— Ты такой узкий там, — прикусив его нижнюю губу, прошептал Брок, просовывая в него оба больших пальца и будто раскрывая ими. — Тугой, как целка.
— Я бы выбрал, — с трудом ответил Стив, задыхаясь от ощущений, — другое выражение. Но по сути…
Брок со стоном уткнулся ему в шею, с трудом оторвал руки от ягодиц и, покрывая поцелуями плечи, пробормотал:
— Не может быть, что, и Звезде Востока не обломилось? Боже, такой сладкий и мой.
— Ты не говорил, что хочешь по-другому, — с мягким укором произнес Баки, целуя его, будто Стив лишил его возможности доставить удовольствие “хозяину”.
— Кто первый встал — того и тапки, — предупредил его Брок и совсем другим тоном, непривычно-нежно, обратился уже к Стиву: — Для дебюта такая поза не подходит. Я-то хотел вставить тебе по-быстрому, пока ты не передумал, но раз уж хапнул такой сладкий кусок, то жевать буду со всем тщанием. Давай на живот.
Стив еще раз поцеловал Баки и плавно перевернулся, заодно потянувшись от души. Баки тут же вытянулся рядом, лицом к лицу, заглянул в глаза и, увидев, что Стив улыбается, тоже чуть приподнял уголки припухших губ. От мысли о том, что его член — причина такого состояния этих сладких губ, возбуждение, и так невыносимое, казалось, достигло новой стадии.
Они медленно целовались, соприкасаясь лишь губами, пока Брок со стонами вылизывал Стива, пока растягивал его под себя, матерясь в полный голос, и от каждого его слова у Стива внутри вспыхивали горячие искры.
— Блядский ты ж… — Брок наконец прижался сзади, аккуратно, нежно надавил членом на полыхающие, остро-чувствительные мышцы входа и завыл сквозь зубы, до боли сжимая пальцами ягодицы. — Господи, какой кайф… Стив, ты…
— Нормально, — едва смог ответить он, замирая, прислушиваясь к ощущениям. Чувство не испытанной ранее близости, открытости с лихвой искупало непривычную растянутость и даже уязвимость, неловкое желание избежать проникновения и одновременно плавно насадиться до конца, чтобы скорее начать чувствовать что-то, кроме дискомфорта.
— Я постараюсь для тебя, — пообещал Брок, сильнее раскрывая его, разворачивая ягодицы, — если не кончу прямо… сейчас. От одного вида твоей растянутой вокруг моего члена задницы… тебе потом отсосу, сам на тебе прокачусь… Прости, не мо… гу…
Брок медленно въехал на всю длину, глотая стоны, сжимая так крепко, что, наверное, от его пальцев останутся синяки. Стив с трудом обернулся и увидел, как Брок замер, запрокинув голову, мелко дрожа и так отчаянно пытаясь сдержаться, что тягучая, горячая волна возбуждения прокатилась по спине от растянутого входа до макушки, хлестнув по щекам давно позабытым жарким, стыдным смущением. Стив снова упал запылавшим лицом в подушку, осторожно пошевелился, инстинктивно сжимаясь на члене, всем собой чувствуя его внутри, чувствуя внутри Брока, вспоминая, как сам терял всякое соображение, ощущая, какой тот горячий и скользко-гладкий внутри, как хотелось схватить его за волосы и драть так, чтобы кровать трещала, едва выдерживая, как хотелось забыться, применить силу, сложить пополам и заполнить своим семенем, помечая, заливая все к чертям, омывая изнутри, а потом, вытащив член, сунуть внутрь пальцы, одновременно лаская снаружи, надавливая за подтянувшимися к основанию члена яйцами, слушать хриплый вой, смакуя каждую ноту, зная, что это он делает так хорошо.
Наконец, Брок двинулся обратно — так же мучительно-медленно, будто издеваясь. Рельефная, набухшая головка его члена чувствительно прошлась по простате, как по оголенным нервам, и Стив, силясь поймать ощущение, едва заметно дернул бедрами, повел ими, как делал Баки, нащупывая удовольствие, и Брок его понял. С силой надавил членом, заставляя застонать, прогибаясь, покрутить задом, выпрашивая, и получить то, ради чего все затевалось: разряд удовольствия, ударивший откуда-то от поясницы прямо в член.
— Да, — не слыша себя, простонал Стив, — господи.
Подушка глушила его стоны, но Брока он слышал прекрасно: тот хрипло выдыхал на каждом крохотном толчке, прицельно попадая по центру непривычного удовольствия.
— Не могу, — сквозь зубы процедил Брок почти зло, — не задница, а… черт, детка, потерпи.
Движения члена стали глубже, сбивая с пойманной волны и вместе с тем перестраивая на какую-то новую, ниже, грубее звучавшую во всем теле, и Стив, задохнувшись, позволил ему все: сильные, быстрые толчки на всю длину, хватку сильных ладоней на плечах, ощущение колкой щетины между лопатками и болезненно-сладкий укус под линией волос.
Брок то хрипло, загнанно стонал, то говорил такое, что у Стива в животе все мягко, горячо пульсировало, дергало за нервы, заставляя прятать лицо в истерзанной подушке и слепо хвататься руками за край матраса.
Когда тонкий кончик хвоста скользнул ему в рот, оттягивая губу, прошелся по кромке зубов и, щекоча, лег на язык, Стив обхватил его губами, как член, всосал глубже, и Брок, захрипев, кончил глубоко внутри него, яростно двигаясь в раздразненной, чувствительной заднице.
Разогретый, разморенный, заведенный до кровавых чертей, Стив даже успел испытать разочарование. Хотелось еще, он только начал, только привык к заполненности и поймал волну.
— Прости, детка, — прохрипел Брок, насаживая его на пальцы. — Я сейчас.
Пальцев было мало. Они были слишком твердыми и подвижными, и Стив, сам того не замечая, раздраженно рыкнул, прикусывая кончик подвижного хвоста. Он хотел член внутри. Упруго-твердый, горячий и…
— Иди ко мне. Давай, на спину, — позвал Баки, и Стив перевернулся, как в бреду, слепо глядя в потолок, шире расставил ноги.
Баки оказался над ним, поцеловал куда-то в шею, складывая почти пополам, забрасывая одну ногу себе на плечо, а вторую устраивая на сгибе локтя. Легко приподнял за ягодицы и скользнул внутрь, идеально-правильно растягивая изнутри. Он был немного крупнее Брока, и Стив застонал, раскидываясь под ним, дернул за нащупанный рядом хвост. Брок оказался рядом, провел языком по соску, терзая второй пальцами, и Стива выгнуло между ними от неуемной, горячей жажды, лавой разливавшейся внутри. Было хорошо, было до того нестерпимо-прекрасно, что он прижал голову Брока сильнее, заставляя сжать ставшие чувствительными соски грубее, жестче, а потом толкнул его вниз, снова хватаясь за основание хвоста, нащупывая тугую задницу под ним, облизав, он надавил пальцами, чувствуя членом стон Брока, и от ощущения сдавившей пальцы горячей тесноты он, на несколько мгновений обезумев, закричал в голос, давая сумасшедшей эйфории затопить его с головой.
Тело стало неподъемным и легким одновременно. Чтобы просто повернуть голову, потребовалось столько же усилий, как если бы он решил взобраться на третий этаж без оборудования.
Брок вытянулся рядом, туго оплетя хвостом левую ногу, а Баки, внимательно оглядев его там, внизу, и уверившись, видимо, что все хорошо, лег с другой стороны. Наверное, Стив совершенно по-дурацки улыбался, глядя в потолок, потому что Брок озабоченно навис над ним.
— Живой?
Стив, подумав, ответил, будучи серьезен, как никогда:
— Только сейчас понял, что да. Вполне, — и с намеком посмотрел на его губы — шевелиться не хотелось, а вот целоваться — да.
Он целовал их попеременно, снова отдаваясь двум парам рук, чувствуя, как снова зарождаются внутри слабые пока токи наслаждения, и был счастлив. Они оба с ним.
Чувствуя себя целым, удовлетворенным, он снова задремал.
Проснулся Стив резко, как от рывка, и сел в кровати, озираясь по сторонам, первые мгновения не понимая, где находится. Узнав спальню, он понял, что с кухни пахнет едой, и почувствовал зверский голод. Быстро натянув штаны, вышел в светлую гостиную и замер в широком проеме-арке, завороженный зрелищем, будто боясь спугнуть.
Брок жарил оладьи, высоко подбрасывая их в воздух, отчего они приобретали разные причудливые формы, а Баки варил кофе. Его длинные волосы, заплетенные в две тугие косы, змеями вились у обнаженного торса, будто заигрывая с хвостом Брока, то и дело задевавшего то их, то бедро, то спину Баки.
