Спустя десять минут продолжавшегося разговора ни о чем конкретном Руцис резко изменился. Привычным манером стер с лица выражение «доброго столичного дядюшки», став тем, кем и был на самом деле – матерым чекистом со всеми отличительными чертами людей этой страты. Отставил в сторону чай, выпечку и потянулся за письмом. Небрежно вскрыл конверт и погрузился в чтение.

А ну-ка, Алекс, изобрази на лице неслабое такое волнение. Быстро! Ведь здесь и сейчас решается дальнейшая судьба парня из далекой Сибири, приехавшего «покорять столицу». Причем не просто так, а непременно в стройных чекистских рядах. Самое время достать наградную папиросницу с дарственной надписью и поинтересоваться, можно ли закурить. Такая вот не шибко хитрая, но тоже попадающая в роль попытка привлечь внимание к своим былым достижениям.

Есть реакция! Против моего курения не было никаких возражения, но на мгновение уголок губ чекиста дернулся, пытаясь сложиться в такую вот понимающую усмешку. Дескать, старайся, молодой, я то все равно вижу все твои хитрости.

Нельзя казаться слишком умным, нужно представляться умным, но в меру. Покажи собеседнику, что он умнее тебя, но не грубо, а ненавязчиво. Старые трюки, но действенные с давних времен по сей день. У жандармов таких мно-ого было!

Меж тем Руцис дочитал письмо, подчеркнуто неспешно сложил его, засунул обратно в конверт и убрал обратно в карман пиджака. Игра на нервах? Это хорошо, действительно хорошо. Если бы написанное не вызвало у чекиста интереса, он бы весь этот спектакль не разыгрывал. Нецелесообразно, а насчет того, чтобы потешиться над таким, как Алексей Фомин… Не тот возраст, не то положение.

– Любопытное письмо, Алексей. Спасибо, что передал мне его. Там и о тебе пара строк есть.

Пара строк? Ну-ну! По сути оно мне, то есть моей маске, и посвящено. Старый иркутский чекист не имел ни времени, ни желания возиться с Фоминым сам, но решил сделать такой подарок столичному знакомцу. Так, с легким прицелом на будущее. Если выйдет что стоящее – будут два должника – собственно Фомин и немножко Руцис. Ведь если протеже оказывается полезным, то… В общем, все понятно, так было, так и будет. И неважно, какой строй: монархия, республика или вот этот вот… коммунизм непонятного окраса.

– Марк Захарович говорил, что упомянет обо мне в своем письме, – подчеркиваю этот факт и выжидающе смотрю на Руциса несколько секунд. И хватит, паузу затягивать не стоит, надо продолжать. – Я бы очень хотел работать в ОГПУ. И надеюсь, что моя мечта сбудется, я столько времени готовился к тому, чтобы все это произошло…

– Готовился? Я посмотрю, к чему ты там готовился, Леша. А пока дай мне посмотреть все свои документы.

Будут тебе документы, чекист, будут. Знаю я про эту вашу особенность насчет любви к официальным бумагам с печатями. Потому заранее приготовился. Каким образом? Да просто выбрав наиболее подходящего по внешности человека, чье место в жизни собирался занять. Так что смотри весь комплект – от партбилета до списка оценок в университете за прошедшие три курса. Развлекайся, сравнивая фотографию со мной. Я уже наловчился придавать лицу такое выражение, которое максимально приближало меня к настоящему Фомину. Плюс к тому бритая наголо голова вносила свою лепту. Чекист не мог не знать, что достаточно сменить прическу и о стопроцентном сходстве с фотокарточкой даже говорить не стоит. Да и вообще, с чего бы ему серьезно сомневаться в моей личности? Не столь великая он фигура, чтобы разведки иных стран подводили к нему своего агента. А стандартную проверку моя «легенда» легко выдержит.

И что дальше? А дальше были вопросы. Ничего особенного, обычный для подобной ситуации набор насчет основных событий жизни, планов на будущее, причинах, по которым недоучившемуся студенту вдруг захотелось сменить будущую профессию. Он спрашивал, а я отвечал. Естественно, упирая на давнюю мечту, верность коммунистическим идеям и делу мировой революции. Не позабыл напомнить про уже имеющиеся заслуги, вытащив газетные вырезки и вновь привлекая внимание к именной папироснице. В общем, лез без мыла во все отверстия, как и полагалось юному энтузиасту.

Реакция чекиста была… неплохой. Меня не обрывали, не посылали в неведомые дали нехорошими и даже вежливыми словами. Скорее уж оценивали, пусть пока и очень приблизительно. А потом пошли куда более узконаправленные и серьезные вопросы:

– То, что ты уже обстрелянный в боях с врагами советской власти – это хорошо, Леша. Я, конечно, все это проверю, уж не обижайся, работа у меня такая.

– Понимаю, Аркадий Янович, – изобразил я на лице этакое озабоченное выражение. – Ведь враги СССР хотят проникнуть в ОГПУ, сердце безопасности нашей страны.

Легкая улыбка от столь искренне-наивных слов была ожидаема и порадовала. Вспышка верности идеям замечена и засчитана. И хватит, слишком много восторженности – это минус.

– Хорошие успехи в учебе. Будущий юрист… Нужные знания, да. Немецкий язык. Хорошо говоришь?

– Читаю хорошо, а говорю… я стараюсь совершенствоваться… – Тут нужно потупить взгляд. – Но я быстро учусь. Вот еще хочу французским серьезно заняться. Пока сам начал, но без учителя сложно.

– В твои годы успеешь выучить, если он нужен будет. Или не французский… – Интересная оговорка. Показывает заинтересованность, как ни крути. К тому же чекист этот в иностранном отделе работает, так что совсем по его направлению нюанс насчет языков. – Только в ОГПУ нужно не только быть готовым разоблачать врагов, бороться с ними, но делать это умело. Сможешь или нет?

Простой вопрос, на который ожидается простой ответ. Но в этом и риск. Скажешь, что «конечно, смогу», а окажется, что выставил себя пламенным, но глупым любителем. Такого могут как взять на заметку «на потом», так и сделать простым информатором, хотя и нормальная реакция не исключена. Только вот яркого впечатления не произвести. А оно все же желательно. Пусть будет повышенное внимание, ну так и плюсов от такого развития событий много. Куда больше, нежели минусов. Рискуем…

– Тут я не могу ответить, просто нечего. Тут как в сказке, где «пойти куда, не знаю куда, и принеси то, не знаю что», – увидев заметный проблеск удивления в глазах чекиста, продолжаю: – Аркадий Янович, я же не чекист, я просто не могу знать, что требуется для успешной работы в ОГПУ. Вот если вы спросите о чем-то конкретном, тогда я смогу ответить, не вводя в заблуждение ни себя, ни вас.

Туше! Проблеск любопытства сменился полноценным интересом. Похоже, что не часто ему доводилось бывать в таких вот ситуациях, когда юный член партии, желающий вступить в ОГПУ, проявляет не только пламенный энтузиазм верного ленинца, но еще и умение думать вкупе со здравой оценкой ситуации.

– Похвально, Леша. Думать в нашем деле надо, а поспешные решения могут дорогого стоить. Вот как бы это объяснить тем… излишне уверенным сотрудникам, которые лезут вперед, ни о чем не думая, кроме… Да и об этом тоже не думая. А потом по ним на могилках горько плачут. Да, бывало. А ты, Алексей, пей чаек, он здесь хороший. Сейчас новый принесут.

Пробрало чекиста, раз стали проскакивать эмоции не искусственные, а настоящие. Это уже не внешняя маска, тут он сам заговорил. Но это и опасно. Сейчас он просто должен принять решение насчет меня. И если я правильно понял его суть – будет проверять на умение принимать верные решения. Что ж, азы жандармских умений мне в помощь, которых я нахватался у отца – последнего живого человека из семьи, пережившего остальных на два с хвостиком года…

Руцис говорил сейчас откровенно ни о чем. Ну не считать же важным разговором сравнение вкусов того или иного сорта чая, которые в этом заведении подают. Я вежливо вставлял слово-другое и ждал. Чего? Когда собеседник созреет до того, чтобы спросить что-то серьезное. И дождался. Спустя минуты две после того, как нам обновили заказ, Руцис резко сменил тон:

– Я работаю в иностранном отделе, поэтому и вопрос такой. Отвечай быстро, не задумываясь. Тебе нужно завербовать агента в посольстве, и есть несколько вариантов: один из секретарей, посвященный во многие тайны; служащий, не имеющий доступа к бумагам, но давно работающий и находящийся вне подозрений, служанка со смазливым личиком; один из охранников. Первые два не любят нашу страну очень сильно, третья относится равнодушно, последний же тайно симпатизирует идеям социализма, что хоть и не коммунизм, но близкое идеологическое течение. Твой выбор?