Оглядевшись, Макс понял, что отец был одним из немногих гладко выбритых персонажей из всей этой шайки. Кроме отца голыми лицами отсвечивали разве что совсем молодые парни.
Одного такого Макс приметил сразу. Это был его ровесник — в спортивном костюме и с разбойничьим черным платком, скрывающим лицо и натянутым до самых глаз. У него были роскошные волнистые густые черные волосы и большие, немного печальные глаза. Увидев Макса, он почтительно кивнул ему.
— Я приехал только, — обратился к нему Макс. — Мне бы воды… Мне бы умыться. Может, душ там…
Парень посмотрел на него умоляюще.
— Ванна. Душ. Вода. Мыться. Ванна помыться! — и Макс стал показывать, как бы он намыливался под душем.
— А! — протянул парень. — Ванна-мыться! — он просиял в улыбке. — Ванна-мыться. Ванна-мыться, во! — и парень показал на лестницу.
Макс, обрадовавшись, пошел за ними.
По пустой пыльной лестнице со звонким эхом они поднялись на второй этаж, залитый пыльным солнцем.
Парень подошел к ближайшей двери, вышиб ее ногой, зашел в номер и, найдя глазами ванную, показал на нее рукой и улыбнулся:
— Ванна-мыться! Да! Вангланд хорошо! Дружба!
Макс с тоской посмотрел на него и никак не отреагировал. Оставшись один, он осмотрелся.
Окно, выходящее во внутренний двор, было вывернуто взрывом. Под ногами скрипела штукатурка. Все дно джакузи у окна тоже было завалено штукатуркой с потолка.
Макс шлепнул по мертвому выключателю, но электричество уже давно вымерло. Смеситель тоже молчал, не проронив и звука.
— Это пиздец… — прошептал Макс, сел на пыльный бок джакузи и обхватил голову руками. — «Вот я тут и сдохну! — застонала мысль. — Как там у классика? «Чего больше всего я опасался, то и случилось со мною!»
Солнечный день сиял за вывороченным окном, но кому он теперь был нужен?! Здесь не было ни воды, ни света, никаких удобств, в пыльных кроватях сохли старые мумии, а внизу орали дикие головорезы, обвешанные оружием.
Вот и все…
Если бы Макс был женщиной или ребенком, он бы устроил скандал с истерикой, но он просто сидел, обхватив голову руками.
В соседней комнате послышались скребущие звуки, и тут в его руки уперлась белая мордочка. Макс открыл глаза и увидел высокого, молодого, белого щенка. Смотря на то, как щенок дружелюбно вылизывает ему ладонь, Макс мгновенно позабыл о всех проблемах.
— Как у тебя дела? У меня, вот видишь, не очень… — тихо спросил Макс. — Как тебя зовут?
Щенок не ответил, а только за окном послышался тяжелый гул вращающихся лопастей.
— Чах! — вскрикнул вернувшийся парень и вдруг пнул щенка в бок.
Удар был сильный, щенок отлетел, ударился об угол и, истошно завизжав, хромая, бросился бежать.
— Ты чего?! Одурел?! — кинулся на него Макс.
— Вахай тай! Вахай тай! — с испугом и мольбой заговорил парень. — Вахай тай!
Рокот пропеллера стал невыносим, и Макс увидел тень подлетающего вертолета.
— Вахай тай! — с мольбой повторил парень и потянул Макса на улицу.
Когда вертолет почти опустился на загаженное поле для гольфа, поднялся сильный ревущий ветер. Тут же невыносимый вой ослаб, винты стали вращаться медленнее и остановились совсем.
Это был длинный, как сказочная чудовищная рыбина, военный вертолет с двумя винтами, и когда Макс подходил к нему, «рыба» уже открыла здоровую пасть грузового люка. Отец был внутри и махал ему рукой. Рядом с отцом был коренастый военный в смешной песчаной униформе: рубахе с короткими рукавами, шортами и матерчатой шляпе. Военный быстро переговорил с отцом и оставил его одного.
В длинном темном чреве вертолета было множество стальных белых ящиков с красным медицинским крестом на крышках.
— Что это? — спросил Макс. — Какая-то гуманитарная помощь?
— Слышь, Маруф, говорит — «Помощь!» — хохотнул отец, и бородач, привезший Макса на машине, тоже улыбнулся. — Это, это — моя зарплата, — с возбужденной улыбкой сказал отец, щелкнув замками, открывая ближний ящик.
«Зарплата? Наверное, ему платят едой и оружием?» — подумал Макс.
Отец заглянул внутрь ящика, достал плоский, размером с ладонь, золотой слиток и швырнул его Максу. Макс скрючился, но поймал.
— Это золото. Я беру только золотом! Здесь почти на миллиард вангландских фунтов!
Макс замер, разглядывая слиток. Металл завораживал своей идеальной красотой.
— Миллиард?! — прошептал он, громко сглотнув. — А за что?! Миллиард!
— Лучше показать, чем объяснять! Скоро сам все увидишь, — усмехнулся отец. — Все! Уходим! — скомандовал он подошедшим боевикам. — Половину вези на старое место, а другую половину — на новое. Ну, ты знаешь.
Маруф поклонился, и мужики стали бегом перетаскивать золотые ящики с красным крестом в грузовики.
Отец проследил за разгрузкой, проводил взглядом улетающий вертолет и, положив руку на плечи Максу, повел его к машине.
— Фар! Фар! Фар! — зычно закричал отец своим людям. — Уходим! Едем на базу! Домой! Сегодня праздник у нас! Наследник приехал!
— Тебе лучше было бы наверно прилететь на этом вертолете, но не срослось. Я сам до последнего момента не знаю, когда он придет, — объяснял отец, усаживаясь в огромный бронированный внедорожник.
Они ехали вдвоем. Одни. В толстенных зеленоватых пуленепробиваемых окнах проплывал разрушенный город, и Макс провожал его взглядом, а вскоре машину опять обступила пустыня.
— Так мы не будем жить в этом отеле? — радостно спросил он.
— Что? Конечно нет! Кто тебе такое сказал?! — доставая бутылку пива из холодильничка, ответил отец. — Я живу на побережье. Во дворце графов Альдерберг. Это был один из богатейших и знатнейших родов в Империи!
— Правда?! — улыбнулся Макс, и тут же огромное детское счастье теплой волной окатило душу. — А что значит «Вахай тай»? Они все говорили мне «Вахай тай».
— Вахай Тай — это ты! — рассмеялся отец. — Я — Вахай Хаббат — Царь Царей. А ты — Вахай Тай — Царевич, Наследник. Будущий Господин над Господами!
— А что такое «Чах»? — возбудившись от радости, разговорился Макс.
— Чах — это оскорбление. Это можно перевести как… это что-то вроде «Пошел нахер, урод», вот примерно так.
— Когда я сейчас сидел в отеле, к мне подбежал щенок, но один твой человек пнул его и прогнал, почему?
— Здесь не любят собак, — выкидывая выпитую бутылку в окно и открывая новую, ответил отец.
— Но почему?
— Был когда-то такой пророк именем Захар. Божий человек, он ходил и проповедовал по всему берегу Святого Озера. И однажды на него набросилась стая бродячих собак и сильно погрызла его, а он их проклял за это. И с тех пор все верят, что собаки проклятые и грязные животные. «Бесы ездят на собаках, как люди на лошадях», слыхал такое?
Макс отрицательно помотал головой.
— Так что собак тут не любят.
— А почему они все так плохо говорят на Всеобщем языке?
— Плохо?! — удивившись, захохотал отец. — Скажи спасибо, что они вообще понимают Высокий Имперский Язык! Плохо! Раньше они все учили, все знали, а сейчас благородный белый язык понимают только старые, пожилые люди. А молодняк, особенно те, кто родился во время войны, вообще ничего не знают! У них тут более двухсот племен, и каждое племя квакает по своему! Они и друг друга-то, бывает, не понимают!
— А…
— Вон! Смотри! Подъезжаем!
И только сейчас Макс увидел, что пустыня изменилась. Вдали, от края до края, голубело что-то невообразимо сказочное. Поначалу ему показалось, что это исполинских размеров голубой холст, натянутый от горизонта до горизонта, но потом он понял, что это вода. Вода без конца и края! Прекрасного голубого цвета! Голубее даже, чем само небо! И прекраснее неба! И Макс обомлел, не зная, что сказать. Не понимая, как среди этого бесконечного песчаного мира могло появиться столько воды.
— Да! Это оно! Маазарра. Это его древнейшее название, так Святое Море называли первые люди на рассвете времен. Это значит — Первосозданное. Это было первое, что создал Всевышний на планете. А уже при пророке Иолае Море стали называть Авел Кудран — Место Обретения Великой Истины. Место, где Всевышний снизошел до человека и говорил с ним, и учил его. А Имперцы называли его уже просто Кудран или, между собой, Сладкое Море, потому что тут были самые роскошные курорты! — отец, не моргая, смотрел на горизонт. — Каждый человек обязан хоть раз в жизнь побывать тут. Каждый! — он посмотрел на Макса. — И вот мы тут! Отец и Сын! Какой подарок судьбы! Неспроста ты ко мне приехал. Это добрый знак! Счастливый знак!
