- Да пошел ты! – взорвался он. – Да не трогай ты меня! Не лезь! Ненавижу!!!

Он начал брыкаться, вырываться, толкнул меня, но я держался за него крепко, и мы оба рухнули в подсвеченную золотым светом воду бассейна. В хаосе пузырьков он довольно сильно двинул мне по лбу, но я скрутил его и прижал к стене. Вода смыла с его лица слезы, но дыхание его не могло меня обмануть.

- Ну что ты, Пушок? Ну ты чего? Это же я! Я! Ты совсем уже спятил среди всех этих указов? Ты чего?

- Не надо! Уходи! Надоел! Ты невыносимый, ты знаешь?!!

Я попытался поймать губами его губы, но он был настроен решительно и так дернул головой, что лбом чуть не вышиб мне зубы. Но и я тоже решил идти до конца. Схватив его за волосы правой рукой, а левой зафиксировав челюсть, я все же впился в его рот. Он дернулся еще, но тут же затих и обмяк. Он был пойман, прижат к стене, и я начал жадно и нагло сосать его. Когда он стал мне отвечать, я завел его бедра на мою талию, это было удобно, вода делала его невесомым.

- Да... это так, это оно... твое... – запыхавшись, с закрытыми глазами шептал он, прижимая меня к себе. – Твои губы. Самые горячие. Самые сладкие. Ни у кого... только у тебя!

Я ощутил, как он взялся за мой горячий член.

- Всегда, всегда, всегда... – шептал я в его шею, как помешанный. – С самого первого взгляда! Всегда! Как только увидел! У меня все перевернулось. Только ты! Только ты один!

Трахаться под водой было необычно, вода тормозила, и приходилось увеличивать усилия.

- Не трогай его! Он мой! – схватив его за волосы и прижав голову к стенке бассейна, шептал я. – Я ему клялся. Я обещал. Я не смогу... если его не будет рядом. Пожалуйста!

- Умоляй меня! Умоляй! Я тебе приказываю!

Место укуса горело. Кажется, кто-то зашел в зал.

- Пожалуйста!

- Проси все, что хочешь! Что хочешь! Но его забираю!

- Пожалуйста!

- Еще! Еще! Ну же!

Я опустил голову и увидел, как из его члена выскользнула мутная липкая струйка и застыла, словно водоросль, под водой. И тут же за ней еще одна.

- Я тебя очень люблю!

В последний момент у меня вспыхнуло дикое желание утопить его, но я кончал и не владел своим телом.

Когда все закончилось, я замер, тяжело дыша прямо в воду и все прижимая его к мраморной стене.

- Завтра приводи его. Погуляем и познакомимся заодно, – проговорил он, приглаживая мои волосы.

- Я ненавижу себя за то, что люблю тебя... Я ненавижу тебя за то, что люблю тебя...

- Я знаю. Я тебя тоже! – и он ласково поцеловал меня в лоб.

Он поднырнул подо мной и поплыл к золотой лесенке. Не спеша поднялся. В зал вошло несколько качков. Высоких и безусловно прекрасных молодых парней. Их лица и тела были идеальны, чересчур идеальны, так, что сознание мое не воспринимало их как живых людей. Они бесшумно подошли к своему господину и принялись обтирать его мокрое тело.

Я вылез и плеснул полный бокал охлажденного красного вина. Интересно, а у него есть отдельный раб, который вытирает из его жопы сперму?

Так странно! Почему ненависть совсем не мешает любви?

- Завтра во второй половине дня я буду свободен и пришлю за вами. Возьми мальчика и свою обезьянку-южанку. Хочу пообщаться с ним наедине, заодно и опробую новую яхту, – объявил Государь, не глядя на меня.

Я накинул халат и с бокалом в руке пошел через всю залу в раздевалку:

- Она моя жена! Еще раз оскорбишь ее – я тебе всю рожу разобью!

Качки замерли. В принципе, я уже наговорил достаточно для виселицы.

- Не пей сегодня много. Не хочу завтра целый день пялиться на твою похмельную рожу, – улыбнулся он.

Выходя, я швырнул пустой золотой кубок, и он загромыхал по роскошному мраморному полу.

И долго еще эхо прыгало по потолку и пряталось между колоннами.

====== Глава 17 ======

Но на следующий день Государь молчал, и мы никуда не поехали. Наверное, у него было много дел. Я не звонил ему, и он не звонил мне, и как-то так это все и висело в пространстве и времени.

Я проснулся рано, словно бы от хлопка, но все везде было тихо. Спать хотелось ужасно, но всякие мысли полезли в голову, и сон растворился. Я лежал, как труп, в сумерках. Чувствовал, что во мне нет никаких сил – ни телесных, ни душевных. Небо светлело. Черный купол ночи на востоке неотвратимо становился все голубее и голубее. Звезд не было видно. Их затмевало сияние ночного города – сияющие золотом дороги и проспекты.

Все утро я маялся, придумывая, что и как буду говорить. Но мыслей не было никаких, и я устал и извелся. К обеду я вроде воодушевился, но мне сказали, что наследник на занятиях и нужно ждать еще целый час. Я перешел в ту комнату небоскреба, где была видна Твердыня, и распорядился, чтоб его привели ко мне, как закончит.

Огромная, бесконечно огромная, без низу, без верху, одни этажи, высотка Государя стояла совсем рядом. Белое и золотое. Государевы цвета.

И его заберут туда, и будут там какие-то совсем другие, совсем чужие люди вокруг него. Как они его будут воспитывать? К чему они будут прививать у него любовь, а к чему ненависть? И о чем Пушок с ним будет разговаривать?

Пушок... Сука!

- Фу-у-у-у! Я есть хочу! Я устал! Я ненавижу учиться!

Он ворвался в зал и на ходу сбросил с себя ранец. Я молча подошел, поднял ранец и открыл его. Все тетрадки и учебники были измяты, он всегда их пихал как попало. Я стал доставать их и расправлять.

- Две недели назад открыли парк развлечений Мир Скорости, все там уже были, только мы еще не были. А ты обещал! Там можно покататься на настоящем гоночном автомобиле!

Он уже достал из холодильника банку колы и коробку с пончиками.

- Когда мы поедем? Поехали сейчас! И я не хочу с кем-то, я хочу с тобой.

Я стоял к нему спиной, ладонью разглаживая мятые тетрадки.

- Государь приходил...

- Училка отобрала перчатку от моей брони! Скажи ей, чтоб она отдала!

- Государь тебя усыновляет.

Он замер:

- Как? Кто?

- Ты теперь будешь жить в башне Государя... и будешь наследник государства, а не клана.

- Нет!!! – вдруг вскрикнул он в ужасе. – Нет!!! – он подбежал и вцепился в меня. – Нет! Не правда! Скажи, что не правда! Скажи!

- Это правда, – я старался не смотреть ему в глаза. – Такова воля Государя.

- Нет! Не пойду! Не хочу! Не буду! Нет!!! – он взбесился моментально. Словно бандит, который понял, что окружен. – Скажи, что не правда! Скажи, что не отдашь меня!!!

- Вот в эту башню... В Твердыню... – почему-то сказал я, кивая на небоскреб в окне.

- Нет! Нет! Ну нет же!!!

Он набросился на стол, расшвырял все учебники с тетрадями и бросился бежать к выходу. Он пробежал уже полкомнаты, как в дверях появилась его мать:

- Что за крики тут дикие? – изумилась она с порога.

Он хотел проскочить мимо нее, но она схватила его за руку.

- Ты меня пугаешь. Что происходит?

- Отпусти! Отпусти! – он все никак не мог вырваться. Метался в разные стороны, рвался, кидался.

- Да что ты? Что такое?

- Ничего! Он меня не любит! Я ему не нужен! Он от меня избавляется! Я его ненавижу! Всех ненавижу!

Лицо его побелело, в глазах задрожали слезы. Он сделал последнее усилие, вцепился в материну руку, она вскрикнула, ослабила хватку, и он вырвался и убежал.

- Ради Всевышнего, что вы тут опять устроили?

Я молча собирал сброшенные на пол учебники:

- Государь его усыновляет...

Она закрыла лицо ладонями и тихо опустилась в кресло.

- Когда мне собирать вещи? – больным голосом спросила она.

- Тебе – никогда.

- Я разве не еду с ним? Я его мать!

- Ты моя жена! Про тебя разговора не было. Ты Государю не нужна. Ты остаешься здесь.

Я собрал все в стопку и загрузил в ранец.

- Он не сможет один! Он никогда не был один! Я всегда была с ним!

- Этот разговор закончен! Иди и будь готова, Государь нас пригласил на свою яхту.

Я подошел к окну и не слышал, как она удалилась.

Какое-то время я стоял молча. Потом пошел в свою комнату и достал Носорога. Долго смотрел на него. Сейчас он казался мне большим, старым и грубым. Тяжелым. На деревянных частях еще сохранились темные пятна упыриной крови. На рукоятке был скол. Это тогда, на Нижнем рынке, на помойке, один упырь вцепился в нее клыками.