Солнце исчезло. Голубой цвет неба стал более насыщенным, почти синим. И только бледная, розоватая полоска сгоревшего заката еще виднелась среди облаков на горизонте.

Мы вылезли из воды и пошли в душ смыть соленую воду.

Когда я привел себя в порядок и вышел, на второй палубе уже приготовили ужин. На открытой площадке на круглом столе с букетами цветов и серебряными приборами на крахмальной скатерти стояли белые тарелки со свежайшей рыбой. Пушка все еще не было. Мы ели втроем. Лия и Николенька ели белую рыбу. Я налегал на устрицы. Сначала поливал лимонным соком, потом пил вино, чтобы нейтрализовать вкус, и следующую удобрял уже острым соусом – и опять все смывал вином, чтобы лучше прочувствовать новый вкус.

Наевшись десерта, Николенька отодвинул тарелку и объявил:

- Я все. На третьем этаже есть кинозал, я схожу мультики посмотрю, – вылез из-за стола и ушел.

Стемнело. На яхте зажглись нежные, интимные огни. Наверное, издалека наша яхта была похожа на торт со свечками на черной тарелке.

Мы заканчивали с ужином молча. Я все смотрел на ее большие карие глаза и на черные, горячее самой ночи, длинные густые волнистые волосы, и вдруг взял ее за руку. Она засмущалась.

- Я пойду посмотрю, где он.

И я остался один. На море был полный штиль. Теплый густой соленый ветерок ласкал лицо. Прислуга стала убирать со стола.

- Иди сюда! – улыбаясь, махнула мне Лия.

Мы поднялись на этаж выше. На открытом воздухе под специальным навесом был кинозал. Огромный, во всю стену, панорамный, чуть вогнутый экран, напротив которого стоял широкий длинный диван. На экране роботы нещадно лупили друг по другу лазерами. Мальчик спал на куче подушек.

- Вот он, наш рыболов-подводник, – тихо улыбнулась Лия.

Когда я поднял его на руки, он вздохнул, но все же не проснулся. Я отнес его в отдельную каюту, и она уложила его, раздела и укрыла.

Я стоял в дверном проеме, смотрел на них и ощущал всем сердцем, что нет, наверное, в мире более прекрасной и нежной картины, чем любящая мать, укладывающая спать своего ребенка.

Наша каюта была светлая, небольшая, но уютная. С подсвеченным потолком, зеркалами и высокой, широкой кроватью. Я снял с себя все и лег. Когда она вышла вскоре из ванной, в чалме на голове и подвязанная полотенцем под мышки, я ее оглядел и сказал:

- Иди сюда, женщина.

Она засмущалась и забралась на кровать. Я распеленал ее и начал целовать, ласкать. Она встала на четвереньки, выгнулась и оттопырила задницу. Раздвинула ноги, и я пристроился сзади. Она сама насаживалась, не спеша, как ей было удобно. Когда я зашел весь до упора, я взял ее за бедра и стал не торопясь двигаться. Она то и дело смотрела на наше отражение в зеркалах. Я думаю, ей это нравилось, я же никогда не смотрел на свое отражение.

Я чувствовал, как ей тяжело держать голову. В конце концов она уткнулась лицом в черную простынь и почти легла вся, продолжая только задницу держать приподнятой.

- Устала... – выдохнула она.

Я ускорился и стал слышать шлепки моих ног о ее бедра. Она все впивалась ногтями в простынь. Скрещивала ноги, сплетала, то наоборот – разводила в стороны.

Мне показалось, мы кончали вместе. Я слышал ее тяжелое дыхание, то и дело переходящее в стон, и все вжимался лицом в ее шею, в затылок. А потом она замерла, и я тоже замер. Стал целовать ее лицо, скатился на бок.

В открытых дверях, подперев проем плечом, стоял Пушок. Лия лежала, закрыв глаза, с улыбкой на губах. Я встал с кровати и вышел на палубу, как и был, голый.

Ночь уже владела миром. Луна сияла так ярко, что даже нельзя было разобрать темный рисунок кратеров на ее поверхности.

Пушок достал пачку сигарет. Одну протянул мне, одну взял себе. Я стоял, поставив локти на перила, наслаждаясь своей ночной наготой. Потом посмотрел на него, сердце мое тепло сжалось. Я протянул руку и положил ладонь на его правую щеку. Он молчал. Потом опустил глаза и тихо ушел.

Лия чесала волосы, сидя на кровати. Я плюхнулся рядом с ней, обнял ее и уснул.

====== Глава 18 ======

Я проснулся, когда уже рассвело. Лия еще спала. Я не понимал, чего мне хочется, и просто пошел побродить по кораблю. Ветер поднялся: теплый, соленый и хулиганистый. Я хотел поискать Пушка, но нашел только Николеньку. Он сидел за столом, где мы вчера ужинали, ел мороженое, болтал ногами и смотрел мультики по планшету. Я молча сел напротив и попросил бутылку минералки.

- Я видел вчера тебя... голого, – не отрываясь от экрана и облизывая ложку, объявил он. – Вы лежали голые на кровати.

Официант подал бутылку со стаканом на подносе.

- И чего это ты ночью шлялся?

- Я в туалет захотел и пошел искать... и вас увидел.

- Угу. Чё еще соврешь? Туалет есть в каждой каюте, – я икнул.

- Я не очень хорошо сплю на чужих кроватях и часто просыпаюсь, – сдался он. – Пошел посмотреть, мне показалось, что вы без меня решили на подлодке покататься.

Я вздохнул. Ветер вспенивал белые барашки на волнах.

- Скажи, что хорошего лежать голым с голой девушкой на кровати?

- Это нельзя рассказать. Это можно только почувствовать.

- И когда я это почувствую?

- Когда у тебя начнет расти щетина.

Он почесал подбородок. На его ногтях засохло розовое мороженое.

- Нет. Я никогда этого не почувствую! Фигня это все! – решительно объявил он.

Я не стал спорить и просто смотрел на ветреное море, залитое молодым утренним солнцем.

- А голые парни тоже лежат друг с другом в постели? – вдруг спросил он.

- Тоже... лежат... если захотят, – не глядя на него, ответил я.

- Если бы мне пришлось выбирать, я бы лучше лег с парнем, – сказал он и стал собирать остатки мороженого в вазочке.

- Почему?

- Не знаю. С парнем как-то естественнее. С ним будет о чем поговорить, поприкалываться, а девчонки все дуры, плаксы и ябеды.

- И не поспоришь, – согласился я. – Кстати, о парнях, ты Государя не видел?

- Государь уехал ночью.

- Как? Куда?

- Не знаю. Сел на лодку и уехал, я почему и проснулся, я их услышал, они меня разбудили.

Какая-то непонятная тень легла мне на сердце. Я подозвал стюарда.

- Да, Государь изволил отплыть... по делам. Велел передать, что сам с вами свяжется.

Я задумался.

- Ладно! Когда госпожа проснется и позавтракает, отвезите нас на берег, в тот же яхт-клуб.

Стюард поклонился и ушел. Я сидел неподвижно, смотря на мальчика в упор.

- Наверное, что-то срочное, – пожал плечами Николенька, открыл рот, поднял вазочку и стал ловить последние капли растаявшего мороженого.

Вскоре вышла Лия, мягкая и счастливая. Она обхватила мальчика и стала зацеловывать его.

- Мама. Ну мама! Ну всё! – вырывался он.

Она отпустила его и села за стол. Ей подали завтрак: овсяную кашу, тосты, кофе, что-то еще.

Я сидел, смотрел, как она ест, и мне вспомнился один нечаянно подслушанный разговор. Один из наших Отцов напутствовал только что женившегося младшего сына:

- Ты бей ее. Бей!

- Но за что? Она ничего такого не делает.

- Ты главное бей. Она сама знает за что!

Для меня это было странно. Я не только никогда не поднимал на нее руку, но даже не повышал голос.

Вскоре автоматическая «рука» спустила на воду большую лодку, она должна была вернуть нас на пирс яхт-клуба. Мы попрощались, я поблагодарил капитана и команду. Мы расселись по мягким белоснежным диванам, и лодка рванула вперед.

- А ты знаешь, что случилось с рыбкой, с моей красной рыбкой?

Я хотел позвонить Пушку, но телефон никак не хотел дозваниваться до него. Я сначала думал, что телефон сломался, но потом увидел, что связи нет.

- Знаешь, что случилось? Ну... ты хочешь узнать? – прилип он ко мне.

- Сети нет... что? Какая рыбка?

- Моя красная рыбка, которую я поймал!

- И что? Что не так с рыбкой?

Первыми на горизонте показались небоскребы. Серебристые и голубые иглы в дымке.

- Я поймал рыбку. Маленькую. А мама поймала большую. Ну... вчера. И мы их бросили в одно ведро. А потом смотрим, а моей рыбки нет! Мамина есть, а моей нету! Я думал, она выпрыгнула, а потом, когда повар стал чистить большую мамину, то моя оказалась у нее внутри. Она ее съела! Представляешь?! Я посмотрел в сети, и вправду, эти серебристые, они хищники и едят красных маленьких рыбок. Представь, как ей было страшно! В замкнутом пространстве, один на один с хищником! И некуда убежать, представь!