Джуля уже несколько начала успокаиваться от рыданий и поняла, что от неё ждут ответа. Она подумала и постучала пальцем по руке говорившей.

– Точно поняла? – как бы проверяя переспросила женщина.

– Да, да, – отстучала Джуля.

– Вот и славно. Ты помнишь, что с тобой произошло?

Джуля несколько раз постучала и поводила из стороны в сторону пальцем.

– И да, и нет? Я поняла тебя. Не волнуйся, поняла, поняла. Тогда я расскажу тебе, что с тобой произошло. Ты почему-то оказалась в моем грузовом фургончике, и при этом с тяжёлой травмой головы. Зайти в фургончик с этой травмой ты бы не смогла, значит получила её или в дороге, упав со скамьи, или я даже не знаю. Врач говорит об инсульте, разрыве аневризмы… Фургон получил для меня кое-какие товары и долго неспешно ехал через полупустыню. – несколько дней, – в мой дом. Никто и не думал, что в фургоне есть ещё и ты. Обнаружили тебя при разгрузке товара. Обнаружили тебя и скрипку в футляре. Это твоя скрипка?

Джуля бешено забарабанила всеми пальцами левой кисти по ладони женщины.

– Я так и думала. Ты от кого-то спряталась?

– Нет.

– Сбежала?

– Да.

– Что-то помнишь ещё?

– И да, и нет.

– Ясно. Понятно, что ничего не понятно. Ну и ладно. Я тут смотрела запись одного недавнего концерта, и в клубах сценического дыма во время одного выступления увидела тебя. Я остро захотела, чтобы ты поиграла для меня. Вот скажи, если я сделаю так, что ты выздоровеешь, тебе будет опять от кого прятаться?

– ДА, ДА, ДА!!! – бесконечно барабанила и барабанила Джуля. Кривая сердца на мониторе стала частой-частой. Замигали ещё какие-то лампочки.

– Тебе стало страшно?

– Да.

– Ну, успокойся. Тебя здесь никто не тронет. Хочешь, я спрячу тебя навсегда? От тех, кто может причинить тебе вред?

– Да, – дополнительные индикаторы на мониторе погасли, кривая сердца стала спокойнее.

– И ты станешь мне послушной?

– Да, да. ДА!

– А играть мне на скрипке будешь, когда попрошу?

– Да, да, да, да, да, да, да, да, да, да, да… – кривая сердца опять рванулась, но быстро стала стихать. Индикаторы не включились.

– Ладно, вижу ты устала. Тогда договоримся так. Сегодня и завтра ты почувствуешь, что тебе станет совсем плохо. Не волнуйся, – это будет кризис, в который я тебя введу. Потом ты пойдёшь на поправку. Поняла.

– Да.

Женщина отошла к белому столику, взяла какую-то мензурку в виде маленького стаканчика, накапала туда из вынутого флакона какие-то капли и разбавила их водой из другого стакана побольше. Потом задумчиво посмотрела мензурку на свет, как-то тяжело вздохнула и кинула в нее какую-то крупинку или зёрнышко…

Выпив полученные 2-3 глотка жидкости, Джуля решила, что ей уже ничего не страшно. Закрыла покорно глаза и заснула.

Лейла словно заворожено смотрела на воду почти не мигая. Она почувствовала, как рядом с ней встал кто-то ещё и тоже стал смотреть на воду. Баронесса оглянулась и увидела…

Рядом с ней на задних лапах, опираясь передними на перила, стоял Кот. Да, да, да! Именно с большой буквы – Кот! Можно, конечно, было бы все буквы написать большими – КОТ, – но она посчитала, что это будет перебор. Пусть будет просто – Кот.

– Ты кто? – спросила Лейла.

– Удивляешь ты меня, баронесса. Ты же видишь, – Кот, – ответило пушистое создание.

Тогда Лейла после небольшой паузы уточнила, медленно растягивая слова: – А откуда? И кто тебя прислал? Воланд?

– Ой! Ну, не надо банальностей! Какой Воланд? Продукт необузданной фантазии Булгакова? Не ставь общепринятые штампы на всё, что видишь.

– Но…

– Вот тебе и «НО»! Ты забыла кто ты?

– И кто же?…

– Ты – наркобаронесса. Или просто – баронесса. И сама наркоманка. Разве же не так?

– В чём-то ты прав, в чем-то нет.

– В твоих снах «под кайфом» тебе одиноко, потому ты и стала создавать разные образы. Вот только эти образы таят с приходом в сознание, рассеиваются, как мираж. А если ты в свои «сны» затягиваешь реально существующие персонажи, то они приобретают под наркотой там новые и новые свойства, и ты в них потом разочаровываешься в реальной жизни.

– О чём ты говоришь?

– Я говорю о скрипачке. Ты зачем её на Z подсадила?

– Откуда ты знаешь, что?…

– Ой, да знаю я, знаю, что ты его уже не так называешь! Но по сути, это была и будет до конца дней разработка Олега. Так?

– Ты и про Олега знаешь?

– Я всё про тебя знаю.

– Но откуда.

– Слушай, баронесса. Во-первых, мне приятнее называть тебя баронесса, а не Лейла, потому я так и буду тебя называть. Нравится тебе это или не нравится, – мне безразлично. Я сделаю тебе только одну поблажку, – не буду делать к этому названию приставку «нарко», – но в душе ты будешь это помнить и понимать. Во-вторых, я ведь и сам есть часть тебя: твоя суть, часть твоего сознания, часть твоего «Я». Какой частью ты предпочитаешь, чтобы я был: тёмная часть или светлая?

– Но это невозможно. Я хорошо понимаю, что раздвоение личности возможно при любом токсическом поражении мозга, но…

– Я – не раздвоение твоей личности. Я продукт твоей личности. Так понятнее?

– Нет, не понятно.

– Хорошо, начнём сначала. Твой мозг не может найти себе полноценного друга или подруги. Они или изначально хотят попользоваться твоим богатством, как рыбы-прилипалы, или не дотягивают до твоего уровня развития и сознания, как бедная скрипачка-провинциалка. Потому твой мозг генерирует и генерирует новых и новых фантомов лицеприятной наружности, словно в бесконечном разнообразии пытается найти себе подобного. И как достойного собеседника, и как предмет длительной привязанности. Не любви – заметь. Твоя последняя любовь пока ещё с тобой – пока! – но ты не хочешь от неё избавиться, – от этой привязки, – потому и я не буду этого делать, т. е. разлучать тебя с этой привязкой. Хоть ты до конца не знаешь, какой он, – только напридумывала его себе, как бы новый фантом себе создала. Вот только воплотить этот иллюзорный фантом в реальный фантом сама себе боишься. Потому, как ребёнок, придумываешь себе разных тайных друзей – страшных или милых – и играешь с ними.

– И ты придуман мною?

– Я же сказал: Я продукт твоей личности. Не мозга! Личности!

– Есть разница?

– А это ты сама скажи, психиатр!…

– Но ты же бестелесный?…

Кот положил одну лапу на поясницу Лейлы, и она почувствовала его мягкое объятие.

– Бестелесный? – усмехнулся Кот.

– Ну, скорее «малотелесный». А хотелось бы создавать фантомы и образы полностью телесными и полноценно думающими.

– А ты, баронесса, готова к тому, что эти фантомы и образы заговорят? Что они что-то попросят или предъявят? Что рыбы вспомнят тебе сети и крючки, звери скотобойню, птицы комбикорма и убитую печень…

– Надо научиться всем этим управлять. И зачем делать их полноценными и равными по интеллекту людям? Мне достаточно… ну, как бы…

– Рабов, – так ты хотела сказать?

– Скорее и правильнее управляемых роботов. Чистой воды исполнителей. Можно тогда убрать из списка пункт «полноценно думающие».

– Ну, мне бы тоже хотелось иметь таких управляемых не думающих куропаток, мышей и цыплят, чтобы они сами лезли мне в тарелку или сразу в рот. Идея, конечно, интересная.

– Я не о пище.

– Я тоже не только о пище. Начнём с полчища солдат?

– Да хотя бы так. Ты представляешь? Ведь каждый наркоман, – хоть человек, хоть рыба или лангуст, – могут дать почти неограниченное количество фантомов, и нам только останется сделать их все «телесными». И тогда получим неограниченную армию!

– А зачем она тебе? Та армия тебе зачем? Мировое господство?

– Сначала надо её создать, а потом решим зачем. Чисто научная разработка. Как ядерный распад.

– Ну да, ну да. Так и атомную бомбу создали вместо атомного реактора, осуществив ядерный распад. И мясорубку для нежнейшего фарша, – и для пыток тоже. Список можно продолжать бесконечно.