Столкновение произошло внезапно. Резкий толчок, и все покатились по палубе. Все схватились за первое, что подвернулось под руку. Огромный ствол дерева внезапно обрушился на нос судна, опасно накренив галеру и обездвижив ее. Течением наше судно стало разворачивать, прибивая к близкому здесь берегу. Команда под зычным рыком капитана Янсена забегала по палубе. Одни тащили топоры и пилы, другие готовились к бою. Боцман Грон возвышался над всеми остальными находящимися на палубе матросами. Он лично подгонял, раздавая тумаки и затрещины нерадивым матросам, принявшись самолично рубить корявые ветви дерева, стараясь добраться до главного ствола. Но ветви были прочными, держали нос галеры прочно, как когти хищника вцепившегося в добычу. Большая часть команды тем временем спешно вооружалась. Из трюма и сундуков извлекались копья, мечи, шлемы, боевые топоры. Лучники же сгрудились на корме, держа под наблюдением близкий берег. Их прикрывали щитами другие матросы. Я признаться среди этой суматохи совсем растерялся. И только, когда из леса полетели стрелы и дротики, до меня, наконец, дошло, что нас атакуют, мы попали в ловушку. Засада была устроена в идеальном для этого месте. Узкий поворот бурной и стремительной реки, а так же высокий склон с лесом, подступающим к самому берегу. Деревья здесь простирали свои ветви чуть ли не до середины реки. По развернувшейся от удара ствола галере пришелся плотный шквал из стрел, коротких копий и дротиков. Больше всего досталось гребцам, чуть меньше команде на открытой палубе. Команда, прижавшись к бортам судна, пыталась отвечать, но большинство забилось кто куда, ища спасения от визжащего в воздухе смертоносного железа. Лишь немногие дали отпор врагу, стреляя из луков, метая дротики, стоя за бортом и прикрываясь щитами, используя для этого любое препятствие для стрел, мачта это или бочка с песком. От того казалось, что смертоносный ливень стрел и дротиков выкосил большую часть команды. Да кому– то не повезло, матрос, которого пришпилило брошенное копье, вперед смотрящего, которого раздавило падающим деревом, несколько гребцов с правого борта, прошитых дюжиной стрел каждый, не успевших даже выпустить весел из рук, несколько матросов, пришпиленных к борту галеры. Теперь они напоминали мне куклы с торчащими из них всяким колющим и метательным инвентарем, что был весьма разнообразен в ходу у зеленокожих. Большинство раненых гребцов с правого борта успели перетащить вглубь корабля под прикрытие борта. Наступило затишье перед бурей, и ничего хорошего оно не предвещало, для нас уж точно. Оглушающий рев и многоголосые визги, вопли на разный лад, леденящие кровь кличи ярости и злобы, отдельные вопли на всеобщем, как будто кто– то кривляясь коверкал скороговоркой нормальную речь. Воинственные кличи гоблинов рассекли установившуюся тишину. Множество низкорослых фигурок бросились, карабкаясь по стволу, к нашему судну, прыгая прямо на палубу, тыча во все стороны короткими ржавыми, зазубренными наконечниками копий. Визг и хаос суматохи перекрыл зычный рык капитана Янсена, выведший всех из ступора и оцепенения. Часть команды с боцманом Гроном во главе, перевернув широкий дубовый стол, за которым мы обедали по вечерам, забаррикадировала им носовую башенку, на которую упал ствол дерева или точнее то, что от нее осталось, и заняла за ним оборону, призывая всех туда. Сплошной поток зеленокожих разбился об кучку храбрецов, давших им отчаянный отпор. Команда галеры скидывала в реку, прущих напролом гоблинов, сбивая прыгающих через прочный дубовый стол зеленокожих еще в полете, встречая их ударами копий и щитов. Тяжелый обоюдоострый топор Грона неустанно кружил настоящий кровавый и смертоносный вихрь смерти. Несколько матросов с топорами рубили крепкие ветви дерева. Ствол содрогался под их ударами. На юте два десятка лучников вели смертоносный обстрел, посылая стрелы в напирающих гоблинов, теснящих тех, кто лез по стволу наверх, пытаясь добраться до палубы судна. Мягкий толчок – галера коснулась дном песчаной отмели. Рядом с откосом, появилась кучка гоблинов повыше во главе с их предводителем. Зеленые пытались массой задавить сопротивление выживших после первой волны атаки. В это время из трюма появилась помощь – десяток закованных в панцири, вооруженных алебардами и широкими щитами наемников, нанятых как раз на такой крайний случай, как страховка спокойного путешествия. Выйдя из– за надстройки судна, я увидел как по всей палубе, залитой кровью, наемники удерживают щиты, не давая гоблинам перепрыгивать с деревьев на палубу корабля. Некоторые зеленокожие использовали для этого лианы, раскачиваясь и отталкиваясь, они приземлялись на палубу. Здесь их встречали, насаживая на копья и алебарды. За ними, отгоняя зеленокожих тычками и колющими ударами длинных алебард, стояли наемники, прикрывшись щитами и держа строй. Гоблины метали из глубины зарослей, скрывавших их не хуже, чем любые из заклятий, дротики, короткие копья, метательные топоры и камни из пращей. Тут я увидел, как на корму упали несколько стальных кривых крючьев. Они впились в деревянный брус борта, канаты напряглись и галера плавно накренилась, и медленно сдвинулась к берегу. Разобравшись с ходу в обстановке, Тилоин водяным бичом смел с бревна очередную толпу гоблинов, свалив их в воду, затем направил водяной хлыст на ближайшие заросли, срезав всю растительность под корень, как огромным ножом. Крис и Вейлин, положив руки на плечи передавали свои силы учителю. Талира пару раз вызывала порывы ветра, сбивая тучи стрел, летящих с берега и даже свалив нескольких гоблинов с деревьев. Затем сконцентрировалась и ударом воздушного кулака сбила в воду дюжину гоблинов. Но как оказалось, мы рано радовались. Вожак гоблинов, эдакий щеголь в красном сюрко, явно сдертого с какого то аристократа, и в красном же капюшоне с желтой окантовкой, с ятаганом с рукояткой в виде черепа в навершии на поясе достал рог и три раза зычно протрубил в него, очевидно вызывая подмогу. Матросы, между тем, времени даром не теряли, зная, что каждая минута на счету и помощь гоблинам может быть уже в пути, и может прийти в любой момент. Они начали рубить канаты у оснований, так как крючья глубоко впились в дерево борта, как когти хищника не желающего расставаться с уже пойманной добычей. Внезапно Тилоин как – то весь подобрался, стряхивая напряжение с кистей рук, и приказал отступить ученикам ему за спину. Рядом стоящим матросам он приказал прикрыть их щитами, велев им не высовываться. Сам он начал читать заклинание, достав из сумки на боку несколько амулетов. Он надел на указательные пальцы несколько колец, а на шею круглый кулон– оберег. Тут и все остальные на палубе ощутили чье– то присутствие. Наступило гнетущее напряжение. Талира первой заметила опасность. Ее крик – там наверху, на дереве. Мы все невольно перевели свои взгляды наверх в указанном Талирой направлении. Там что– то было в тени, оно шевелилось. Сначала появилась пара желто– красных глаз, а затем верхом на пауке явился шаман гоблинов. И, видно, довольно матерый, судя по тому, сколько тотемов и амулетов на нем было понавешано, с коротким жезлом и тотемом– колотушкой в лапах. Голыми ногами он сжимал шершавые бока гигантского черного паука– аракнока, что обитает в самом сердце гиблых топей диких земель. На башку шаман нацепил головной убор из перьев, прям как у индейских вождей. На шее у него болтался какой – то амулет. Мое воодушевление улетучилось, так– как аура силы шамана давила на нас все сильнее и сильнее. Она явственно чувствовалась, и была даже сильнее, чем у учителя. А слишком продолжительное напряжение на искру могло грозить, в лучшем случае, продолжительной недееспособностью или даже смертью. Если же твоя искра не выдержит таких нагрузок на нее, то тебя просто выжжет. По– видимому предстоял серьезный бой. Шаман вскинул вверх погремушку в левой руке, и в толпу матросов на носу полетел желтый шар, который хлопнул, взорвавшись над ними, забрызгав многих матросов кислотой, не успевших среагировать и спрятаться за укрытие. Они дико вопя стали кататься по палубе, срывая с себя прожженные лохмотья, оставшиеся от их одежды, прыгали за борт, вопили, катаясь по палубе, старались стереть с себя капли жгучей кислоты. Паук легко одним прыжком запрыгнул на ствол дерева, накренившего наше судно. Оно было подрублено почти до конца и лишь краем зацепилось за носовую балку. Шаман начал крутиться и качаться из стороны в сторону на спине паука, непонятно как только удерживаясь на нем. Учитель тоже не терял времени даром. Он решил вызвать элементаля воды, защитив его воздушным щитом. Вспенилась вода у бортов. И вот из воды вырос во всей своей мощи дух воды. Тайлин направил его на шамана, и тут началось светопредставление. Вода вокруг галеры пенилась и бурлила, шипела и выходила из берегов. Все мы на палубе держались кто за что мог ухватиться. Гоблины вынуждены были даже прекратить на время атаку. Они теперь наблюдали за битвой чародеев с безопасного для себя расстояния– из– за кустов на берегу реки. Элементаль обрушил на шамана зеленокожих всю ярость и силу водной стихии. Но шаман тоже был матерый, он стойко держался, укрывшись изумрудной сферой как щитом, отбивая все атаки магического существа. Гоблины в чаще леса как заправские фанаты воплями и криками подбадривали своего шамана с безопасного расстояния, где их не могла достать разбушевавшаяся водная стихия. Бой уже шел минут десять– двадцать, а шаман все так же стойко держался. Тут я и все остальные маги почувствовали, как сила атак элементаля пошла на спад, он начал слабеть. Его атакам уже не хватало мощи, волны уже перестали захлестывать берег, волнение реки поутихло, водный дух растратил вложенную в него силу и стал слабеть, опадая прямо на глазах, уменьшаясь в размерах. Вот он только что был выше верхнего борта, и вот он уже вровень с палубой. Но и шаман уже не мог поддерживать щит полностью, ставя и снимая его только во время ударов элементаля. Кто кого переборет? Тут я увидел, как торжествующе вспыхнули глаза шамана, и понял, что шаман и так знает, что победит. Тогда зачем он тянет ? Глянув на берег, я увидел что там бесновалась толпа зеленокожих. Шаману не нужна была просто очередная победа в еще одной битве. Ему нужен был триумф силы и могущества его магии. Я поискал взглядом вождя зеленокожих и убедился в этом. Морда у главного гоблина была, ну впрямь, очень кислая. Его сузившиеся разъяренные глаза говорили о многом, лапы сжимали кулаки до бледнозеленых костяшек. Очевидно, шаман метил на место вождя в главенстве над племенем гоблинов и собирался устроить эффектное шоу из этого боя, а затем отдать корабль на разграбление, прослыв еще и щедрым и не жадным новым вождем племени. Готов биться об заклад, что нынешний вождь себя ничем не обделял, как и свой ближний круг, отбирая львиную долю трофеев. Тут весы богини удачи Идонеи снова качнулись– шаман пропустил удар. Откуда – то сбоку ударил фаэрбол Врила. Он был совсем небольшим, и опалил черный бок аракнока, лишь разозлив шамана. Вождь гоблинов с напряжением глядел на поединок магов и скалился, показывая нехилые острые зубы в пасти. Как я позже понял, он так улыбнулся. Это был хороший знак. Щеголь в красном колпаке и кучка приспешников, сгрудивщаяся вокруг него, толпились поодаль, ожидая чья возьмет, безучастно наблюдая за битвой. Тилоин еще поддерживал мощь духа воды, но было видно, что это уже его предел. Очевидно наставник рассчитывал, что мощь элементаля переломит силу шамана. Он как мог помогал своими атаками, давя на изумрудный щит шамана, но зеленый был уж слишком силен. Шаман упорно держал щит, хоть это и давалось ему не так легко. То ли у него был запас силы, то ли он действительно был так крут, что мало по малу одерживал верх над элементалем. Духу воды никак не удавалось пробиться через возведенный шаманом щит, и он медленно, но верно сдавал в размерах и мощи ударов по врагу. Мой разум лихорадочно заметался в поисках выхода. Надо найти достаточно мощное заклинание, что бы пробить этот проклятый щит. Аракнок тем временем тоже, не сидел сложа лапы, а плюясь липкой слюной уже успел опутать весь нос галеры прочной и клейкой паутиной, не давая стволу дерева окончательно соскользнуть с палубы. Спешно листая подаренный Тилоином конспект неизвестного аколита Академии, я нашел заклинание, на которое наткнулся совсем недавно. Правда, это заклинание было только для старших кругов Академии и считалось весьма опасным для неподготовленных учеников. Но выхода нет. Или я сделаю это, или мы все еще до вечера угодим в котел – суп для гоблинов. Еще раз глянув на рисунок заклинания и зажмурившись, что бы лучше представить заклинание своим мысленным взором, я воссоздал его, напитав всей своей силой, которую смог собрать, и направил заклинание на цель, дожидаясь удобного момента. Шаману уже, видно, надоела эта возня и он взмахнул жезлом в сторону элементаля воды. Яркая зеленая молния сорвалась с его поверхности. Ударив в духа воды, она мгновенно испарила его, частично расплескав в разные стороны. Ну, настал мой выход, промелькнула у меня мысль. Я удерживал заклинание, готовое спустится с руки, как стрела с тетивы туго натянутого лука. Легкий хлопок и запах озона, как перед грозой,– светящийся пульсар отправился в полет на скрывшегося в водяной дымке шамана. Ослепительно белый шар сначала не спеша, затем быстрее и быстрее ускоряясь ударил в ствол дерева. От взрыва ствол дерева подбросило на добрый ярд вверх. Паук соскользнул, но все же успел таки зацепиться своими многочисленными лапами за ствол дерева, повиснув на нем. Из– за ярчайшей вспышки света у меня пару мгновений перед глазами мерцали яркие круги, а когда способность видеть вернулась ко мне, раздался отвратительный резкий звук – скрежет и треск падающего дерева, за которое уцепился аракнок. Шамана же нигде не было видно. Уже позже Крис рассказывал, что видел как шаман слетел со спины паука, как камень из пращи, и, кувыркнувшись упал в стремительные воды реки. Поражение и исчезновение шамана как– будто стало сигналом к отступлению, введя в состояние паники одних и в ступор других гоблинов. Падение ствола в воду сняло с галеры лишний груз и она снялась с песчаной отмели. Капитан Янсен поспешно отдавал команды своими матросам, которые баграми и веслами отталкивались от не гостеприимного берега. Мы спешили убраться куда подальше отсюда, пока зеленокожие не опомнились. Взглядами полной алчной, бессильной злобы и какой– то даже детской обиды и недоумения, провожали нас взглядами оставшихся на том берегу зеленокожие. Их вождь в кроваво– красном камзоле и в красном же колпаке проводил нас пристальным, деланно равнодушным взглядом желто – красных глаз. Я же, еле держался на ногах. Перед моими глазами мелькали яркие белые мушки и синеватые круги, в теле была необычная слабость. Что бы поднять руку и смахнуть пот со лба, требовалось немалое усилие, ноги у меня подогнулись, и я привалился спиной к борту, что бы не рухнуть тут же на палубу. Ноги стали ватными, чья– то прохладная рука легла мне на лоб, сразу же стало легче, мысли стали более ясными, чьи– то руки подняли меня, а дальше я потерял сознание. Очнулся я от дикого чувства голода. Приподнявшись в гамаке, я вздохнул и пошевелил пальцами руки. Затекшие пальцы плохо слушались, но уже через пару минут кровь разошлась по телу и все прошло. Тут же сбоку раздался возглас: – А, уже проснулся соня, наконец – то, а то ты уже третий день спишь. Вот выпей, полегчает,– сказал Крис, сидевший рядом за столом, уткнувшись в какую– то книгу. Сейчас учителя позову, и ,встав из– за стола, скрылся за дверью. Отхлебнув из чашки какой -то горький травяной настой, аж свело скулы с непривычки, я поставил чашку обратно на стол и прилег. Спустя пару минут пришел Тилоин. Поздоровался со мной, взял меня за кисть, посчитал пульс, достав из внутреннего кармана круглые часы с секундной стрелкой. Учитель создал огонек, заглянул мне в глаза, и произнес: – А ты еще и везучий, оказывается. Ведь от такой нагрузки и перегореть мог, выжечь себе весь дар, и неизвестно еще, что хуже,– уже себе под нос произнес наставник, подозрительно хмыкнув.– У тебя налицо сильное магическое истощение. Слыханное ли дело, без подготовки и инициализации создать мощный пульсар. Ты ведь по тому конспекту, что я дал, пытался заклинание применить? Я утвердительно кивнул головой, соглашаясь.– Без долгих тренировок, опыта работы и сродства с воздушной стихией это смертельно опасно, тем более без подготовки. Так можно и развоплотиться. Я возразил: –Я готовился, как вы и говорили – форма заклинания, каркас, наполнение его силой, толчок импульсом в нужном направлении. Да и само заклинание я точно воспроизвел, оно ушло как по конспекту,” легко, без срыва потока, плавно и ровно, без искажения формы заклинания”,– наизусть процитировал я строчки из конспекта. Тут я осекся. – Что же мы видим, учитывая твое заклинание ? – иронически спросил Тилоин. – Тебя уже надо было бы с того света вытаскивать всей командой медиков магистрата,– проворчал он.– А он о контроле себе рассуждает. А сколько энергии влить в заклинание, ты подумал? Силу надо было учесть. Или ты сколько у тебя есть сил, все и использовал? Это было правдой, и сказать мне было нечего.– Должен тебя поблагодарить,– честно признался он. Если бы не тот удар, нам бы не поздоровилось. Думаю у тебя есть все шансы стать сильным магом,– сказал он. И помолчав произнес:– Хорошо что ты так быстро соорентировался. Ну ладно, вижу я тебя уже утомил. Вот держи, твой трофей,– и маг положил мне на ладонь погремушку, ту самую, которой размахивал шаман гоблинов, она была с изьяном, трещиной на боку. Ну давай, выздоравливай поскорей,– и повернувшись вышел. Мало по малу я приходил в себя. На пятый день после столкновения с гоблинами я уже смог самостоятельно передвигаться по палубе, а еще через пару дней присоединился к тренировкам, пока правда, только по медитации, которые Тилоин, несмотря ни на что, и сам до конца неоправившись, выложившись в том бою с шаманом, не прекращал тренировок, не давая спуску своим ученикам, заставляя их вылаживаться полностью. К сожалению были и плохие новости, полтора десятка гребцов погибли, как и десяток матросов, большая часть команды получила ранения. В основном это были те, кто принял на себя главный удар, в особенности на носовой башенке и впереди смотрящие. Крупной потерей для капитана и всей команды стала гибель его старого помошника боцмана Гронда. Толпа гоблинов так и не смогла опрокинуть его отряд храбрецов, но мелкие и средней тяжести раны получили все, кто находился на носу галеры. Затем тот гигантских размеров паук. Если бы не Гронд, лично срубивший ему пару его прочных как камень лап, паучище мог и не свалиться, удержавшись на стволе дерева, так что исход битвы был на острие ножа, даже малое усилие было способно изменить весь ход битвы. Местность, где мы проплывали уже вынужденно сбавив скорость хода галеры, идя исключительно под парусом, снова изменилась. Синие горы, еще видневшиеся в туманной дымке, окончательно растаяли в дали, исчезнув из вида, как– будто их и не было вовсе. Лес вокруг тоже изменился, древние корявые деревья сменились на сосновый лес, с отличными корабельными соснами. Далее стали появляться первые признаки цивилизации и жилья: одинокие форты и усадьбы, кое– где виднелись замки, тут и там при обилии рек и ручьев виднелись мельницы и одинокие редкие хутора свободных поселенцев. Галера продолжала свой путь дальше по течению, ярко светило солнце. Сейчас шел месяц листопад. Кстати, год здесь составлял из 398 дней, по двадцать пять дней в месяце, по сто дней в учебной четверти, двести дней в полугодии. Экзамены проводились в Академии Высокого Волшебства каждую четверть, после усвоения учебного материала лекций и практических занятий. Раз в году, именуемым в Академии кругом, сдавались выпускные экзамены на новую ступень. Готов ученик или нет– никого не волновало. Не сдал– будь готов, что тебя прокатят по новому кругу, за новую плату, разумеется. И, конечно, в новый учебный год проводилась церемония выбора, когда все те, в ком наставники обнаружили дар и способности, прибывали со всех уголков Соединенного Королевства и иных сопредельных стран в надежде научиться пользоваться своей силой, ну и найти свое место в жизни, как и призвание. На корме, где учитель читал нам законы и устав Академии, а так же землеописание, устройство нынешних государств и специальные курсы о культуре поступающим в Академию претендентам на звание ученика, ну, а со временем, и посоха мага. На южных землях Эсталии большинство людей к юго– западу от Бретонии обобщенно именуют Эсталией. Однако, для большинства людей, живущих на этих земелях все выглядит совсем иначе. Они больше ссылаются на город, где родились, на улицу или квартал. Смешение людей от Пизанно до Велеции и от Гиени до Флоренци в один народ может быть приемлемо в другом месте, но никак в одном из этих городов. У каждого города свои правила. При не достаточном источнике аргументов в споре это может привести к драке и с вполне миролюбивыми людьми. Народ Эсталии очень горд своим происхождением. Они утверждают, что были первыми людьми, кто поселился на континенте. Кроме Эсталийцев, видя поднятые для вопросов руки,– оговорился Тилоин,– никто другой это не воспринимает всерьез. Тем не менее,– продолжал маг, –было бы неразумно путешественнику обсуждать этот вопрос в пределах границ царства или города– государства. Даже некоторые крестьяне могут проследить свой род со времен до реконкисты– завоевания, хотя и не все это бывает правдой. Так, что не все можно принимать за чистую монету. Эсталийцы так же гараздо теснее связаны со своей родиной, чем люди в других частях старого света. Даже большие семьи продолжают жить в одном доме или домах стоящих рядом за долго после того, как их дети вступают в брак и заводят собственных детей. Некотрые улицы городов являются обиталищами одной семьи, распри среди разных семей очень частое явление. Тогда поднимается улица на улицу и весь город разделяется на сторонников одного или другого клана. Кроме семьи и места рождения у Эсталийцев очень строги взгляды на честь, гордость и смелость. Эти черты характера почитаемы. Поставить под сомнение чью– то честь так же опасно, учтите это,– поднял указательный палец вверх Тиллоин, заставляя запомнить это.– Это может привести к дуэли, удару ножом в спину в самый не подходящий момент бывшими друзьями. Ведущие себя бесчестно, считаются изгоями и даже игнорируются бывшими друзьями. Это говорит нам о том, что эсталийцы очень стойкий народ. Они могут убить человека, казалось бы, из– за пустяка, кто по ошибке примет их за Талийцев или, даже, будет приветствовать их таллейским акцентом. Честь особо почитаема. С другой стороны, физический труд не очень почитаем Эсталийцами, даже среди тех, кто возделывает свое поле. Личные навыки не так важны, как деловые и особенно родственные связи. Особо ценится среди эсталийцев яркий образ жизни. Даже обычные ремесленники и торговцы тратят больше денег на одежду, слуг и праздники, чем это было бы разумно и необходимо. Одним из способов приобрести честь является покупка титулов. Многие дворяне попросту бедны, что бы принять подобное предложение. Этот путь только для самых богатых граждан. Другие пытаются привлечь внимание правителя, подавая ему не существующие документы, которые подписываются с приставкой дон. Они надеются получить любой ответ, даже если это всего лишь оскорбление. Это делается с целью хранения подобной переписки. К примеру, она адресуется дону Севильи. Кроме того, есть те, кто использует подкуп или шантаж для получения титулов. Это бывало приводило к тому, что некоторые влиятельные преступники имеют титулы. Влияние на жизнь мужества и чести означает, что многие готовы пойти на любые авантюры ради титулов. Они с энтузиазмом будут готовы присоединиться к любой группе авантюристов или к самым удачливым или громким приключенческим группам прямо же на следующее утро. Однако они, как правило, теряют интерес, как только узнают, что приключения означают долгие пешие переходы, горные восхождения и громоздкое горное снаряжение. Хотя эсталийцы с пренебоежением смотрят на иностранцев, они честны и надежны по отношению к своим друзьям. Если иностранец стал другом эсталийца, он получит неограниченное доверие. Самый большой комплимент, который можно сделать иностранцу, это признать в нем эсталийца. Страсть в эсталии определяет все. Эсталийцев нельзя назвать безрассудными или склонными к самоубийству, но они предпочитают действие над мыслью и смелость над осторожностью. Эсталийцы ничего не делают на половину. Это еще одна из определяющих черт их характера. Они любят всем сердцем и готовы положить все свои силы на достижение цели. В Эсталии благоразумие и бережливость– признаки бедности, трусости, предательства или слабости. Они считают, что тот, кто сдерживается и подстраховывается, экономит силы для бегства в случае проигранной битвы. Однако ж это вовсе не говорит о том, что эсталийцы не думают о будущем. Они всегда думают о будущем и своем благополучии. Лучше умереть и иметь песни, спетые о вашей победе, чем жить с неудачей и бесчестьем. Знать– это вершина пирамиды власти. Самые главные в стране– это король или королева. Не важно, насколько может быть велико королевство. Эсталия– это сплошное лоскутное одеяло из сравнительно крупных королевств, герцогств, маркизатов и графств, княжеств, а так же вольных городов и республик Велеции, а так же таких городов, как Пизанно и Миланно. Несмотря на их малые размеры сами эти города очень крупные, способные сравниться даже со столицей империи, а их население может достигать ста тысяч человек. Не говоря уже об их торгово– экономическом влиянии. Почти ни одна сделка не проходит без участия их банкиров и купцов. Эсталия– это место пересечения торговых путей в Синд– страну тысяч богов и Катай, и далекую Аравию. Все мыслимые и немыслимые излишества и роскошь, так же пряности и специи, благовония, фимиам, а иногда даже эльфийские товары бывают проходят через торговые пути купеческих республик и мелких княжеств. Короли и князья обладают почти что неограниченной властью. Жрецы Эсталии не отличаются от находящихся в империи или в соединенном королевстве и других частях Старого света. Храм Миридии имеет наибольшее влияние. Ее главный храм находится в Флоренции. Основная роль жрецов храма – это служба в качестве советников у правителей города– государства. Это так же можно увидеть и в Империи, хотя их реальное влияние гараздо больше. Немного помолчав, Тилоин продолжал: – Некоторые иерархи больше напоминают прожженных политиков. Они самоотстранились от своего храма, а иногда и совмещают религию и политику. Их редко можно найти в храмах, но они готовы использовать все свое влияние, что бы способность достижению своих целей. Никогда, слышите меня мои ученики, никогда не переходите им дорогу. Они никогда, в случае с нами магами, долго не церемонятся, и кажется видят в нас если и не врагов, так сопереников точно. Никогда не вмешивайтесь в их междуусобные интриги и дрязги, сами виноватыми останетесь. Ниже их жрецов и аристократии по социальной лестнице стоят купцы и ремесленники. Самые крупные из них соединяются в гильдии и имеют такое же большое влияние как и дворяне, но они более осторожны в использовании своего влияния и без дела не высовываются, не желая привлекать к себе внимание высшей власти. Крестьяне и горожане составляют основную массу низшего класса, который находится в основании пирамиды власти, как, впрочем, и по всей территории Старого Света. Иностранцы же образуют самостоятельный класс. Поднебесная Империя, иногда называемая еще Империей Дракона, насколько известно, самое большое и загадочное образование во всей Ойкумене. Ее история по продолжительности превосходит любые другие королевства людей. Империя не монолитна, она скорее смесь многих народов под управлением императора Дракона. В легендарные времена первой и второй династии Хань ханьцы были единственным народом, живущим в бассейне реки Ян-джи. И поныне все крупные города и деревни Поднебесной империи населены народностью хань, и нынешняя правящая династия так же является представителем народности хань. Но на окраинах империи в городах и деревнях, которые в основном занимаются земледелием или живут в горах, существуют и другие народности. В империи Дракона обширные бамбуковые леса, горные вершины которых вечно скрыты облаками. Здесь бескрайние поля трисовых посевов тянутся до горизонта, исчезая в туманной дымке. Растения в Империи хань произрастают в изобилии, а земля наполнена разными диковинными животными. К примеру, только здесь в Поднебесной иногда встречается крылатый дракон – священный символ династии Хань, охота на которого карается смертной казнью. В бассейне реки Ян-джи земля до самого горизонта скрывается под тирисовыми полями, делящихся на квадраты, и идет так до самых великих гор Края Мира. Трудолюбивые земледельцы отвоевывают у предгорий часть земли, поднимаясь волнистыми террасами высоко вверх. В горных и холмистых районах тирис выращивают на склонах, иногда засевая весь склон или гору. Империя Дракона занимает уникальное место среди прочих стран. Она практически полностью отрезана от своих соседей по континенту и владеет при этом обширными плодородными землями. Границы Империи Дракона ограничены Ледяным океаном на севере, горами Края Мира – на Западе и Великим морем– на востоке. На юго-западе империя Дракона граничит с империей Синда, так же называемой страной тысячи богов. Между ними неприступной стеной пролегают горы Края мира, и только немногие знают безопасные тропы и перевалы для прохождения столь опасного пути. По мере нашего путешествия на север местность мало– помалу оживала: то деревушка или городок, иногда, даже, вполне приличный, обнесенный каменной стеной город. И, конечно же, снующие во множестве по реке тут и там лодки, гондолы, парусники и другие не знакомые мне посудины. По поверхности реки плыли желто – красные опавшие листья. Как то раз, сидя на палубе и теребя колотушку шамана, я уронил ее, и она упав на палубу окончательно развалилась на части. C сожалением поднимая ее разбитые остатки, я дотронулся до нее. Ладонь на миг колнуло холодом, а затем я почувствовал легкое тепло и золотую искру, мелькнувшую меж пальцев, и ее касание согревающее меня словно изнутри. Спустя мгновение на солнце набежала туча, и наваждение пропало. За эти дни пребывая в компании Тилоина и его учеников я уже вполне свободно мог говорить без акцента на всеобщем, а так же писать на нем. Но, конечно же, в сравнении с письмом Криса, я все еще был отстающим, не говоря уже о идеальном каллиграфическом почерке Талиры. По реке сновало множество лодок, лодчонок, крупных галер. Стоя на палубя, я смотрел вдаль, где виднелось устье реки– выход в Тихое море. Гребцы, которые как я узнал, нанимались из свободного люда, но гонору им было не занимать. Они с усмешками поглядывали на Талиру, которую время от времени укачивало, даже на вроде бы, спокойной воде. Что же будет, когда мы выйдем в море? Гребцы были голые по пояс, с хорошо развитой мускулатурой. В уши у многих были вдеты медные кольца. Основное внимание они уделяли массивным веслам и тому, что бы синхронно опускать их в воду, придерживаясь заданного ритма. По курсу галеры появился корабль, поражая своими огромными размерами так, что от одного его вида перехватывало дыхание. Его очертания неясно вырисовывались в дали. Корабль приблизившись, стремительно прошел рядом, очень близко от борта нашей галеры, как– будто не далее, чем в трех метрах от нас. Обогнав наше судно, он вышел на простор и расправил все свои огромные паруса. Поймав в них ветер, он стал быстро удаляться, исчезнув вскоре за горизонтом. Западный ветер набирал силу, ударяя в корму, он наполнил парус, и галера, вспенив форштевнем воду, без труда пролетела между маленькими островками, смертельно опасными для громоздких и не поворотливых судов. Когда устье реки осталось позади и стало медленно таять в дымке, моряки перевели дух и вознесли краткие молитвы своим богам – покровителям за безопасный переход. Следующий переход до столичного Амстела казался для моряков, по сравнению с уже произошедшим, приятным путешествием. Не многочисленные пассажиры, в отличии от команды галеры, впервые оказавшиеся на борту в открытом море, перед лицом бескрайней водной глади испытали легкое замешательство. Меж тем юго – западный ветер, толкающий галеру в сторону Амстельской гавани, посвежел, набрал силу и поднял над бывшей до того момента спокойной водной гладью не высокие, но крутые волны с пенными гребнями. Началась бортовая качка. Если команда корабля и испытывала какое– то неудобство, то никак его не показывала, а вот пассажиры, что все как один попрятались в трюм, отсиживаясь в своих каютах, кое– кто даже лежа ничком на койках, пытаясь перетерпеть временную слабость и неудобство, заставшее их всего то в каком– то шаге от заветного конца путешествия. Парус с кормы,– послышался крик наблюдателя в вороньем гнезде на вершине главной мачты. Вскоре все уже увидели, точка на горизонте быстро росла в размерах и вскоре превратилась в Эсталийский Когг. Шел он круче к ветру и двигался намного быстрее нашего судна. Горделиво и важно покачивая двумя огромными парусами, он поравнялся с нашей галерой. Через несколько минут под восхищенными взглядами команды галеры он продемонстрировал нам плоскую, словно обрубленную корму, Когг стал быстро удаляться, исчезая из виду. Огромные паруса еще долго маячили впереди пока окончательно не скрылись из виду за горизонтом. Вскоре в дымке вечерних сумерек показались очертания берега. Ночь была лунная, и капитан, не боясь наскочить в темноте на берег, продолжил путь, подставив парус попутному ветру. К полудню следующего дня капитан Янсен рассчитывал достигнуть, наконец, конечной цели нашего путешествия. Качка, так досаждавшая всем пассажирам, почти прекратилась. Пассажиры почувствовали себя лучше и стали выходить на открытую палубу. Шум воды за бортом между тем усилился. Капитан отдал команду, матросы забегали по палубе, исполняя его указания. Гребцы налегли на весла– взмах один, другой, третий. Гребцы с левого борта подняли весла из воды, на правом же борту они удвоили свои усилия, стремясь справиться с течением. ”Ласточка” повернув, медленно вошла в один из рукавов, ведущих в Амстельскую гавань. На юте уже столпилось много народу, постепенно заполняя свободное место, прослышав о конце долгого и опасного пути. Постепенно туманная дымка рассеивалась, послышались ахи и вздохи удивления. Действительно, здесь было чему подивиться. Все водное пространство необъятного залива представляло собой самый настоящий лес, состоящий из бесчисленных корабельных мачт. Трудно было определить даже на глаз, сколько здесь собралось кораблей. Но в том, что их здесь были многие тысячи, не было никаких сомнений. Галера приспустила парус и, медленно двигаясь по инерции, зашла в гавань. Все, кто промышлял торговлей и другого рода деятельностью, в том числе и каперством, собирались в группы по традиции именно здесь, на внешнем рейде, в дали от главной гавани. Организовывая большие конвои, они отправлялись в рискованные путешествия по переменчивым, кишащих опасностями водам Неистового моря, опасного не только своим непредсказуемым характером, но и бесчисленными пиратскими ватагами. Едва слышным шепотом передавались из уст в уста слухи о морских дьяволах. Матросы при этом осеняли себя охранным знаком бога моря, отгоняющего беду и неудачу. При этом теребя на себе и другие всевозможных амулеты на удачу с совершенно серьезным видом. На лицах матросов был написан самый настоящий страх. Так что я не понял всерьез ли все эти разговоры или просто розыгрыш, или же они во все это свято верят. Обернувшись, я любовался открывшимся предо мной видом. Каких только кораблей здесь не было. Длинные и узкие, словно стелящиеся над водой галеры и похожие на них галеасы, санданиумы свирепых корсаров Келдона стояли на якорях в суровом гордом одиночестве рядом с пузатыми крутобокими кораблями из Пизанно. Многие из этих кораблей были так велики, что пассажирам, проплывающим на нашей галере, что бы заглянуть к ним на палубу приходилось задирать подбородки. Были здесь во множестве и корабли Империи и Эсталии, а так же Султаната Иссора и Суринамма, Империи Дракона, имеющие у себя носовые изображения головы дракона, а так же Бретони и сотен других более мелких городов – государств, вольных торговых республик. А уж местных гондол и мелких парусников, занимавшихся от рыбной ловли до перевозок грузов и пассажиров на берег между бесчисленными островами архипелага Тай-нор, было как листьев в лесу. Капитан Янсен через долгих два часа с трудом отыскал свободное место и бросил швартовы возле большой военной галеры, в сравнении с которой наша “Ласточка” казалась просто игрушечной. Судно, судя по вымпелам с красным щитом и вставшими на дыбы львами, принадлежало одному из сопредельных государств. Мощь, благосостояние и богатство Соединенного королевства основывалось на ее почти что монопольной торговле с Востоком, на завоеваниях в Эсталии и Миленте на пути следования караванов на восток. На огромнейшем флоте, как торговом так и военном зиждилось могущество королевства. Реальной же властью обладал король– номинальный глава Соединенного Королевства, наследственная олигархия и крупные гильдии, входящими в Большой совет. Реальная исполнительная и законодательная власть сосредотачивалась в узком кругу Малого совета. По сути Соединенное королевство – это аристократическая торговая республика с олигархическим монопольным управлением. В ней господствовала купеческая верхушка. Во внимание принимались не столько знатность и древняя родословная происхождения старых домов, сколько богатство, накопленное на морской торговле или госслужбе и в многочисленных колониях, раскиданных в разных уголках Старого Света. Наконец матросы перекинули трап, и, простившись с капитаном, Тилоин спустился с нами в ожидавшую нас шлюпку. На веслах мы отчалили к ближайшему пирсу. Мимо нас, насколько хватало глаз, были корабли и снующие во все стороны лодки и другие лоханки, непонятно как держащиеся на воде, их нагруженные до самых краев борта сидели в воде. Путь выдался не близкий. Только когда солнце стало высоко в зените и начало пригревать, мы, наконец -то, пристали к берегу. Невероятное облегчение и уверенность– вот то ощущение, когда ты снова оказываешься на твердой земле, а под ногами не раскачивающаяся палуба, а твердые булыжники мостовой. Тут же сняв экипаж, запряженный двойкой лошадей, маг назвал кучеру адрес, и мы тронулись в путь в сторону столичного города Амстелл. Город был просто огромным. Всякий спутник больших городов– толчея и огромное скопления людей, спешащих по своим делам. Но даже с такого расстояния, да и из любой другой стороны города можно было увидеть дворец и главный храм, который, как крепость возвышался вдали большим облаком. Нашему экипажу понадобилось не много времени, что бы добраться до места назначения. Нас высадили перед солидным трехэтажным особняком. Здесь нас встретили очень радушно. Седой старичок и двое мальчишек, явно бывшие прислугой. Они тут же помогли Тилоину снять свои дорожные сумки и унесли их в дом, следом отправились и все мы. Наконец, приняв ванну, в тепле и уюте отужинав после долгой дороги опасного путешествия, мы сами собой заснули. Выспавшись и плотно позавтракав, мы все вместе пошли осматривать город. Амстелл производил очень приятное и величественное впечатление. Он был весь в мостах и каналах, со множеством гостиниц, ресторанов, пабов и других увеселительных заведений. Множество мелких магических лавок и торговых домов. Среди этой сверкающей и искрящейся красоты можно было бродить хоть целую вечность. И вот наступил день выбора. Тилоин, оглядев меня с ног до головы, вытащил из свертка темно синюю одежду и, не слушая моих возражений, приказал одевать, сказав, что это то малое, чем он может отблагодарить меня. Выйдя на главную улицу, мы направились к центру города, который больше обычного был весь заполнен толпами народа тоже желавшего поглазеть на церемонию выбора как на какой– то карнавал или торжество. Хотя церемония выбора и проводилась каждый год, она, видимо, не приедалась своим однообразием. Нас подхватил плотный людской поток, и, только держась за руки, мы смогли не потеряться в бурном людском море. Как– то нам удалось, сцепившись за руки и сжавшись вместе, дойти до площади Выбора. Благодаря Тилоину, знавшему город как свои пять пальцев, нам удалось добраться в целости и сохранности до самых высоких врат Академии Высокого Волшебства.