— Простите, что потревожил вас. Просто Вы мне показались какой-то потерянной. Вот я и решил нарушить ваше одиночество. — произнес Нэйлар.

— Ничего. Я действительно переживаю о многих вещах… — Я вздохнула.

— Позволите присесть рядом с вами? — Принц вопросительно приподнял бровь.

— Конечно. — Я подвинулась, уступая место рядом с собой.

Нэйлар сел и посмотрел на меня с нежностью, заставляя отчего-то нервно биться сердце.

— Не переживайте. Скоро обязательно все наладится. Мы выясним, кто хочет навредить королевской семье. Эрика очнется, а ваш брат вернет утраченные воспоминания. Вот увидите! — Нэйлар успокаивающе пожал мне руку. Прикосновение хоть и длилось всего секунду, но на душе отчего-то стало гораздо легче, умиротвореннее.

— Спасибо вам! — Прошептала я и опустила взгляд на кончик хвоста. Казалось, что этот кауон читает мои мысли. Иначе как он догадался, о чем я думаю?

— Не стоит меня благодарить! — Нэйлар лукаво улыбнулся. — И вообще, давайте перейдем с вами на ты. А то я себя чувствую древним стариком, когда слышу от вас официальное обращение.

— Хорошо. В неудачное время вы… — на миг я запнулась. — То есть ты, к нам прибыл.

— Да, нет. Я даже рад, что оказался здесь в такое время, с тобой. — Нэйлар задумчиво посмотрел вдаль ничего не видящим взглядом. — К тому же, мне удалось поучаствовать в операции по спасению принцессы. — И лукаво подмигнул.

— Зачем вы, … то есть ты, так говоришь? А если бы с вами… то есть с тобой, что-нибудь случилось?!

— Как видишь, со мной все в порядке. К тому же, есть еще одна причина, по которой я рад оказаться здесь. — Кауон устало вздохнул. — Видишь ли, дома у меня есть мать, которая все время пытается сосватать меня «Молодым леди, достойным королевской семьи». Она считает, что таким образом я быстрее найду свою аэрте. — Нэйлар покачал головой, словно прогоняя от себя эту нелепую мысль.

— Как я тебя понимаю! Порой мне тоже хочется куда-нибудь сбежать от семьи, только чтобы не слышать о предстоящей помолвке с принцем Дантаниелем! — вздохнула и посмотрела на сидевшего рядом Нэйлара.

Как же восхитительны его красные глаза с узким зрачком! Лишь один взгляд этих удивительных глаз пронзает насквозь, заглядывая в самую глубину души. Они притягивали, манили своей бездонной глубиной, в которой, раз посмотрев, можно навсегда раствориться. А эта улыбка! Только стоит ему улыбнуться своей широкой, немного озорной, белозубой улыбкой, как по коже пробегают мурашки, и хочется растянуть губы в ответной улыбке.

Нэйлар был похож на чудесный сон, от которого не хотелось просыпаться. Сама не знаю почему, но все мое существо тянулось к нему, и, сама не зною, как, но я потянулась к нему, желая запустить свою руку в его мягкие шелковистые волосы и попробовать его губы на вкус. Поняв, что я только что собиралась сделать, резко отпрянула и вскочила, почувствовав, как к щекам приливает кровь. Что же это со мной происходит? Почему меня к нему тянет? Почему мне хочется быть рядом с ним?

Нэйлар встал вслед за мной, тоже выглядя немного растерянным и смущенным. Но длилось это всего лишь миг. Как же стыдно... Предложив мне руку, принц спокойно произнес, как будто минуту назад ничего не произошло:

— Нам пора отправляться в тронный зал. Скоро начнется церемония Прощальной песни.

Постаравшись придать голосу как можно более спокойный тон, справившись с волнением, произнесла:

— Ты прав. Нам пора. — Взяв принца под руку, стараясь при этом не смотреть на него, отправились провожать в последний путь достойных рыцарей нашего королевства.

Глава 16

Я сидел рядом с безмятежно спящей Эрикой и держал ее за руку. Как же мне хотелось, чтобы она поскорее очнулась! Вновь заглянуть в ее удивительные глаза цвета фиалок, подразнить ее и наблюдать за смущением, которое появляется всякий раз, стоит мне над ней подшутить. Вновь увидеть улыбку на ее губах, услышать ее звонкий мелодичный смех. Хотел сжать ее в своих объятиях и услышать, как она ругает меня. Все, что угодно, но только не пребывание в неизвестности от того, когда любимая очнется. Но сейчас все, что мне оставалось, так это сидеть рядом и ждать ее пробуждения. Я погладил Эрику по руке.

— Больше никогда в жизни не позволю тебе рисковать собой. И, тем более, задействовать совершенно новые и неизученные заклинания! — Отвел выбившуюся прядь волос с лица, а затем коснулся ее лба своим, и произнес шепотом:

— Вот погоди, проснешься, и я никуда тебя больше от себя не отпущу! — Отстранившись от любимой, поправил одеяло.

Тут в комнате возникло голубоватое сияние портала, а затем из него выплыл русал, одетый свободного кроя рубаху и распахнутый кожаный жилет. На темно-фиолетовом хвосте крепился меч. Его белые, коротко стриженые волосы были уложены на левую сторону, а длинная челка свободно спадала на левый глаз, немного прикрывая его.

— Привет. — Я пожал другу руку. — Спасибо, что согласился прийти.

–Я только рад тебе помочь, ты же знаешь. — Произнес серьезным тоном Сэм.

–Знаю. — Я посмотрел на Эрику. Она выглядела такой беззащитной! Так не хотелось оставлять ее одну… Но, к сожалению, долг обязывает. Вздохнул.

-Можешь спокойно отправляться. Я за ней присмотрю. — Приятель похлопал меня по плечу.

-Спасибо тебе. — Я знал, что могу положиться на друга. Сэмэнтаэль хоть и вел себя частенько как несерьезный тритон, но всегда приходил на выручку, какой бы ни был расклад. И в такие моменты он серьезен, как никогда.

Еще раз, посмотрев на любимую, я направился провожать в последний путь погибших воинов, оставляя Эрику в надежных руках Сэма.

***

Церемония проходила в тронном зале на закате, когда воды начинают темнеть. На стенах висели черные флаги, и флаги с изображениями гербов погибших. Все собравшиеся, кто так или иначе был знаком с Рурдэном и Дарфом, присутствовали на похоронах. Сейчас в зале нельзя было рассмотреть ни одного светлого пятна. Цвет стен и предметов магически окрасили в серый цвет, а все присутствующие были одеты в черное. Дамы были в платьях, которые полностью закрывали хвост, руки и шею. На голове русалок были намотаны либо высокие тюрбаны, либо накинут платок. Мужчины же были в черных накидках и капюшонах. В этом плане им гораздо легче, чем дамам.

Вот протрубил горн раковины, возвещавший о начале церемонии. Мужчины встали по правую сторону от трона, а женщины по левую. Началась речь короля Файнера:

— Уважаемые дамы и господа! Сегодня мы собрались здесь, чтобы почтить память и проводить в последний путь наших доблестных и отважных рыцарей, которые пожертвовали своими жизнями во имя долга, чтобы спасти нашу дорогую принцессу Амалис.

За свою жизнь они совершили немало подвигов во имя чести и достоинства нашего королевства! Их не сможет заменить ни один будущий солдат, ведь таких отважных рыцарей нам нигде во всех мирах больше не найти!

Но также важно и то, что семьи павших героев остались без верного защитника, кормильца и просто дорого тритона. Я понимаю, как в жизни важна семья. И, к моему огромному огорчению и сожалению, мне никогда не восполнить Вам боль потери и утраты Ваших близких. Все, что мне остается, так это принести Вам мои глубокие соболезнования и смиренно просить Вашего прощения!

Наше королевство, наши подданные и наша история всегда будут помнить Дарфа фон ла Круэ и Рурдена ван Уэна! Они вечно будут жить в наших сердцах! Да благословит их богиня Акваэрия! — Вслед за королем зал произнес: «Да благословит их богиня Акваэрия!»

Когда король сел на трон, началась церемония Прощальной песни. В центр зала выплыла семья одного из погибших. Пожилая женщина возглавляла эту процессию, состоящую из семи русалок. Сзади и чуть в стороне по левую руку от русалки молодая женщина вела под руку пожилого, едва видящего тритона, который с трудом держался на хвосте, но храбрился ради сына и плыл дальше. Справа от пожилой русалки плыл молодой тритон, на вид лет двадцати. На его шее сидела маленькая девчушка. Ей явно нет еще и четырех лет. Совсем еще малек! Позади них посередине плыл хмурый мальчуган лет двенадцати на вид. Было видно, что он изо всех сил сдерживает слезы. И замыкал шествие парень, как две капли воды похожий на несшего маленькую девчушку первого тритона. В руках у него был штандарт с гербовым фамильным флагом, возвышавшемся над головами членов семьи погибшего рыцаря. Сам герб был серебряно-голубого цвета и изображал двух веселящихся дельфинов.