Омс криво улыбнулся и слегка кивнул, посмотрев вниз на залитый дождем двор. Они удерживали крепость больше месяца, но немало людей полегло, пытаясь отбить ее у Отряда Призраков.
Сержант снова повернулся к Фэллону.
– Местечко под названием Мост Старого Омса, рядом с Дю Баном.
– Хорошее место, да? – спросил капитан.
Омс скривился и покачал головой.
– Нет – если только вы не любите оливки. Там очень много оливок.
– Ненавижу оливки, – улыбаясь, произнес Фэллон.
– Я тоже… вот потому-то я и уехал. – Сержант повернулся и медленно пошел к каменным ступеням, спускавшимся во внутренний двор.
Под ними раскинулись великие силы Красных рыцарей. Большинство были в полном облачении и при оружии, но уже несколько недель они маялись бездельем. Знамена Красных рыцарей, два скрещенных длинных меча над рукой, сжатой в кулак, реяли над сотнями шатров. И хотя пурпурный скипетр, символ аристократии, висел на видном месте над шатром командующего, армия была полностью Красной.
Отряд Призраков уходил все дальше и дальше, и ожидание становилось невыносимым. Мобиус произнес перед войсками всего пару слов, уступив командующему Тристраму обязанность произнести приличествующую случаю речь о долге перед Одним Богом. Фэллон почти не слушал, но подозревал, что Тристрам – всего лишь марионетка в руках кардинала, который, в свою очередь, слепо выполняет приказы короля. С тех пор как его две недели назад вернули от фьорландцев, Фэллон видел короля всего однажды.
– По крайней мере, мы избавились от колдуньи, – тихо произнес Фэллон, спускаясь по ступеням следом за сержантом.
Он читал несколько донесений о том, что месяц назад произошло в Ро Канарне, и каждое из последующих было еще более сомнительным, чем предыдущее. Если отбросить все загадочные предположения, которыми было насыщено каждое донесение, суть заключалась в следующем: похоже, что Бромви Черный Страж вернулся домой и убил командующего Риллиона. Как именно прикончили колдунью – оставалось неясным, но Фэллон уверился в смерти Амейры Повелительницы Пауков. И Уильям из Вереллиана, и Фэллон видели, какое странное влияние колдунья оказывала на Риллиона и, что беспокоило еще больше, – на короля. Поэтому Фэллон был рад, что она умерла. В числе других новостей из Ро Тириса было то, что беглый Черный священник убил принца Кристофа, из-за чего уединение короля вызывало еще большую тревогу.
– Капитан рыцарей Фэллон! – Громкий голос принадлежал одному из адъютантов Тристрама, капитану-подхалиму из Тириса по имени Тауфель.
– Люди готовы, – тихо ответил Фэллон, даже не повернувшись.
– Это потом… сейчас с вами хочет говорить кардинал, капитан. – Тауфель был моложе Фэллона и, судя по всему, никогда не видел боя.
– Я Красный рыцарь, как и ты, – ответил Фэллон, голос лишь слегка выдавал его раздражение. – Пусть Пурпурные приказывают Пурпурным, а я не подчиняюсь кардиналу… и ты не обязан бегать по его поручениям.
Фэллон гневно уставился на неопытного рыцаря и знал, что сержант Омс смотрит таким же взглядом.
– Если командующий рыцарей хочет говорить со мной, все, что ему нужно, – отдать приказ… Но Мобиус – не рыцарь.
Капитан Тауфель, казалось, оскорбился – еще один признак того, что он совсем не представлял, насколько напряженными были отношения между Красными и Пурпурными сторонами сущности Одного Бога. Рыцари выполняли приказы только в том случае, когда Мобиус адресовал их через командующего Тристрама.
– Хорошо, капитан… полагаю, вашего присутствия ждет командующий Тристрам. – Тауфель слабо улыбнулся, пытаясь одновременно показать и уверенность в себе, и знание своего дела.
– Так-то лучше, – пророкотал Омс.
Фэллон стукнул кулаком в нагрудник, отдавая честь, и двинулся через внутренний двор. Сержант шел на шаг позади него, а Тауфель секунду спустя присоединился к ним. Они миновали рыцарей и слуг, сгрудившихся вокруг неяркого пламени лагерных костров. Какой бы ни была причина, по которой Тристрам, Мобиус и король затягивали преследование Отряда Призраков, ожидание становилось утомительным.
На внутреннем дворе Ро Хейла снесли несколько старых каменных зданий, и теперь он выглядел как море военных палаток, а в красных шатрах покрупнее жили командиры и главные рыцари армии короля. Фэллон предпочитал оставаться в северной части двора, где обитали рядовые рыцари, и заходил на королевские земли, только когда получал нагоняй от командующего или участвовал в совещаниях. За месяц, прошедший с тех пор, как Фэллон стал капитаном, он несколько раз дал командующему повод устроить разнос, и Тристрам, похоже, уже жалел о том, что повысил его в звании. Но Фэллон знал: у них не хватало опытных рыцарей, и после гибели Уильяма из Вереллиана на счету был каждый толковый командир.
– Я не уверен, что должен сопровождать вас, сэр, – сказал Омс, пока они шли между красными шатрами. – Мне не нравится, как офицеры на меня смотрят.
Фэллон обернулся к сержанту с теплой улыбкой.
– Офицеры могут смотреть на тебя как им угодно, сержант. Просто следи за тем, чтобы не отвечать на их взгляды.
– Все равно, если я вам не буду нужен, я вернусь к остальным. – Видно было, что ему неуютно на земле короля.
– Очень хорошо. Мы должны будем выступить через час. Скажи Терону подготовиться, – ответил Фэллон, официально отдав честь.
Омс повторил его жест и быстро зашагал обратно к северному двору, а Фэллон и капитан Тауфель пошли дальше до шатра командующего.
– Вы служили под началом капитана из Вереллиана, верно? – спросил Тауфель, направляясь к ряду гвардейцев в церемониальной одежде.
– Да, я был его адъютантом. – Фэллону не хотелось обсуждать друга, и ему не нравилось, что его постоянно сравнивают со старым капитаном рыцарей с хищным, как у ястреба, лицом.
– А правда, что он отнял жизнь у десятка воинов из Отряда Призраков, прежде чем они одержали над ним верх? – Тауфель походил на восторженного ребенка, который в своем воображении представляет героическую картину битвы.
– Боюсь, в этом не было ничего грандиозного, – ответил Фэллон. – Нас превосходили числом, и все люди из нашего отряда, кроме меня, полегли на мокром от дождя внутреннем дворе, далеко от дома. Когда я сбежал, Уильям был еще жив.
– Но это действительно была героическая последняя битва? – настаивал юный капитан.
Фэллон остановился и посмотрел на него.
– Ты когда-нибудь обнажал меч с целью погрузить его в человеческую плоть? – спросил он холодно.
Тауфель поперхнулся и посмотрел на свой девственно-чистый длинный меч.
– Ну… нет, капитан, я первый раз на войне. Я надеялся застать битву при Южном Страже.
Фэллон кивнул.
– Хорошо. Спроси меня еще раз насчет геройства и славы, но после того, как убьешь пару десятков воинов из Свободных Отрядов. Когда на твоем лице свежая кровь, все предстает несколько в другом свете.
Он ускорил шаг, не давая Тауфелю возможности ответить. Фэллон не был жесток, но у него не хватало времени на рыцарскую романтику и дуэли, которые до сих пор преподавались на тренировочных площадках Арнона и Тириса. Он был свидетелем, как не один юный Красный рыцарь цепенел, увидев суровую действительность сражения на мечах.
– Вам нужно пройти прямо в шатер, – сказал Тауфель, ускоряя шаг, чтобы его догнать.
Гвардейцы одновременно отсалютовали им, и двое воинов, стоящих в центре, разошлись в стороны, пропуская в шатер командующего. Вошедшие почтительно поклонились тем, кто внутри, и полог шатра сомкнулся за ними.
Вокруг стола в центре шатра стояли командующий Тристрам, кардинал Мобиус и еще один Пурпурный священник по имени Джакан. Слуги убрали со стола совсем недавно, и Фэллон заметил остатки большого обеда, по которым было видно: военачальники питаются лучше своих солдат. На столе развернули покрытую пятнами карту земель раненов, и склонившийся над ней командующий поднял голову, приветствуя капитана Фэллона. Все трое военачальников носили доспехи, но лишь у Тристрама они выглядели так, будто использовались по назначению. Кардинал Мобиус настоял на получении нового нагрудника после сражения с фьорланцами, а что до Джакана, то, по мнению Фэллона, его девственно-чистых доспехов никогда не касалось оружие. Пурпурные священники зачастую только притворялись воинами. Фэллону казалось, их присутствие рядом с таким числом верных рыцарей и просто хороших людей – оскорбление Красной стороны сущности Одного Бога.
