- Пушок... – я дотронулся до его коленки.
Он пнул меня.
- Не прикасайся ко мне! Я тебя ненавижу! Я всё в тебе ненавидел! Всегда ненавидел! Всего тебя! Ты... ты... я тебе... а ты... а ты только себе! Я тебе... я тебе все отдал! А тебе насрать! А я тебя ненавижу и презираю теперь! И всегда буду презирать и ненавидеть! И всегда так было! И чтоб ты!.. Чтоб ты!.. Ты мерзкий! Мерзкий! Мерзкий! Я тебя не могу терпеть!
- Ты прав... все верно... – я попытался взять его за плечо, но он откинул мою руку и вдруг впился ногтями в щеку. Отпихнул...
Я попытался встать, но он схватил меня за руку и притянул к себе.
- Прогони меня... я заслужил... – с обмирающим сердцем шептал я.
- Ты совсем дур... ак?!! – он с содроганием втягивал в себя воздух.
- Если бы я мог! Я бы отдал тебе мою жизнь! Я бы отдал! Я очень этого хочу! Я бы забрал себе всю твою боль! Да! Правда!
- Я умру на рассвете... – проговорил он, закрыв глаза.
- Нет! Мы найдем! Найдем еще бабку! Ведьму! Я не знаю. А может... может... если я ее убил, то и проклятье спало? А?
- Ты... так... думаешь? – он с робкой надеждой посмотрел на меня.
- Да-да-да! Почему нет?
Я сидел на полу, обнял его, посадил на колени.
- Я не хочу больше терпеть эту боль! – завыл он.
- Может, уже все хорошо? Может, уже и все кончилось? – я все убаюкивал его.
- Совсем ничего... и все будет опять!
- Нет-нет!
- Нет – будет! – взвизгнул он и попытался топнуть ногой.
- Подождем рассвета!
- Я не хочу ждать рассвета! Я знаю, что будет на рассвете! И все из-за тебя! Из-за тебя! Если бы ты подождал еще минутку, и она бы закончила, то все бы уже было нормально!
- На рассвете все будет хорошо!
- Поклянись!
- Я клянусь! Клянусь! Больше не будет больно! Не будет!
- Посмотри мне в глаза и поклянись!
- Да, клянусь! Клянусь!
Закрыв глаза, я все искал его губы, а когда нашел, то они были солоноватые от слез и прозрачных соплей...
====== Глава 7 ======
Я заметил ее не сразу. А она меня вообще не заметила.
Пушок сидел на горячем шершавом камне, убитый своим горем, а я встал и схватился за пистолет.
Это была девчонка лет тринадцати. Высокая, стройненькая, в крохотной, облегающей маечке, джинсах и кроссовках. Она слушала плеер, напевала себе под нос, забавно вскрикивала, не слыша своего голоса и не замечая меня, прошла на кухню.
Я окликнул ее, но музыка в наушниках все заглушала.
Я направил на нее пистолет, и вот тут она увидела меня, и издала такой пронзительный визг, что у меня что-то словно треснуло в голове. Недолго думая, она схватила кружку и швырнула ее мне в грудь. Я ахнул от удара и покачнулся.
- Вы кто такие?!! Чего?.. Почему он голый?!! Что здесь вообще происходит?
- Мы... Мы... я... – начал я, потирая ушибленные ребра. – Мы тут...
- Слушайте! Если хозяйка этого дома узнает, что вы тут, без ее ведома...
- Она не узнает! – проговорил я и кивнул на упряжь, лежащую в кучке пепла. – Вернее, она знала, но уже все теперь...
Девушка подошла к праху, толкнула носком кроссовка резиновый член и вскрикнула:
- Да ну нафик!
Я молчал.
- Ты... вы... чё... реально? Нет... Серьезно?!! Да ну нафик! – как-то даже пробасила она. – Серьезно? Реально? Это она? – девушка пальчиком дотронулась до пепла и подскочила. – Обосраться! И кто выпилил эту идиотку? Кто? Ты? – она обратилась к Пушку, но тот сидел, обхватив голову руками. – Не... ты слишком педальный для этого! Ну, тогда ты! – она взглянула мне в глаза.
Никогда раньше я не видел таких глаз! Они были даже не фиолетовыми, а какими-то сизо-лилово-синими с серебряным инеем, широко распахнутые, сверкающие.
Черные, густые, пышные волосы, широкая челка, аккуратненький носик, нежные губки.
- Я!
- Наконец-то! Сколько эта придурошная народу извела, жуть! Она же специально шарилась по городу, наводила заклятья, а потом следила за человеком, как он мучается, и кайфовала!
- А ты откуда знаешь?
- Сестра она моя!
- Сестра? – я поперхнулся.
Девушка улыбнулась.
- Да нет, не в том смысле, мы из одной коммуны. Были... она давно уже ушла.
- Из какой коммуны? Почему ушла?
- Откуда я знаю, почему она ушла? Гордая была, развлечений хотелось, вот и ушла, – она дотронулась кончиками пальцев до пепла. – Не верится даже!
- А что за коммуна?
- А вам какое дело?
- Да мне... вернее ему... ему помощь нужна!
Она нахмурилась, подошла к Пушку и погладила его по голове.
- Бедный, измучился!
- Вы нам поможете?
- Я? Я нет, я вряд ли! Это вам к Ленни надо, он сможет.
Я кинулся к ней.
- А кто это, куда?
- Ленни – это наш гуру, типа, продвинутый чел, он все может.
- Вы нас проводите? – вскрикнул я.
Она смерила меня взглядом.
- Ну пойдемте...
Девушка вышла. Я опустился перед Пушком на колени и обнял его.
- Ты слышал? Слышал?! Вставай! Одевайся! Она нас отведет.
Пушок отрицательно покачал головой.
- Никуда не пойду! Ничего делать не буду!
- Ну хватит уже! Давай! Где твои шорты?
- Дайте мне умереть спокойно! – он отвернул голову и оттолкнул меня.
- Ну что ты, ну зачем ты? – я все пытался повернуть его лицо к себе.
- Уйди!!! – взвизгнул он.
Мое сердце словно обдало кипятком. Я вскочил и двинул ему по уху.
- Если я сказал – собирайся, значит – собирайся! – я схватил его за волосы. – И не выбешивай меня! – прошипел сквозь зубы.
Пушок испугался.
Я нашел его шорты, швырнул ему в лицо, подождал, пока он оденется, и вытолкал наружу.
- А что это за коммуна?
Она вела нас по ночной чаще. Тропинки я не видел, света не было. Шагала она изнуряюще быстро, я еле поспевал за ней, по морде постоянно хлестали ветки. Пушок плелся сзади, всем своим видом показывая, что делает мне одолжение.
- “Свободные дети”. Это Ленни все начал. Худой не может есть ничего, кроме человеческого мяса...
- Худой?
- Вы их упырями называете. Всё, кроме человеческой плоти, для них ядовито, вот они и убивают. Есть-то охота! А Ленни смог перебороть себя, переломаться и сейчас может есть любую пищу.
- Прикольный этот Ленни! – сказал я, чтобы сказать хоть что-то.
- Не... не прикольный, занудный – это да, но я не думаю, что он прикольный. Я даже Машку понимаю... понимаю, почему она убежала.
- Какую Машку? Мицуки, что ли?
- Как-как? А-а-а-а! Я фигею! Мицуки! Машка Капустина ее звали. Она уже года полтора как свалила, вот, в пещере жила. Я ей пять золотых должна была, долг зашла занести, а тут такой сюрпризик! И нас теперь, если со мной, то шестеро всего. Живем в коммуне, подальше от бежек и полицаев. Поближе к природе.
- И все упы... все Худые?
- Догадливый! Ленни все народ в коммуну зазывает – обновляйтесь, спасайте себя и других, но мало кто на это соглашается, никому не охота ломать себя. Если человечинки попробовал, то... все остальное такой отстой!
- А...
Она остановилась, и я налетел на нее.
- Ай! Слоняра! Всё! Пришли!
Это было странное место. Я даже и представить себе не мог, что в таких сооружениях могут жить люди.
Заросли уже отступили, и прямо передо мной оказались несколько крупных деревьев. А сразу за ними начинались широкий песчаный пляж и море.
На могучих ветвях были сооружены – даже не знаю – комнаты? Скворечники? Шалаши? Просто сучья были обтянуты пленкой или перекрыты листами пластика, или фанеры. У каждого такого жилища были дверной проем и лесенка, свисающая до земли.
Тишина стояла поразительная. Глубочайшая, перегретая теплой морской солью.
- Вот этот, слева – пустой, можете там подождать. Давайте, там кровать, и я вам лампу зажгу... – и девушка проворно поднялась в “скворечник”.
- Пойдем, – я потянул Пушка за руку.
- Я никуда не пойду! Никуда! – заревел он.
Я обнял его, прижал к себе.
- Рассвет уже скоро! Я чувствую! Это всё! Всё! – он выбивался, пытался высвободится.
