- Вы снимите... эту... вернете его... чтоб он был как раньше?
Она хитро на меня посмотрела.
- А вы мне что? Что я буду с этого иметь? Давайте! Удивите меня! Заинтересуйте!
У меня все вымерзло в груди. Об этом я совсем не подумал. Что ей можно предложить? Деньги? Сколько она попросит? Один золотой? Десять? Сто тысяч? И что мне делать? Идти воровать? Убивать? Залезть в долги до конца жизни?
- Я... а что бы вы хотели? – стараясь выговаривать слова четче, спросил я.
- Ну для начала, меня зовут Мицуко Саюи, давайте пройдем в дом, и там я определюсь.
Что-то напевая себе под нос, быстрым шагом она прошла в дом.
Мы переглянулись.
- Это она меня сукой сейчас обозвала или чего? Я не понял.
- Все будет хорошо, успокойся!
Пушок взял меня за руку.
В зале она взяла бутылку вина и плюхнулась на диван.
- Садитесь! – наполняя бокал, она кивнула на кресло.
Я сел в кресло, а Пушок пристроился рядом на подлокотник.
- Вы геи? – начала расспросы она, посмаковав вино. – Нет, вы не подумайте, я люблю геев! Вы расскажите-ка мне вот что... как вы познакомились?
Пушок посмотрел на меня, снова взял за руку.
- В баре, – начал я.
- И как... как, мне интересно, как? Ну!
- Да я... просто увидел его... и...
- И? Влюбился с первого взгляда?
Я молчал.
- Влюбился?
- Да!
- Он красивый! Он тебе нравится?
Пушок сильнее сжал мою руку.
- Да.
- Сильно?
- Да, очень.
Она хитро оглядела меня.
- Хорошо, это хорошо, – она допила бокал и вновь наполнила его. – Ну а ты. Ты... беленький... любишь его?
- Да! – просто и даже радостно сказал Пушок.
Я покраснел, опустил голову.
- Вы трахались?
Я дернулся, но он сжал мою руку уже до боли.
- И как? И кто кого? – она улыбалась, глаза сверкали.
- Он... меня... – сказал Пушок.
Я скрипел зубами.
- И как? Как тебе?
- Мне – хорошо.
- Любишь когда тебя... в задницу?
- Люблю.
- И сколько у тебя было партнеров?
Пушок помолчал немного.
- Трое...
- И все?
Она задумалась.
- Ладно! Я вроде... Вставайте! Ну! Поживей!
Мы поднялись.
- Целуйтесь.
Я сжал рукоять револьвера. Пушок обнял меня, посмотрел в глаза, пригладил волосы, притянул за шею и поцеловал.
Поцелуя не получилось. В первый раз за все время, что мы были вместе. Я просто стоял и все. Он облизал мои губы, потом зубы, просунул меж ними язык... Я услышал его тихое постанывание. И вдруг мне в лицо прилетел тапок. Я вздрогнул, отшатнулся.
- Скучно! Вы не стараетесь! Это плохо, очень плохо!
Я тяжело дышал, Пушок вытирал губы.
- Ладно! Ты... светленький... раздевайся!
Я подался вперед, но Пушок умоляюще заглянул мне в глаза.
Я развернулся, подошел к окну.
Пушок махом скинул с себя одежду.
- Какой ты прикольный! И член прикольный. Ты наяриваешь? Ну-ка, подергай сам себя!
Пушок стал не спеша работать рукой.
Она разделась, полезла в шкаф и достала какую-то упряжь.
- Помоги!
Пушок стал распутывать черные ремешки. Надел на нее и застегнул на поясе. Она повернулась ко мне, и я увидел, что у нее между ног болтается резиновый член. Он был средних размеров, не большой, но и не маленький. Белый, с натурально проработанными венами и розовой головкой.
- На колени!
Пушок опустился вниз, она схватила его за волосы и засунула член в рот.
- Соси... соси... давай!
Она сама задавала темп его голове.
- Нравится? У кого лучше? У него лучше?
- Я... Я не... – сказал он, сглотнув слюну.
- Что – ты? Ладно! Давай на кровать!
Он, как сомнамбула, встал, пошел к кровати. Она толкнула его, поставила на колени, нагнула. Достала смазку и щедро, чересчур щедро смазала эту резиновую штуковину. Потом налила ему между булок.
- Давай сам!
Он принялся втирать гель.
- Палец туда засунь, вот так. Ладно, хватит!
Она откинула его руки и принялась впихивать, вдавливать в него эту резиновую фигню.
Он стоял на коленях у кровати, зарывшись лицом в постель, а она пыхтела над ним. Худая, бледная. Впалый живот, торчащие ребра... а грудь красивая.
Движения ее были странные, резиновая штука гнулась, норовила выскользнуть. Лица Пушка я не видел, он вел себя тихо, лежал, поджав под себя руки.
Девушка же разошлась не на шутку. Она то вставала на колени, то приподымалась, тяжело дыша, хлестала его по спине. Когда штуковина от ее рывков вылезала наружу, она со злостью хватала ее и погружала в прежнее место.
- Ты смотришь? – запыхавшись, спросила она.
- Я? Да! – я словно бы опомнился, сделал шаг вперед.
- Ты его так же? Так же? Ты! Его!
Я сжал рукоять пистолета.
- А тебе? Тебе нравится?
Пушок что-то промычал, не поднимая головы.
- Что?!! – она схватила его за волосы и задрала голову. – Тебе больно? Скажи!!!
- Да! – прошипел он сквозь зубы.
У меня все опустело внутри.
- Сейчас... сейчас... сладкий! Еще немножко! И я верну тебя... тебе... все сделаю... как было... только ты не молчи... не молчи!
Я подошел и... нажал на курок... Ее голова забрызгала всю комнату. Я схватил ее за плечо, отшвырнул от Пушка, перезарядил и разнес ей грудь. Опять перезарядил и опять выстрелил, и опять, и опять, и опять, и еще разок!
Она уже давно рассыпалась в прах, но у меня оставался последний патрон, и я уже хотел зарядить и его, как Пушок сшиб меня с ног.
Он навалился на меня, схватил за волосы и принялся долбить мою голову об пол. А потом до меня дошло, что он орет при этом:
- Что ты наделал?! Что... что... что ты... как ты?! Проклятый! Несчастный! Ты!
Его лицо покраснело от слез, а он все орал, и плевался, и плакал.
- Прости!
- Прости?!! Прости?!! Это... это ты говоришь... сейчас... говоришь... зачем?
- Прости!
- Ты! Ты! Ты! Ты – сука! Вот ты кто! Сука!
Я свалил его с себя, огляделся, поднялся.
- Я умру теперь! Умру! Ну зачем? Ты не ее убил! Ты меня убил! Меня! Понимаешь... ты!
Меня передернуло.
Пушок вскочил и набросился на меня с кулаками, начал хлестать мне по роже, я оттолкнул его.
- Ненавижу тебя! Ты меня убил! Убил!
Я взорвался.
- Да уж лучше сдохнуть, чем – такое!!!
- Сдохнуть?!!
- Да! Сдохнуть!!!
- Ты бы...
- Я бы... да! Я бы забился в уголок и подох! Но жопу бы не подставил!
- Ты не знаешь, как это больно!!! Не смей кричать на меня!!!
- Я знаю, что ты шлюха! Шлюха использованная! – заорал я.
- Шлюха?!!
Он опять бросился на меня. И пока мы боролись, я запустил правую руку ему между булок, вымазал пальцы в этой скользкой гадости и принялся втирать ее ему в рот.
- Вот она, вся цена твоя! Вот она!!! – я отпихнул его.
Пушок отплевался, схватил пистолет (мой же пистолет!) и направил его на меня.
- Может, оно и верно... может, оно и так... – прошептал я и опустился на колени.
Он сделал шаг вперед и уткнул дуло мне в лоб. Рука его подрагивала.
- Вот... – тихо сказал я и протянул ему патрон. – Последний, прикинь!
Он схватил его, шмыгнул носом, вытащил пустую гильзу, перезарядил и снова ткнул мне в лоб.
- Нет... подожди! Вот так пальчик, вот так! – я поправил его палец на спусковом крючке. – И встать тебе лучше вот так! – я взял его за талию и поставил к себе боком. – Да. Вот так.
Подбородок у него дрожал, слезы душили.
- Если хочешь, я даже вот что сделаю!
Я медленно, как во сне, открыл рот и обхватил губами дуло. Утвердительно моргнул.
Да! Наверное, я накосячил. И, наверное, я заслужил. И лицо его – это последнее, что я увижу в своей жизни. И это так нестерпимо прекрасно! Жаль только, что оно все зареванное. Но даже и это ничего. Пусть уж хоть кто-то обо мне поплачет! Пускай даже так.
Он все пытался напустить во взгляд ярости, но потом обессилел и... заревел. Упал на колени, закрыл лицо ладонями.
