Я всегда любил День Победы. В детстве каждый год девятого мая мы с дедом-ветераном и отцом отправлялись к Большому театру. Мы покупали цветы и дарили их участникам войны. Слушали песни военных лет. Тогда многие свидетели Великой Отечественной ещё были живы. Поэтому меня взволновала фраза из книги Виктора Пелевина "Лампа Мафусаила, или Крайняя битва чекистов с масонами": «При хорошем исходе у нас будет новый Бреттон-Вудс, а у вас – новый День Победы». Пропустив это через себя, я представил, каков он наш будущий День Победы. А что касается нового Бреттон-Вуда, то мне до него нет никакого дела.

В книге использованы фрагменты аллегорической повести «Желтая стрела» В. Пелевина, повести «Собачье сердце» и романа «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, поэмы «Мертвые души» Н.В. Гоголя, романа в стихах «Евгений Онегин» А.С. Пушкина, романа «Теллурия» В. Сорокина, текста «Манифест футуризма» Ф. Маринетти. Также здесь вы встретите: речь К. Эрнста в Каннах в рамках MIPCOM-2011, речь А. Навального на митинге за свободный Интернет, речь директора школы для выпускников (стандартная, из Интернета), текст «Песни о далекой родине» Р. Рождественского и текст песенки «Чунга Чанга» Ю. Энтина.

Они покорно выполняют наши капризы и морально стареют день ото дня, не ожидая от нас никакой благодарности. Мы называем их бытовыми приборами. Но задумывались ли мы, что в них есть некое подобие жизни, что они имеют свои мысли, свои мечты? Нет. Мы относимся к ним как потребители. Тихо стоя в углу, они ничего не требуют от нас. Они наши рабы и отдают нам всё своё время и энергию. Не пора ли устранить эту унизительную дискриминацию? Почему бы не подарить свободу бытовой технике? Как долго человечество будет продолжать этот бессовестный грех? Да отсохнет рука того, кто швыряет надоевшую кофемолку в мусорное ведро. Но что это? Один из этих услужливых приборов стонет возле помойки. Настольный диспенсер для воды или в простонаречии кулер. Несчастный. Давайте скорее подойдем к нему.

«УУУ, гляньте на меня, я погибаю. Ветер в подворотне ревёт мне отходную, и я вою вместе с ним. Боже мой, какая мука. Мне теперь очень грустно. Но слезами горю не поможешь. Пропал я, пропал. Негодяи – служащие офиса Службы Внешней Разведки – угробили меня. Перегоревший блок питания ноет нестерпимо. С такой поломкой полагается лежать в фирменном сервис-центре, принимать помощь от квалифицированных техников. Меня же вынесли на задний двор, поставили у помойки, и даль моей карьеры видна мне совершенно отчётливо: вечером приедет мусоровоз, дворники ухватят меня за белые бока и кинут в контейнер. И как быть? Куда идти? Стоял я в приёмной. Никому не мешал, давал служащим живительную влагу. Теперь пришёл мой час. Придётся смириться с судьбой. Но дух мой ещё не угас. Живуч дух кулера… Дворники из всех служащих – самая гнусная мразь. Человечьи очистки, низшая категория. Другое дело – завхозы. Например, покойный Станислав Сергеевич с Малой Лубянки, царство ему небесное. Скольким кулерам он жизнь спас! Вот бывало, говорят старые кулеры, придёт он в офис и всех барахлящих к себе забирает. Всем помощь оказывал. Никого на помойку не отправлял. А нынешний даже близко не подойдёт, так с полутора метров посмотрит и говорит: «О-о-о! Это на выброс». Но что я слышу? Грохот сапог. Они идут за мной. На душе так больно и горько, до того одиноко и страшно. Боже, сделай что-нибудь! Но это не дворник. Это незнакомец. О, мой властитель! Глянь на меня. Я умираю».

– Бедняжка, – послышался отрывистый голос незнакомца. Он сверкнул хромовой оправой очков и наклонился к кулеру. Пытливо глянул ему на электронную панель и провёл рукой в перчатке по белому корпусу. Кто этот спаситель? Что за человек? Никто иной как Филипп Филиппович Женский, начальник Отдела Технических Разработок ФСБ.

Услышал Господь молитвы диспенсера, свёл с единственным служащим в Конторе, кто видел в бытовых приборах жизнь, кто не мог равнодушно пройти мимо гнетущей несправедливости. Повезло кулеру. Родился под счастливой звездой. Иначе… Начать свой путь на китайской фабрике, пронестись в тёмном контейнере сквозь бесконечную пустоту евразийских пространств, пройти через тысячи кубометров складов, и всё только для того, чтобы угаснуть на отвратительных останках вчерашнего супа? Это было бы настоящей трагедией.

Женский имел в Конторе кличку Профессор. Да, и в подобных серьёзных учреждениях людям дают неофициальные прозвища. Более того, это даже стало традицией. Если и наградит кого словцом российский народ, то пойдёт оно ему в род и потомство, утащит он его с собою и на службу, и в отставку, и на край света. И как уж потом ни хитри и ни облагораживай своё прозвище, хоть заставь пишущих людишек выводить его за наёмную плату от древнекняжеского рода, ничто не поможет: каркнет само за себя прозвище во всё своё воронье горло и скажет ясно, откуда вылетела птица.

А уж куды бывает метко всё то, что вышло из глубины Руси, где нет ни немецких, ни чухонских, ни всяких иных племён, а всё сам-самородок, живой и бойкий русский ум, что не лезет за словом в карман, не высиживает его, как наседка цыплят, а влепливает сразу, как пашпорт на вечную носку, и нечего прибавлять уже потом, какой у тебя нос или губы, – одной чертой обрисован ты с ног до головы!

Мудрым познаньем жизни отзовётся слово британца; легким щёголем блеснёт и разлетится недолговечное слово француза; затейливо придумает своё, не всякому доступное, умно-худощавое слово немец; но нет слова, которое было бы так замашисто, бойко так вырвалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово.

Такая пространная мысль пришла мне на ум. Но я тряхнул головой, и она исчезла. Только мелькнуло рядом чьё-то истощённое лицо, черная как смоль чёлка и длинный нос.

Кулер оказался в лаборатории, где разрабатывалось оборудование для агентурной сети. Пока он осваивается на новом месте, между полок с технической литературой, микроскопами и 3D-принтерами, у нас есть время посмотреть внимательнее на хозяина этих стен. Увидеть тех, кто использует таланты Женского в эгоистичных целях. Если вы работали в большом учреждении, то наверняка знаете, стоит сослуживцам прознать о способностях коллеги, как немедленно выстраивается очередь из желающих решить личные проблемы. Дверь открылась, и вошла женщина из бухгалтерии, лет пятидесяти. Её тонкий голос, похожий на скрип несмазанной калитки, выводил:

– Профессор, я знаю, вы творите чудеса!

– Ну мало ли что болтают. Пустое. Что у вас? – смутился Филипп Филиппович.

– Пылесос! Засосал сначала кольцо, потом серёжку, а вчера целое колье. Я так без драгоценностей останусь. Если бы вы знали, какая у меня драма… клянусь, это такой ужас… мой Альфонс… Я вам признаюсь как на духу… Я знаю, это моя последняя страсть. Ведь это такой негодяй. О, Профессор! Он карточный шулер, это знает вся Москва. Он не может пропустить ни одной гнусной модистки. Ведь он так дьявольски молод. А мои драгоценности! Их скоро совсем не останется. Я погибаю, помогите.

– Я вставлю в ваш пылесос датчики от миноискателя.

– Ах, неужели от миноискателя? – дрожащим голосом проговорила дама.

Следующий посетитель, сотрудник архивного отдела, был в пиджачной паре с чёрной бабочкой. Он тараторил без передыху.

– Профессор, она так прекрасна. Боюсь, у меня больше не будет такого шанса! Она мечтает о бассейне. Ей хочется плавать среди цветов в шампанском. Но какой насос с этим справится? Я всё перепробовал. Немецкие, финские, голландские – хватает только на день работы. Вы же знаете: шампанское и цветы – смерть для мембраны.

– Ну что же, голубчик, советую вам использовать помпу от проекта «Варшавянка». Вещь крайне надёжная. Приходите завтра. Попробую достать.