- Хватит! Мы клан Ледяной Кот, а не бордель! Мы не позволим даже Государю приходить в наш дом и делать то, что ему хочется! Вы-би-рать, кто понравится!
- Верно!
- Значит, – тихо проговорил Вячеслав Андреевич, и все прислушались к его негромкому голосу, почти шепоту. – Бюджет на следующий год мы вряд ли закроем. Если мы откажем Государю, то резонно предположить, что и он откажет нам во многом, в тех проектах, которые еще не розданы, я имею в виду. А это значит, что из двадцати станций метро, которые государство планирует начать строить, нам не достанется ни одной! Это значит, что и на строительство моста нас не допустят. Стадион мы, конечно, закончим, а дальше что? Двести наших автобусов собирается купить мэрия. Если мы откажем Государю, они точно купят их у другого клана. И что же нам, закрывать завод? Мы только что вбухали в него восемьсот миллионов – и что, опять останавливать конвейер?
- Ты все всегда переводишь в деньги! – съязвил Сергей Глебович.
- Не все и не всегда... – спокойно, не смотря на него, продолжал Вячеслав Андреевич. – Это факты. Если тебе не нравятся факты – то при чем тут я? – он замолчал, наблюдая за тем, как рука его чертит в блокноте причудливый узор карандашом. – Государь ждет ответа, но любой ответ будет нам неприятен, поэтому я предлагаю не отвечать.
- Но как же? Это не выход!
- Это выход – и очень даже хороший выход. Элегантный, можно сказать. Мы ответим Государю, что, конечно же, мы рады ему услужить, да все дело в том, что мальчик наш болен. Консилиум врачей подтвердит это и предпишет ему долгое и серьезное лечение вдали от назойливых глаз. Он уедет с мамой и бригадой врачей на какую-нибудь нашу отдаленную виллу на море или в горы. Конечно же, мы очень хотим, чтобы он побыстрее смог переехать к Государю, но сейчас он болен, и его лучше не трогать. Тем более смена семьи, дома очень неблагоприятно повлияют на него. И все! А Государь... А что Государь? Государь наш молод и горяч. Он как ветер. Сегодня ветер сильный, а завтра слабый. Он то горячий, то ледяной, то нежный, ласкающий, а то его вовсе нет. Ветер то сыплет тебе в лицо дождь, то снег, пыль. То приносит ароматы цветов, то зловония помоек. Это ветер. Сегодня он дует тебе в лицо, не дает идти. А завтра он уже бьет тебе в спину, подгоняет. А послезавтра его нет вообще.
Пройдет месяц, и вполне возможно, что Государь позабудет эту свою идею. Вероятно, он захочет другого мальчика или девочку, или заделает своего собственного ребенка. Вот так мы оставим у нас нашего мальчика и не потеряем проекты.
Все замолчали. Похрустывая костяшками пальцев, я ждал, что на этом все и кончится.
- Хорошо ты, конечно, говоришь... ветер... и всякие такие прелести... А если нет? – вдруг влез Евгений Львович. – Приказ-то уже готов! Государь, чай, не глупее нашего, сразу поймет, что мы юлим! И... да! Почему мы говорим только о минусах? Ведь есть же и плюсы! Должны же быть!
- Ты о чем? – нахмурился Сергей Глебович.
- Ну, если Государь просит нас о такой особенной услуге, что-то же он должен предлагать взамен! Я не знаю, как это назвать... отступные? приданое? Государь сказал что-то по этому поводу?
- Да что он нам даст? Слиток золота? Яхту? Я сам могу подарить ему яхту, я ей все равно не пользуюсь! А мы ему не детский дом!
Я выдохнул, прикрыв глаза, и ответил:
- Государь сказал, что отдает нам нефтяные залежи на Львином озере...
Громкий возбужденный шепот зашелестел по залу. Я сжал кулаки.
- Но там же миллиарды!
- Все месторождение? Только нам? Навсегда?
- А мы потянем? Такие инвестиции!
- Другие кланы взвоют от зависти!
- Но это в корне меняет дело!
Я все так же стоял к ним спиной, сжимая губы.
- Вождю надо ехать к Государю, – объявил Миша. – Что ему передать? Что решил клан Ледяной Кот?
- Но ведь это же... надо полагать... все месторождение – и только нам одним, и навсегда? Как конкретно изволил выразиться Его Величество?
- Ну, надо понимать, что да. Все нам одним!
- В таком случае, – начал Сергей Глебович, снимая очки, тон его разительно изменился, – мы согласны породниться с Государем и благодарны ему за такую великую честь.
- Ну я так и понял, – проговорил я и пошел к выходу. – Вы простите меня, уважаемые Отцы, но я должен ехать. Главный вопрос мы решили, а детали вы уже проработаете сами...
Я вышел прочь и быстрым шагом пошел к выходу. Ярость трясла меня.
- Постой! – усмехнулся Миша, догоняя меня.
- Почему они так поступили? – спросил, я не останавливаясь. – Я надеялся на них! А они его продали!
- Каждый из нас имеет цену. Ты и я. Конченая шлюха в вонючем притоне и Государь. Вот и все. Такова грустная правда жизни. За яхту они бы его не отдали, а за несколько миллиардов тон нефти – пожалуйста, сочли за честь.
Я резко остановился и посмотрел на него:
- Я ему был должен. Обязан! Я поклялся ему! Обещал его защищать! Обещал, что мы будем вместе! И это не просто слова – я зарезал его отца! Лишил его отца, и теперь обязан ему!
- Оу-оу! Эй! Ты чего! А ну-ка прекращай! – он взял меня за плечи и заглянул мне в глаза. – Чтоб я больше от тебя не слышал таких слов! Его предатель-отец сам зарезал себя в тот момент, когда решил всех нас предать поганому Вангланду! Он сам погубил свою жизнь, выбрав неверный путь. А ты только бросил последний ком земли в его могилу, вот и все. И не смей винить себя в этом!
Я остановился и перевел дыхание:
- Ты едешь куда-то сейчас? Отвези меня к Государю.
На улице нас уже ждал безразмерный лимузин. Мы сидели друг напротив друга. Я все смотрел сквозь бронированное окно, как мелькают пальмы и крыши особняков. Миша тут же полез в бар и ловко смешал два бокала джина со льдом и тоником. Один протянул мне. Я скользнул по нему взглядом – фактурный мужик. Высокий и крепкий, плечистый, с благородными, сильными, правильными чертами лица. Темные короткие волосы, рыжая щетина, белые зубы, чистые голубые глаза.
- Я каждый год в это время, как только начинается самое пекло, отправляю жену с детьми на море. Дом там у нас без излишеств, аккуратный, прямо на верху утеса – в таком парке, а внизу свой собственный пляж! Такая малюсенькая бухта между двух скал. Сапфировая вода и белоснежный песок, и никого вокруг! Красота неописуемая! Все хочу тебя пригласить хоть на недельку. Там и виноградник у меня свой, – он отпил и, сощурившись, посмотрел в окно. – А тут сейчас город будет задыхаться от жары. Да и от семьи надо отдохнуть. Чем дальше расстояние между родственниками, тем крепче между ними любовь! – он улыбнулся.
- Что такое Гвардия? – спросил я, не глядя на него.
Лицо его тут же изменилось, вся веселость и беззаботность сошла на нет:
- Откуда ты знаешь про Гвардию?
- Государь повелел узнать.
- Что именно сказал Государь?
- Ничего... – так и сказал – «Спроси у своих о Гвардии».
Он нахмурился и замолчал. Я смотрел, как лед тает в бокале:
- Ну, и?
- Конкретно о Гвардии тебе может рассказать только Гвардеец.
- Ты в Гвардии?
- О нет! Я – нет!
- А я почему не в Гвардии?
- Одной благородной крови недостаточно. Гвардия – это не фирма, куда можно прийти и подать резюме. Гвардия все слышит, все знает, все помнит. Если Гвардейцы решат, что ты им подходишь, они сами сделают тебе предложение, от которого ты не сможешь отказаться. Гвардии вообще не отказывают. Из Гвардии не уходят. Не бывает бывших Гвардейцев.
- Они убивали Государей? Как давно они существуют? Сколько их вообще?
Миша поморщился – словно великий пианист, увидевший, что какой-то хулиган решил задницей усесться на клавиши его рояля:
- Я же говорю – конкретно на вопросы могут ответить только они сами. Существовали они всегда. А убивали они или нет – ты смотришь на вопросы слишком узко и однозначно. Это не сборище каких-то фанатиков, которое по ночам в подвале режет младенцев, а потом подставляет подножку жертве, и та падает с лестницы! Это закрытый клуб людей, у которых ума, информации и реальной власти больше, чем у всех остальных. Это позволяет им видеть будущее и направлять ход страны в нужном направлении. Вот и все.
