Глава 6

Наступила зима, и ледяной, колючий ветер, дующий из– за студеного моря, загонял всех в дома и трактиры. Люди не высовывались без особой надобности на улицу. Ветер вился и завывал, бился в окна и ставни, гоня по полупустым улицам ледяную поземку. Тем и лучше, не хотелось никуда идти, и оставалось больше времени на учебу и практику. Наконец– то у меня появились первые успехи на занятиях у Олдана. Мне впервые удалось вызвать горсть мелких, не больше горошины, фаэрболов – прямо как новогодний бисер. Сам не понимаю, как так получилось.– Сомкнутые плотно ладони,– скомандовал уже здорово раздраженный нашим топтанием на месте Олдан, – импульс и выброс,– уж, наверное, в сотый раз перечислял нам магистр последовательность необходимых действий. На этот раз под горячую руку магистра попался и я, опоздав к началу практических занятий. А наш бравый вояка, как за глаза называли его ученики, сильно уж не любил он опаздывающих на его уроки. Не дав мне дойти до скамейки с остальными учениками, он тут же вызвал меня на учебный корт и предложил мне продемонстрировать, чему я научился за эту четверть. Первым же попал под раздачу Вилен. Как он ни старался, наибольшее, что у него выходило, так это пару раз засветившиеся ярким светом ладони и пара светляков, один из которых почти что сразу погас. С координацией у него, видно, проблемы, промелькнула у меня в голове мысль. Прогнав назад на скамейку Вилена и провожая его хмурым взглядом из– под кустистых бровей, Олдан дождался, когда я надену защитную робу и ступлю на песок корта.–Тебе что, отдельное приглашение требуется? Давай приступай, – скомандовал магистр.– Ну хоть кто– то покажет мне что– нибудь, кроме пустого гонора и снопов искр на этом курсе? Подстегнутый таким напутствием, я и так был уже на нервах, а ладони вспотели, как у какого– то вора– карманника, застигнутого с поличным. Я, не задумываясь, соединил ладони вместе, ощутив тепло и легкую щекотку от кистей к локтям. Верхней ладонью я, как наждачной бумагой, провел, высекая целый сноп огненных искр – мелких горошин, скачущих вокруг меня. Отлетая на пару шагов, они затухали и гасли. Если физиономия Олдана и стала менее кислой, то, наверное, только в моем воображении. Да и сделал я это скорее от испуга перед разъяренным магистром, хотя сам толком не мог объяснить, как так вышло. Но во всяком случае у меня был хоть какой– то результат. Занятия шли своим чередом. Я изучал базовые основы магии, так и не определившись на чем мне остановиться. Мое расписание было довольно сильно загружено, но хорошо что не так, как в те две первые четверти. Тогда было не продохнуть от постоянной писанины и преследовавшего меня запаха чернил, казалось я пропах ими насквозь. Вдобавок, я изучал артефакцию со все большим старанием, так как понимал, что кошелек мой уже скоро покажет свое дно, а плату за учебу, еще никто не отменял. Одни здешние боги знают наверное, во что мне встанет учеба на третьем круге. Практические занятия и ознакомительная работа в артной прошли в третьей четверти, и я сразу же взялся за самую простую работу, до которой допускали первогодок, зачастую мелочную и однообразную. И, как правило, за сущую мелочь в оплате. Я учился и старался запомнить основные принципы работы, действия. Особенно меня интересовала зарядка энергокристаллов, а от них и принципы действия разных амулетов и оберегов, токи сил, распределение и взаимодействие силы в них, принципы их работы. Если бы я выбрал артефакцию, то по окончании ученичества, наверняка, смог бы рассчитывать на тепленькое место в гильдии Артефакторов. Но меня притягивало иное– настоящая магия, неизведанные горизонты магических сил. И еще одно интересовало меня: изучив редкие или сломанные артефакты, я смог бы повторить достижения древних мастеров прошлого, создавая и что– то свое, новое. Но так далеко я не загадывал, главным для меня сейчас было подзаработать побольше с прицелом на следующий круг учебы в Академии. Да и проветриться выходом в город не мешало бы. Зима уже сдавала свои позиции. Было еще холодно, но это не мешало нашей компании делать краткие вылазки в город, что бы хоть как– то перебить начинающую уже приедаться однообразную столовую пищу. В артефактной же работа кипела ключом. Это было похоже на новогоднюю суету. Хотя новый год здесь и не праздновали, точнее, конечно, отмечали, но без тех торжеств и того размаха, что у нас дома. В артной делали множество новых вещей, бывало здесь работали и над старыми вещами, особенно если это касалось какого– то старого раритета, сломанного или не работающего артефакта. Это не было чем– то удивительным. Многим из этих вещей было уже не по одной сотне лет, и следовало проявлять особую осторожность при работе с ними, соблюдая многочисленные инструкции, дабы потом не жалеть о случившемся. Никс, один из старших учеников, уже в летах, с седой, густой гривой волос каждый день начинал нашу смену с нудных правил и нотаций об опасности работы в артной, вколачивая в нас это знание наизусть. Он, как старший в артной, истово и горячо любил свою работу. В мастерской уже набралось три дюжины учеников, ожидающих демонстрации новых поделок и новинок, ждущих своей очереди на починку. Некоторые сидели на лавках, прислонившись к стене, другие устраивались на высоких стульях за своими столами и клевали носами, пытаясь урвать хоть сколько есть времени на сон. Тем временем, старшие ученики у дальней стены помещения сортировали по уровню сложности и мастерства предметы для каждого из учеников, а так же по степени опасности того или иного устройства. Предметы были разных форм и размеров, разных свойств и сложности. Приходилось сортировать их по уровню мощности и способа нанесенных на них рун. Одни были со слабой мощностью и лишь слабо светились остаточным зарядом энергии. Другие же были с непонятными свойствами, с полностью истраченной энергией, отданные в починку или в дар за тот или иной исправленный артефакт. С другой стороны стены, ближе к кабинету магистра артефакции Квирена сидел немолодой человек. Это был высокий и слегка сутулый худощавый мужчина с седыми висками и длинными пальцами, как у пианиста. Самого магистра я редко видел. Как и все первогодки, мы в основном возились с разной мелкой работой, вроде самых простейших основ артефакции – сделать заготовку или механически разобраться в устройстве какой– то вещицы или механизма. Мне, надо сказать, это давалось лучше других. Совсем другое дело, сложные, не изученные или же не известного принципа действия и назначения артефакты и устройства. Ими отдельно занимались лишь очень опытные ученики, а, зачастую, это была основная работа ре – таров, подмастерьев и мастеров артефакторов. Через их руки прошли, наверное, тысячи и тысячи изделий и механизмов различной степени механического и магического искусства. Там– то я и увидел, возле стола с несколькими подмастерьями своего приятеля Тавина, который ловко то и дело перекладывал то одну, то другую поделку. Он выделялся среди них своим возрастом и седыми волосами. Вот он отвлекся, и я привлек его внимание. Подойдя, я спросил:– Разве это не одна из работ, только для опытных учеников? Он же отпарировал, что, для таких зеленых юнцов, как наш класс, еще поискать надо.–Этот день просто удивительный. Давненько я не видел столько разных диковинок с разной магической машинерией,– кивнул он головой в сторону дальнего стола. Справедливости ради, надо заметить, что в основном мы – ученики имели дело исключительно с механическими побрякушками и артефактами, не содержащими магии, без накопителей энерго – кристаллов. Чаще всего, это были грубые поделки или копии наиболее распространенных устройств. Например, часто используемых в быту и в мастерских свет– ламп, что горели ясным и ярким светом без копоти и гари или же реле у жар– шкафов для выпечки хлеба и иной сдобы или для подогрева воды в ресторанах и дорогих гостиницах. Горячая ванна в домах была роскошью, но в основном,– так себе мелочь. Эти поделки зачастую были плохими копиями оригиналов, более слабыми и чаше ломающимися, грубо и даже примитивно исполненными, весьма посредственно, даже на наш не искушенный ученический взгляд. С более сложными вещами и предметами было труднее. К примеру, амулет защиты с феанитом в качестве накопителя. В его центре на серебряном округлом медальоне шли расходящиеся круговые надписи – строки рунного алфавита, или же малые руны, другие руны охранения и защиты. Камень светлорозового оттенка был наполнен силой едва на четверть, он был сердцем этого оберега, а руны направляли и фокусировали исходящую от камня энергию. К рунам у меня сложилось крайне уважительное и прагматичное отношение, как к эдаким микросхемам в этом мире, хоть мало кто и всерьез понимал как вместе в тандеме они работают, давая порой совсем не обычные, а зачастую обратные результаты, чем от них ожидались. И еще одна деталь – чем древнее руны, тем они эффективнее работают. Ну, а если вплести в алфавит несколько старших рун, то тогда эффективность может подскочить в разы, только и энергии будет потреблять побольше. Такие амулеты были хоть и хороши, но имели весьма узко направленное действие. Например, защита от стрел и дротиков, от метательного оружия работала просто отлично, но от удара меча защитить уже не могла. Магистр артефакции на этот вопрос заметил нам тогда, что чем сильнее артефакт, тем более узко направленно он будет действовать. Была, специализация по стихиям и всему остальному. Более редкими были амулеты, допускавшие слияние сил, а еще реже те, которые усиливали взаимодействие одной стихии с другой. В наше время они встречались гораздо реже и были не частыми гостями в нашей мастерской. Со временем мне начали доверять и более тонкую, сложную работу. За быстрый ум и умелые руки я заслужил даже некое уважение среди здешних учеников. Я сразу же замечал остаточные проявления силы в предмете, даже в давно разряженных устройствах, порой скорее интуитивно догадывался о принципе их работы. Сначала я узнавал все, что можно о похожих предметах, а затем слегка направлял немного силы в накопитель, чаще всего полудрагоценный камень с серебряной основой, так как серебро идеально подходило под нужды энергопроводимости и наблюдал, какие руны и в какой последовательности высвечиваются, течет ли сила ровно или рывками, что может говорить о дефекте или повреждении устройства. А дальше все как по учебнику: определение рун, их классификация, за какие эффекты какой стихии они отвечают, в какой очередности они активируются, работают они вместе в тандеме, нет ли сбоев, четко ли проступают руны на его поверхности, нет ли какого дефекта энергокристалла, не помутнел ли он от длительного использования, что говорило бы о плохой эффективности устройства и его низкой надежности. Все это прямо влияло на стоимость оплаты ремонта устройства и ценности самого изделия. Да мало ли каких нюансов было в работе. В артефакции работа почти всегда была сопряжена с риском, хотя и свои плюсы имелись. Приятным дополнением к этому было повышение моей оплаты за работу до трех солов и пяти тенов, что не только повысило мою самооценку, но и позволило откладывать часть денег на учебу в следующей четверти. Без ложной скромности скажу, что к концу третьей четверти я был лучшим среди всей нашей группы. Артефактная в Академии была главной статьей по доходам и пополнению казны, не только Академии, но и всего Соединеного королевства. Она была местом, где испытывались все, или почти все, магические и любые другие устройства и артефакты, которые попадали туда. В отдельном здании размещались мастерские стеклодувов, работы с металлом, алхимиков и рунных мастеров. Мы с Виленом, Савьеном и Тимоном сидели за боковым столиком в дальней части трактира” Три ключа”, перебравшись подальше от толпы, что– то шумно праздновавшей и наполнявшей главный зал гулом разговоров. Наша компания еще не была пьяной, но и трезвым нас никто не назвал бы. Мы праздновали новый оборот.– Тебе, в конце концов, надо решить, к кому из магистров ты собираешься пристать, –сказал Тиммон. – Магистр будет выдвигать тебя на ре – тара. Так что выбирать и присматриваться нужно уже сейчас. –Ага, без этого никак,– кисло заметил Виллен и помотал головой. –Я просто обращаю ваше внимание на свою гениальность. И ожидаю пока кто– то из них поймет и оценит по достоинству этот мой шаг,– сказал Савьен. –Как это получилось у тебя с Хейдом?– спросил с усмешкой Тиммон.– Как у тебя?– спросил Виллен. Савьен кинул на Тиммона сочувственный взгляд. – Острый ум, исключительные способности, – важно изрек Савьен.– Этот Хейд– настоящая крыса. –По– твоему это все обьясняет ? Почему ты сдал этот оборот за все го – то двадцать лидоров? – произнес Виллен с полуулыбкой. –Ничего себе,– только и смог я произнести. – Они не рассказывают, как все было на самом деле, –оскорблено произнес Савьен.– Да как – то за тобой не наблюдалось никаких особых талантов,– заметил Виллен. – Это же не причина угрожать ему, –тут же поддел его сидящий сбоку Тиммон. Я чуть было не рассмеялся, представив эту картину.– Так это правда ?– Но не вся,– отпарировал Савьен. Хейд лишил меня повышения в ранге, хотя до этого всячески намеками давал мне понять, что за скромное пожертвование на его кафедру он сможет решить данную проблему в мою пользу, а что в итоге? Я стал беднее на десяток золотых, и ничего не приобрел. Более того, вместо меня повышение получил другой студент, а меня он использовал как дешевую рабочую силу, вместо того чтобы выдвинуть на старшего ученика. –Так ты все же угрожал ему?– продолжил спор Виллен. – У нас был спор,– спокойно отозвался Савьен. Если бы не это, никто бы и не кричал на всех углах об угрозах магистру Академии. За столом на время сгустилась тишина.– Да, интересно было это увидеть, сказал я, попытавшись развеять сгустившееся молчание. Савьен на это лишь криво улыбнулся.– Тиммон прав, как ни крути, тебе надо, наконец, выбрать, у какого магистра и какой магии ты хочешь обучаться. Иначе тебе грозит та же участь, как и Тавину – стать главным и вечным учеником. Савьен встал, согнав с рукава воображаемую пылинку и поправил одежду. – Ну, как я выгляжу? Честно говоря Савьен одевался не современно, так как придерживался Тиллейской моды, а не бвывших сейчас в ходу в Королевстве фасонов одежды. Но его шелковый наряд весь в пестрых приглушенных тонах выглядел очень красиво и выгодно отличался в лучшую сторону от практичной одежды бывшей у нас здесь в ходу. – И, что это значит ?– спросил Виллен. –Ты опять пытаешься ускользнуть от нас?– поддержал его Тиммон.– Весьма сожалею, но я должен вас покинуть. У меня встреча с дамой, весьма важная. –Так ты ничего и не говорил нам, как же так. Послание пришло только что, и я не успел вам о нем рассказать, только и всего,– успокоил он нас. То, что Савьен дружил да и просто сидел с нами рядом, было с его стороны чем – то вроде уступки. Он недолюбливал таверны, которые мы выбирали, предпочитая более солидные и респектабельные заведения. Такая таверна, как “Три ключа,” которую выбрали Тиммон с Вилленом, была вполне себе хорошим середнячком. Напитки здесь были вполне приличными, и хоть тут бывало порой достаточно шумно, но драк и кутежей здесь старались не допускать. Мне же, нравился уют и веселая атмосфера здешнего заведения. – Вы действительно хорошие друзья и прекрасная компания, но, увы, у меня свидание с благородной леди, а это не то, что можно пропустить, – подмигнул нам Савьен.– Ну же, честно признайтесь, кто из вас не оставил бы друзей, если бы его ждала дама? Мы немного поворчав согласились.– Савьен победно улыбнулся своей лучащейся белозубой улыбкой. Я пришлю вам отличное Модерганское, что бы смыть внезапную горечь расставания со мной,– сыронизировал он. Не так уж он и безнадежен,– пробормотал я, когда Савьен ушел. Тиммон согласно кивнул. Он хоть и знает, что он лучше тебя, но не смотрит на тебя свысока, как все эти остальные высокродные хлыщи. Итак,– подытожил Виллен,– к кому ты собираешся податься?– спросил он у Тиммона.– Полагаю к Ирвину, пока еще не решил,– неуверенно произнес он. А ты?– спросил он у меня.– Я думаю или артефакция, или Олдан,– после недолгого раздумья, ответил я. – Я же попытаю удачи у Клосара– магистра алхимии, у меня есть опыт в химии, а там и до алхимии не далеко. В ответ на этоТиммон лишь засмеялся. Все думают, что химия и ахимия почти что одно и то же, но увы нет. Они даже рядом не стояли, хотя в чем– то сходства имеются.– Кроме того, Клосар, – продолжал Тиммон – уже взял себе около двух десятков учеников в прошлой четверти, и я уже слышал, как он возмущался тем, что у него нет места в аудитории. И учти, если пойдеш на целителя, то путь на верх будет, ну, очень длинный и трудный,– завершил свою тираду Тиммон. – Помнишь Кирин, ту с каштановыми волосами, в свое время ты вился вокруг нее, так вот она была одной из лучших во всей учебке,– пояснил он мне. Магистр Вейир, наверное, самый дотошный и упрямый магистр из них всех. Его на мякине не проведешь, в самый корень зрит. Он ей влепил десять четвертей старшим учеником, затем девять четвертей эл– таром, выпускная работа и защита на звание целителя. Это по меньшей мере,– произнес Тиммон. Иллиса, та высокая и светловолосая, ты ее не знаешь,– кинул он мне, –так вот она уже четыре круга у него эл– те. Я же прикидывал, тем временем, во сколько мне обойдется оплата на следующем круге, наверняка, не меньше, чем в три серебряных сола. Но вслух произнес : –У меня на это, наверное, терпения не хватит. Ответом была тишина. Каждый погрузился в свои размышления. Внезапно из полумрака возникла подавальщица напитков. ”Три ключа” был полон только на половину, поэтому она не выглядела уставшей от разноса напитков, но это только пока. – Ваш красивый благородный друг заплатил за этот круг и за следующий,– сказала она, ставя поднос и сгружая напитки на стол перед нами. Тиммон, очнувшись от такого поворота дел, встряхнулся и произнес: – Я все больше обожаю Савьена. Да, он сегодня расщедрился– вчера выиграл на ставках семь из девяти ставок. – За Савьена,– поднял кружку Тиммон. – Пусть богиня удачи принесет ему продолжение учебы как можно дольше, а нам выпивку. Мы в тот вечер неплохо выпили, а затем неизбежно наступило утро и новый день, день сдачи экзаменов. Занятия отменялись, и магистры ежедневно с утра и с несколькими перерывами до самого ужина отводили свое время на прием экзаменов. Очень многое зависело от короткого собеседования. Неправильный или неточный ответ мог стоить ученику очень дорого. Даже продолжительная пауза воспринималась как не достаточное штудирование предмета, за которым следовали новые уточняющие вопросы, которые могли легко удвоить твою плату, тем более имея перед собой живой пример такой ситуации как Савьен. Несмотря на то, что я долго готовился, экзамен прошел не лучшим образом, чему соответствовала напряженная атмосфера какого – то страха и отчаяния, царящая в зале ожидания. Напряжение было таким, что его, казалось можно было, резать, как кусок масла. А выходившие из экзаменационного зала ученики больше походили на приговоренных к казни, что тоже нервировало. И все же, я не зря не давал себе спуску за зубрежкой конспектов. Я сравнительно легко ответил на многие вопросы, касающиеся в основном базовых правил и законов сохранения магии. Но на пару вопросов все же замялся с ответом, они содержали сразу несколько вариантов ответа. Пока магистры совещались, я переминался перед помостом – массивным столом из каменного дуба. Наконец, магистры пришли к согласию и утвердительно кивнули друг другу. Затем мне вручили записку со стоимостью моей оплаты. Я развернул ее, моя плата на следующую четверть составляла ровно три серебряных сола. В новом году мне дали разрешение на изучение младших рун и их применение, правда, поначалу под надзором одного из старших учеников. Это заставило меня более усердно и с двойной отдачей трудиться в артной, где я уже показал себя усердным и не бесталанным учеником. Силадри – это набор рун для распределения и направления потоков магии. Например, одна руна силэ, вместе с другой айо вызовут эффект левитации, по крайней мере, пока вы направляете через них силу. Были и другие, например, руна ала и дэй вместе так скрепляют каменные блоки, подобно прочному раствору, что взять крепость, защищенную такими рунами, занятие не легкое и трудоемкое. Она не поддастся даже мощным стенобитным таранам. Пока в стене находится хоть гран магии, она будет стоять твердо и нерушимо, как скала. Но были и свои нюансы в этом деле, только глина и природный камень подходили для этого, с не природными материалами такой фокус не проходил. И лишь досконально изучив сиалдри и сдав по ней экзамен, я мог быть допущен к работе с малыми рунами. Тамрад – один из заместителей магистра Квирена. Это был уже не молодой с несколькими пятнами ожогов на руках, он был правой рукой магистра. Только после того, как ты доказывал ему свое владение сиалдри, ты мог продвигаться дальше в обучении при одном из опытнейших артефакторов. Ты помогал им с их работой – они же показывали тебе тонкости и приемы своего искусства. Всего рун было двести семь. Это было похоже на изучение неведомого алфавита, только с двумя сотнями не знакомых букв. В артной меня определили к Калину, одному из опытнейших подмастерьев. У многих студентов уходил целый месяц для обучения, прежде чем их признавали готовыми продвинуться дальше. Впрочем, были и такие, которые затрачивали на это целую четверть. У меня же это заняло всего неделю. И то, только благодаря стараниям Тавина, поднатаскавшего меня в этой дисциплине и знавшего все тонкости своей работы не хуже самого Тамрада. Ну, и не в последнюю очередь, благодаря своему упорству и способности все схватывать на лету. Несмотря на не простое начало, моя первая четверть в новом обороте пока шла довольно легко и гладко. На лекциях я слушал и конспектировал. Магистр арифметики часто пытался меня на чем– то подловить, но пока– что с его стороны тщетно. Чаще всего я практиковался в артной, изучая принципы и свойства малых рун и их комбинации. Насчет старших рун, ими мог заниматься только магистр, так как они относились к запретной системе магии, поскольку были очень могущественными для всех прочих, не важно ученик это или подмастерье. Я подолгу работал в мастерской с Тавином, вникая во все тонкости в изучении сиалдри, и часто помогал тому или иному подмастерью с его работой в основном по мелочи, конечно– починка или разборка того или иного устройства или артефакта. Да, это была кропотливая работа, но каждые две недели Квирен выплачивал мне целый сол, в зависимости от сложности и полученной выручки, а так же реализации и сбыта товара. Я был уверен, что он наизусть помнит, кто и сколько проводит у него времени, зорко отмечая часы, которые каждый из учеников отработал у него в мастерской. Как это всегда бывает, мой быстрый подъем, до старшего ученика отстранил от меня большинство других учеников. Не знаю, завидовали мне или нет, но я на это не обращал внимания. Это вышло все как– то случайно. Мой график в новой четверти был довольно не простым. С одной стороны у меня были явные успехи в атрной, и я подумывал уже о том, что от добра добра не ищут, и следует держаться Квирена, что бы не спугнуть удачу. С другой – все мое существо привлекала боевая магия магистра Олдана. Я не знал, что делать, и пока оставил все как есть, занимаясь обеими дисциплинами. Я учился артефакции более упорно, чем всему остальному. Тем более, что моя плата за следующую четверть была более высокой, чем в прошлой четверти, и это при том, что я сдал экзамен лучше, чем в прошлый раз. То был знак, что цены за обучение и в дальнейшем будут ползти вверх. И, следовательно, это общая тенденция и на этом дело не остановится. Иногда я ловил себя на мысли, что же будет в следующем круге, где плата еще выше. Я убедился, что наиболее верный способ обеспечить свою учебу, а там глядишь и неплохо пристроиться– это стать артефактором. Пока я трудился у Квирена, часто выполняя работу уже уровня подмастерья за уже вполне приличную для ученика плату в один серебряный сол в неделю. Кроме того, Квирен объявил, что производит новый набор на звание старших учеников. Это заявление породило какой – то не здоровый ажиотаж и суету у многих учеников, кроме самых безнадежных, и тех, кто уже определился со своим выбором специальности. Это при всем том, что легкой и безопасной работу в артефактной ни у кого язык бы не повернулся назвать. И дня не проходило без каких– то травм или ожогов, не говоря уже о чем то большем. Где – то раз в четверть, кто– то из старших учеников нет – нет и выбывал из строя, по той или иной причине. Так что рабочих рук постоянно не хватало. К этому приводило неосторожное движение или ослабевшее внимание, тем более когда работаешь с опасными предметами, устройствами и иными механизмами. Твое внимание и чувство опасности притупляется, и нужна лишь случайность, что бы случилась беда, даже несмотря на все те строжайшие меры предосторожности, которые были в Артефактной. В артефактной с самого утра кипела работа. Здесь уже собралось с полсотни учеников, ожидающих, когда же им распределят их новые игрушки. Там я увидел Тавина, он копался возле старого зеркала в изысканной и изящной оправе. – Привет, – приветствовал я его, – что ты тут делаешь? Я думал ты вместе со всеми,– кивнул в сторону стола, где велась обычная утренняя сортировка предметов.– У меня есть дела и поважнее,– проворчал он,– а там и без меня не протолкнуться. Он был всецело поглощен исследованием ажурной рамы. Его пальцы тола за толой исследовали каждый листок и завитушку на ней. Наконец, он отвернулся с не прикрытой досадой на лице. –Боги, как я устал,– пробормотал Тавин, ни к кому конкретно не обращаясь. Он откинулся назад на спинку стула и начал тереть ладонями уставшие глаза. –Ни чего не понятно, должно же работать,– пробормотал он. Перехватив мой заинтересованный взгляд, он пояснил:– Видишь ли, эта штука, наверное, один из последних редких артефактов дальновидения, и, кажется, он сломан, или не знаю, но определенно он не работает.– Да это я вижу,– произнес я. Тавин искоса посмотрел на меня, думая, что подкалываю его.–Я уже проверил всю систему. Вся сеть лэй– линий внутри него цельная, без прерывов, ток силы в ней идет плавно, значит все в порядке,– подытожил он. Кристалл я заменил на новый полный силой, так что и не в этом дело. В чем же тогда проблема, что не так ?– Может с зеркалом проблемы,– вслух подумал Тавин. Он опустил руки, его плечи устало сникли. Потерев рукой лицо, он глянул на настенные часы и устало произнес: – Посиди пока здесь, сегодня ты работаешь со мной, я пока пойду умоюсь, пригляди за зеркалом, это моя работа от Килвина. Тавин ушел, и я, от нечего делать, принялся исследовать изящную раму с замысловатым растительным орнаментом. Изящные лозы неведомого растения как – будто лавровым венком абажура удерживали само зеркало в раме. Я сначала проверил ток силы в кристалле и лей – линиях артефакта – все было в порядке, как и говорил Тавин. В чем же дело? Может, и вправду, все дело в зеркале, испортилось? Такое часто бывало: без видимых простому глазу повреждений, случались пробои в его поверхности. Тут уж надо было менять само зеркало. Однако в этом и была главная проблема. Секрет изготовления этих зеркал канул в лету еще в смутные лихие годы распада империи Аллори. В то смутное время, империя под напором из вне орочьих племен и из нутри гражданской войны распалась на части. Множество людей и городов было уничтожено, как и многие секреты создания настоящего искусства из мира магии. Зеркала дальновиденья были одним из этих забытых секретов. Да, они еще кое-где встречались, как бесценный артефакт былых времен рассвета империи и всех искусств и ремесел. В основном они принадлежали сильным мира сего– королям и герцогам или одному из главных храмов в Старом свете. Размышляя так я задумался, мой взгляд остановился на лозе орнамента, вплетенной в оправу украшающей зеркало. Что– то, какая– то мысль не давала мне сосредоточится. Внезапно безумная мысль мелькнула, подобно молнии. Впившись взглядом в орнамент, я увидел то, что искал. Я нашел взглядом орнамент, неизменно повторяющийся на всей окружности оправы зеркала. Этот символ повторялся снова и снова, что не могло быть просто совпадением. А раз так, то это была подсказка, графический ключ активации артефакта и никак иначе. Пару раз сбившись, я, наконец, воссоздал нужный символ в воздухе перед собой и, собравшись, коснулся гладкой поверхности зеркала. Я опять изобразил нужный символ, но ничего не произошло. Я сделал еще одну попытку– тот же результат, чего– то не хватало. Я стал искать взглядом по раме. Есть что– то, что я пропустил. Нет, тот знак я изобразил верно, ошибки нет. Я задумался, должно же быть еще что– то. В то, что зеркало не исправно, я наотрез отказывался верить. Окинув уже, в который раз раму, мой взгляд опустился ниже. Там виднелись какие – то символы, едва видимые, потемневшие от времени, как– будто чьи – то инициалы. Я едва нащупал их подушечками пальцев, так как они уже стерлись, и на гладкой поверхности и их нельзя было рассмотреть даже подсвечивая себе огоньком. Я слегка нажал на эти едва заметные неровности одной рукой, а другой нарисовал тот знак, и вуаля – поверхность зеркала засветилась рассеянным жемчужным светом. Вдруг что– то теплое коснулось моей руки откуда– то изнутри, по ладони разлилось приятное тепло. Это было очень похоже на небольшую искорку света, как и в той шаманской погремушке. Она была удивительно теплой. В зеркале медленно плыли облака, на заднем плане на берегу раскинулся большой, красивый южный город. Огромная гавань все же немного уступала Амстельской в размерах. Над башнями вился ярко красный стяг со вставшим на дыбы львом, поддерживающим большой щит. Вверху вилась какая– то надпись, но из – за сильного ветра, трепавшего знамя, мне никак не получалось ее хорошо рассмотреть. Сзади меня раздалось шуршание, я обернулся– несколько старших учеников пялилась на меня и зеркало. Тавин был в первом ряду с Квиреном, который то же пристально разглядывал не столько зеркало, сколько меня.