверь, как все это хлынуло бы наружу.

В раскоряку от долгого сидения к моей двери подошел седой, морщинистый, смуглый дед. Он все неодобрительно качал головой и цокал языком.

- Это бандитская машина! Зачем ты остановился тут, старый пень? – раздался въедливый старушечий голос, и я увидел высокую крупную бабку. У нее было болезненное одутловатое лицо и не хватало передних зубов.

- Вот этот живой, – дед кивнул на меня.

- Тьфу ты, гадкий контрабандист, шоб они все издохли! – бабка плюнула мне под ноги.

- Захлопни свой ядовитый горшок, старая дура! – разозлился дед. – Люди, как и мы, ехали в лагерь беженцев, а их обстреляли Мидландские пограничники!

- Жаль, что не убили! Какое мне дело до них?!!

Дед выпрямился и с презрением осмотрел бабку с ног до головы.

- Правильно говорил мне мой покойный отец: «В этой кобыле сидит нечистый! Бей ее почаще, чтоб он вышел из нее, тогда она станет доброй женой».

- Ну давай! Только и можешь, что руки распускать! Ударь меня еще, попробуй! Я сама тебе так вдарю!

Тут же в дверях показалась голова девочки со смуглым чумазым лицом и любопытными зелеными глазами.

- Нам по пути Всевышний послал нуждающегося человека, тупая твоя куриная башка! И если мы ему не поможем, то это будет нам грех! И в загробном мире я не хочу всю вечность сожалеть о том, что тогда я не помог нуждающемуся в дороге!

- А я всю вечность буду сожалеть, что тогда согласилась выйти за тебя, старого вонючего козла!

- Попомни мои слова, девочка, у твоей бабки скоро изо рта полезут поганые жабы!

Появилась еще одна девушка, симпатичная, хоть и прыщавая.

- Страшно тут стоять, дедушка, поехали уже быстрее!

- Грузите этого парня, берите его. Аккуратнее!

- У нас места нету!

- Приберите вещи, будет там место! Давайте, детки, помогите старому солдату, с такой спиной я уже ничего не могу делать.

Я почувствовал, как дюжина рук обхватило мое тело.

- Чего ты удумал??? Он же все равно сдохнет в лагере! Ой, чего он удумал, ой, лю-ю-ю-ди! – истошно завыла бабка.

- Заткни пасть поганую, паскудина! Заткни! – начал петушиться дед, топнув ногой, – Ежели помрет он в лагере, то на то уже будет воля Всевышнего! А я сделал все, как подобает богобоязненному человеку! Грузите его, ребятишки, быстрее. Может, и успеем в лагерь до темноты!

Меня впихнули в салон между ковром и полиэтиленовым мешком с подушками. Рядом спал младенец. Девочка лет шести не отрываясь играла в видео игру. Кряхтя и нудя, залезла бабка. Дед попил воды, утер дрожащей рукой морщинистое лицо и повел машину дальше по пустыне.

====== Глава 19 ======

Я совсем не чувствовал, как меня режут. Это было странно. Я даже не ощущал, как обескровленное мясо податливо расходится под скальпелем. Иногда я был уверен, что чувствую вонь крови. Временами мне казалось, что я переполнен этим запахом и меня стошнит. Но уже в другой момент я был уверен, что вообще ничего не чувствую. Я приподнимал ватную голову и видел, как врач копошится в моей ноге, словно механик в машине – или швея. Но долго держать голову я не мог. Шея сдавалась, и голова опускалась на пластиковый стол. От химикатов в крови я чувствовал себя... никак. Ватная голова гудела. Хотелось пить. Я смертельно устал ничего не чувствовать. Мне надоело ждать, когда уже прекратят резать меня и уже начнут зашивать. Временами мне казалось, что чувствительность вышла из моего тела навсегда – и уже больше не вернется. Я смогу управлять телом, но конечности мои навсегда останутся как деревяшки. Это пугало меня. В ушах звенело, жажда душила, в глазах плавал желтый туман.