– Уточнение. Я нахожусь в другой стране или здесь?

– А для тебя таки есть разница? – изогнул бровь чекист, вопрошая меня с явной иронией. – Оба случая.

– В обоих случаях не стал бы вербовать охранника, так как он, как сочувствующий социализму, первый попадет под подозрение. Но здесь особенно. Служанка – здесь тоже не лучший вариант. В СССР посольства всегда будут более внимательно следить за простыми людьми. Лучше попробовать секретаря или простого служащего… И предварительно узнать о слабостях, таких как вино, женщины, нехватка денег на них. И спровоцировать очень неблаговидную ситуацию, если такой уже нет. Если все происходит за границей – можно попробовать выдать себя за иностранца. Чтобы след вел в никуда… – Прервавшись, я все же добавил последний «штрих к портрету»: – Аркадий Янович, если дадите более конкретную задачу, мне будет легче сказать больше. А сейчас больше не скажу, слишком нечетко все.

– Гхм… А как же классовая близость? Социалист мог бы работать, воодушевленный идеей.

– Мог бы. Особенно как ложная цель. Создать вроде как информатора, но поручать то, что было бы ложью, вводило врагов в заблуждение касаемо истинных целей.

– Я тебя понял, Леша. Необычный для такого юного человека подход. Мне нравится… Разреши только спросить, откуда такой подход к решению предложенной мной задачки?

– Читал много, Аркадий Янович. В том числе того же Макиавелли с его «Государем». Понимаю, что такие, как он, всегда были и будут врагами трудового народа. Но приятно использовать оружие тех же буржуев против них самих. Есть в этом своя историческая справедливость! Ведь сам Владимир Ильич Ленин говорил, что «капиталисты сами продадут нам веревку, на которой мы их и повесим».

– Правильная, очень удачно выбранная цитата великого человека, – с довольным выражением лица закивал Руцис. – Приятно мне, немолодому уже человеку, встретить в молодежи не только желание встать на стражу нашей страны, Страны Советов, но и понимание того, как это делать. Но тебя многому надо учить. Только ты не волнуйся, найдутся нужные люди. Ох, Маркуша, хорошего человечка ты ко мне послал!

Все, дело на мази. Раз уж чекист немного расслабился, то его удовлетворил как ответ на вопрос, так и дальнейшие пояснения с уточнениями. Мне остается лишь не спугнуть удачу.

– Значит, я…

– Ты интересен ОГПУ, – вновь спокойным, почти без эмоций голосом ответил Руцис. – Только сразу тебя никто на работу к нам не оформит. Нужно будет написать заявление, пройти проверку документов и подлинности личности, затем собеседование. И, конечно, решить, в каком именно отделе тебе лучше работать.

– А что бы рекомендовали мне вы?

– Решил прислушаться к советам? Молодец, Леша, никогда не забывай, что излишняя уверенность многих подводила, – благосклонно воспринял легкий такой «прогиб перед начальством» Руцис. – Тебе может подойти Секретно-оперативное управление, особенно контрразведывательный отдел. Или же иностранный отдел, где работаю и я. Но это лишь совет, который зависит не только от желания ему последовать, но и от свободных мест.

– Я понимаю. И готов приносить пользу Советскому Союзу в том отделе, в каком потребуется.

Улыбка… Понимает, что так ему намекают, что в любом отделе, но непременно в ОГПУ. Но отторжения не чувствуется.

– Потребуется, Леша. Мое слово весит не очень много, но и не услышать его нельзя. Месяца два или три, я думаю, займут проверка и оформление бумаг. Ты где остановился?

– В гостинице, – вздохнул я, показывая, что для простого советского студента это не лучший выход, если вспомнить об отсутствии денег. – Справлюсь, если попробую на временную работу устроиться. Вагоны, например…

– Лучше займись учебой. Языками и еще кое-чем, я подумаю, что посоветовать, – кажется, Руцис призадумался на тему сделать из меня своего протеже и пользоваться этим в будущем, если все хорошо для него сложится. – На гостиницу денег у тебя на такой срок не хватит. В общежития наши тебя не устрою, бумага нужна. Дам несколько адресов, где часто комнаты сдают. Недорого.

– Спасибо, Аркадий Янович!

– Успеется… – Промельк в глазах: дескать, я еще свое сторицей стребую, потом, когда смысл появится. – И не забудь позвонить, когда устроишься. Мне будет что тебе сказать и посоветовать. Сейчас же пора, еще встретимся.

И чекист, не сильно озадачивая себя правилами хорошего тона, встал из-за стола и неспешно направился к выходу из чайной. Счет, кстати, предоставил оплачивать мне. Нормально, уж такую мелочь точно переживу, с моими-то финансовыми запасами. Теми самыми, о которых роже чекистской знать точно не положено. Так что продолжаю прихлебывать чай, заедая его сдобной булочкой с маком и думать.

Мыслей было много, но все они двигались в радующих меня направлениях. А как иначе? Первый шаг по внедрению осуществлен. Теперь должна быть некоторая пауза, но это неизбежно. Ничего, посидим тихо, изображая тщательную подготовку к работе в ОГПУ. Руцису непременно позвоню, вежливо попрошу совета, чем лучше себя занять в плане учебы. Ну, помимо изучения иностранного языка… или языков. Главное для меня – получить официальную принадлежность к той организации, которую я абсолютно ненавижу. Изнутри, как известно, куда легче ударить в нужную цель. А к тому же избегая подозрений.

Судьба любит порой забавно подшучивать над людьми. А так как я, несмотря на некоторые странности внутри моей головы, все же человек, то и меня фатум не обошел стороной. Совсем не обошел!

За все достижения надо платить. Это я знаю. Но на сей раз плата оказалась… крайне оригинальной. И ведь знал, что это будет противно, но не представлял, до какой степени. О чем это я сейчас? Да о том месте, где я вынужден был жить вот уже почти три месяца. О богами проклятом месте – коммунальной квартире! Знал, что для полной достоверности придется косвенным образом намекнуть Руцису, что гостиница не по карману студенту-недоучке. Догадывался и о последствиях, но не думал, что ситуация окажется настолько омерзительной.

Название «коммунальное жилье», как всем понятно, происходит от слова «коммуна». Жуткое изобретение советской власти – засунуть в одну большую, многокомнатную квартиру несколько семей, создавая ад на земле. Впрочем, многие обитатели этого ада сами в него заползали – радостно и с половецкими плясками. Тогда еще, сразу после революции, когда этакими первобытными ордами набивались как сельди в бочки в квартиры бывших, как они считали, «угнетателей». И, само собой разумеется, портили и обгаживали все, что под руку попадалось. Например, топили книгами буржуйки и из роскошных штор вертели косынки и портянки. Вот он, человек советский во всей своей красе. Не создавать новое, но разрушать «до основания» старое. Впрочем, это им и их идеологическая накачка велит. Как там звучит в их песенке? «Весь мир насилья мы разрушим до основанья. А затем… Мы наш, мы новый мир построим. Кто был никем, то станет всем!» Вроде бы так они поют. Ну да, разрушить мир у них получилось. Не весь, но уж великую империю точно. Вот только устроенная на ее обломках хибара никакого уважения не внушает. Может, она и способна будет ужасать, когда на нее смотрят извне. Но жить внутри, быть ее частью и восторгаться всем дерьмом жизни типичного «хомо советикус»… Сомневаюсь, что нормальный человек, с честью и гордостью, способен на такое. А вот насчет того, что бывшие никем стали всем – это да! Достаточно всего лишь как следует поинтересоваться, кто сейчас находится на важных постах, и… тихо побиться головой о стену, потому как здоровая голова подобное нормально воспринимать просто не может. Там не то что университетское образование – законченное реальное училище или гимназия практически не встречались.