– Ладно, – смягчился колдун, – всем нужен отдых. Поужинайте, напоите лошадей. Я пока погляжу, где наш проказник прячется.

Началась суета. Кто-то разводил костёр, кто-то устраивал лежанки из елового лапника и расстилал походные одеяла. Вскоре Регнер принёс господину котелок с дымящейся похлёбкой. Хаген, хотя и не был голоден, съел половину.

Тратить магию только потому, что нанятые люди плохо выполняют работу, было нестерпимо жаль, но делать нечего, упустить Фатлина нельзя, иначе все придётся начинать заново. Ночью искать даже легче, принц наверняка отдыхает, а неподвижного человека проще обнаружить поисковым полем. Хаген раскинул магическую сеть, настроил её на Тассийского принца. Несколько мгновений колдун сидел с закрытыми глазами, походил на спящего: дыхание участилось, зрачки задвигались под прикрытыми веками.

– Он идёт по дороге! – закричал Хорас так оглушительно, что разбудил всех.

Колдун вскочил на ноги и принялся пинать лежавших вокруг людей:

– Вставайте! В погоню! Мы упустим его!

Наёмники спросонья не понимали, что происходит, но Регнер, который привык подчиняться беспрекословно, отдавал короткие команды и наладил дело. Вскоре все десять человек оседлали коней и ускакали. На берегу остались Хаген, серебряный конь принца, да дремлющий в клетке ворон. Потянулись часы ожидания. Колдун прохаживался по мягкой усыпанной сухими иголками земле и не думал ни о чём. Солнце сначала подглядывало между стволами деревьев, потом стало пронзать лучами верхушки.

– Где же они? – свирепел Хорас. – Не так далеко он был. Чего возятся? Холера!

В этот миг колдун услышал грубые окрики и девичий визг. Обернулся. По лесной едва приметной дороге приближался всадник, перед ним поперёк лежал связанный юноша.

– Привезли, – облегчённо вздохнул Хаген, – посмотрим, что за фигура.

Наёмники спешивались, кто-то держал лошадей, кто-то стаскивал пленников. Их оказалось двое.

– Кого ещё притащили? – колдун разглядывал тощую девчонку с расширенными от страха зрачками и дрожащим подбородком.

– Следила. Когда мы его схватили, отбить пыталась, – сказал кудлатый мужик, который удерживал Дитту.

– Отбить? – усмехнулся Хаген, сравнивая дюжего молодца с пленницей.

Кудлатый толкнул девчонку под ноги колдуну, завернул рукав, показал широкие царапины и бордовые следы укусов:

– Дикая кошка, одно слово.

Хаген повернулся к Фатлину, тот глухо и неразборчиво что-то гудел и мотал головой, пытаясь освободиться от кляпа.

– Его высочество хочет сообщить нечто важное. Регнер, вынь эту грязную тряпку, – криво улыбнулся колдун, – как дитё малое, тянет в рот что попало.

– Отпусти её! – крикнул Фатлин, как только Регнер выполнил приказ хозяина. – Дурочка она, увязалась за мной. Отпусти.

– Как зовут тебя? – Хаген скривил губу и оценивающе смотрел на Дитту.

Принц заговорил спокойнее:

– Не ответит. Немая. Немая и глупая, отпусти. Нехорошо обижать убогих.

Резкий крик ворона заставил всех вздрогнуть. Девушка присела и закрылась руками. Птица кружила над её головой.

– Дорогая, ты здесь? – обратился к ворону Хаген. – Тебе понравилась дурочка? Ладно, я отпущу её. Иди! Иди, глупышка, пока я не передумал.

Послушалась Дитта колдуна или её напугал ворон, но она сначала попятилась, потом развернулась и припустила прочь, спотыкаясь о бугры и торчащие из земли корни. Все, кроме Хагена и Фатлина, загоготали. Кое-кто улюлюкал вслед беглянке.

– Хватит! – прервал колдун веселье. – Ведите к воде.

Принца грубо поволокли. Тут он увидел коня, привязанного к рыжему стволу сосны неподалёку.

– Динар! Динар, ты выбрался? – воскликнул Фатлин.

Колдун сделал Регнеру знак остановиться, чтобы пленник рассмотрел коня. Серебристый красавец протяжно ржал и тянулся к хозяину.

– Ты зовёшь его Динаром? Мои люди вытащили бедолагу из болота.

– Думал, он погиб. Спасибо!

– Не за что. Тебе он не пригодится.

Хаген велел слуге продолжать, подошёл к самой кромке воды и вгляделся в тёмную глубину. Подтащили и поставили рядом принца. Тот вырывался, но Регнер держал не хуже чугунных тисков, хотя и без этого Фатлин ощущал невидимые путы. Чувство напомнило давнее: в детстве его высочество сопровождал отца в военных походах, маги волшебством унимали непоседливого ребёнка.

Принц едва касался ступнями земли, удерживаемый бесстрастно-послушным бугаём. От ног Фатлина в непрозрачной даже у берега воде тянулось отражение, рядом маячила фигура лысого, который всеми командовал.

По неуловимому знаку наступила тишина. Не только птицы умолкли, но даже ветер перестал шуршать сухой травой. Лишь пьянящий запах весеннего леса и торфяной воды остался прежним. Человек, стоящий рядом, сипло заговорил. Слова звучали то чётко, то едва различимо. В голове у принца стало пусто и светло, юноша, как заворожённый, смотрел перед собой.

Вода зашевелилась, образовала воронку, которая становилась шире, а центр её уходил глубже. Оба отражения удлинялись, закручивались и втягивались внутрь. Вращение становилось всё быстрей. «Что это? – вспыхнула в голове одинокая мысль. – Разве так бывает?» Но вот круговерть замедлилась, отражения вынырнули из глубины и заняли место у ног. Лёгкая рябь тревожила их. Когда вода успокоилась, Фатлин разглядел, что вместо своего отражения видит чужое – этого лысого!

Удар по голове низверг принца во тьму.

Фатлин плыл в непроглядной черноте, блестящие искорки вспыхивали, делая пространство ещё темнее. Сначала звёздочки загорались и гасли по одной или группой, потом собрались в хороводы и змейки, начали танцевать под неслышную мелодию. Фатлин тянулся к ним. Стоит коснуться крошечного огонька, и он станет ярче, осветит ночное небо, где плыл, вернее, летел юноша. Да. Он парил в вышине. Невидимая земля качалась далеко внизу. Это сон. Стоит открыть глаза, как чернота исчезнет. Рядом будут стоять камердинер и верный друг Том. Томеш Ясноглазый. Почему он не взял друга с собой? Томеш не подвёл бы, не допустил того, что произошло. Как? Как это всё получилось?

Фатлин напряг память, голова откликнулась тупой болью. В ушах гудел колокол. Что это? Дождь? Капли редкие и горячие падали на лоб. Юноша с трудом разлепил веки. Небо. Далёкое, синее, с нарисованными медленно плывущими облаками. Тонкие стволы сосен качаются, как ремни колыбели, подвешенной к потолку. Мир перевёрнут, и кружит, завлекая.

Новая капля упала на лицо. Это не дождь. Фатлин застонал. В ответ раздались знакомые звуки:

– А-э-э… м-мы-ы…

– Дитта? – Юноша приподнялся, запрокинул голову, стараясь разглядеть, на чьих коленях покоился его чугунный затылок. – Ты не ушла?

– Э-а-а…

Тонкая ладонь приятно коснулись лба, сняла боль. Стало легче. Фатлин сел, потом встал на колени. Дитта смотрела на него наивно-восторженным взором. Выражение простодушного лица умиляло и рождало тихую нежность в душе. Но через мгновение Фатлин забыл обо всём. Он увидел кисти своих рук.

– Что это? Где мои пальцы?

На обеих руках не хватало мизинцев. Как? Ни царапины, ни шва – ровное гладкое ребро ладони, будто и не было никогда пятого пальца на руке. Остальные – длинные, с круглыми обтянутыми истончённой кожей суставами выглядели непривычно. Фатлин ощупал голову, плечи, грудь, ноги – тело незнакомое, чужое. Страшная догадка пронзила всё существо. Юноша бросился к воде. Да. В чёрной глубине, почти касаясь Фатлина ногами, уходя вдаль голым черепом, стоял незнакомец.

Вопль заставил птиц вспорхнуть, откуда-то издалека донёсся лай, закричала кукушка. Фатлин едва удержался, чтобы не шагнуть в жуткую глубину. Оберегающие руки обвили стан, щека Дитты касалась его шеи, к спине чуть ниже лопаток прижались упругие бугорки.

– Дэ-э-э… те-э-э… – Звук её голоса искал в душе Фатлина надежду и лелеял робкий едва живой росток.

Юноша отвёл цепкие руки. Больше всего ему хотелось сейчас прижаться к этому худенькому телу и выплакать внезапное горе, но следовало самому перебороть отчаянье.