- Ничего, мой дорогой Амос, я просто немного недоволен, что нашим планам о возрождении Турнира Трёх Волшебников не суждено осуществиться.

- Сэр, но ведь есть ещё Дурмстранг…

- Амос, Вы хоть сами-то верите в то, о чём мне только что сказали? Если уж южная Франция теперь подчинена красным, то что уже говорить о Болгарии, куда они пришли на два года раньше?

США, Монтгомери, 28 марта 1994 года

На центральной площади города Монтгомери, штат Алабама, было весьма людно. Митинг, который, в мечтах центрального правительства, должен был собрать лишь несколько сотен человек, собрал несколько десятков тысяч со всех окрестных городов и селений.

Те, кто пришёл сегодня на собрание, чего-то ждали. А вот чего?

Причин для недовольства было много. И запредельный для большинства уровень налогов, и необходимость постоянно жить в кредит, попадая в кабалу к банкам, и полное отсутствие уверенности в завтрашнем дне.

Здесь, на Юге, в большинстве своём сельском, фермерском, люди привыкли полагаться друг на друга и решать проблемы сообща. Это Север с его финансовыми конторами выродился в толпу индивидуалистов, в стремлении выделить свою собственную жалкую уникальность выродившихся в откровенных мразей. Бывавшие в больших городах Севера, в Нью-Йорке, Чикаго и Вашингтоне, привозили оттуда страшные новости, что там-де если мужик считает, что он баба и ему нравятся другие мужики, то его объявляют уникальной личностью, имеющей больше прав, чем все остальные.

Такого извращения никто из присутствующих не понимал, ведь сказано в Писании: «Не ложись с мужчиной, как с женщиной, это мерзость». И гораздо больше по нраву благородным джентльменам гордого Юга были консервативные порядки держав за океаном, Советской России и Германии. В тех краях, как говаривали вернувшиеся оттуда, таких «свободных и прогрессивных личностей», какими теперь гордился безбожный Север, отправляли добывать киркой уран, и никто потом не жаловался на соблюдение мифических «прав» непонятно какого человека. А ещё там не было банков, обобравших почти что до ниточки три четверти населения гордого Юга и собиравшихся наложить лапу на карман оставшихся.

Такие собрания происходили всё чаще и чаще, и полиция давно уже не вмешивалась. Зачем, если сами полицейские тоже были южанами и ненавидели Север, паразитирующий на тех, кто до сих пор сохранил веру в Господа и честный труд.

Но вот где-то толпы людские пришли в движение, из какого-то случайно подвернувшегося грузовика соорудили трибуну, и на неё поднялся известный в городе человек, Бенджамин Дэвис, в недавнем прошлом – сенатор.

- Дамы и господа! Благородные жители гордого Юга! Сегодня мы все собрались здесь, чтобы послушать о той печальной участи, которая постигла наши свободолюбивые и богобоязненные земли за последние годы.

Сто тридцать лет произошло с тех пор, когда наши достойные предки с оружием в руках доблестно отстаивали независимость наших штатов. И не их вина, что безбожные северяне в конце концов смогли подлостью и обманом захватить и поработить наши города, обесчестить наши земли и выпить досуха богатства гордого Юга.

С тех пор северяне сочли, что мы замирены и покорены, что с нами теперь можно делать всё, что угодно! Они считают теперь, что нам, словно скоту, можно навязывать такие нормы права в их понимании, за которые наши предки судили бы их судом Линча. Они считают теперь, что нам можно навязать такие извращения, за которые во все времена полагалась геенна огненная, да ещё и объявляют теперь это «достойным поведением свободного человека». Я абсолютно уверен, что даже предки этих проклятых безбожников в наши дни переворачиваются в гробах, глядя на то непотребство, которое учинили пред лицом Господним их неразумные потомки. Воистину, если Господь собирается кого-то покарать, то он лишает его разума.

Северяне также поставили в наших городах свои банки и финансовые конторы, которые за каждый доллар, который они дают алабамцу, миссисипцу или кентуккийцу, стрясают с бедняги вдесятеро больше! Они обращаются с нами, как с дойным скотом, хуже, чем с черномазыми, которые, по их людоедской морали, имеют больше прав, проводя свои жизни в праздности, чем мы, труженики, которые провели в честных трудах всю свою жизнь, но не получили за свой труд ничего! Северянам не свойственно прощение, они ничего не забыли и ничего не простили! Но если не забыли они, так стоит ли забывать нам?

Вы, конечно, скажете мне: «Нет!» И я соглашусь с вами. Нам, благородным жителям гордого Юга, не пристало ходить в рабах у безбожников-северян, ставящих доллар выше Господа. Нам не пристало быть «вторым сортом» и мишенью для презрительных насмешек. Нам, людям труда, негоже унижаться перед теми, кто ни единого дня в жизни не работал своими руками. А поэтому, чтобы раз и навсегда определить судьбу нашего свободолюбивого народа, я объявляю о воссоздании Конфедеративных Штатов Америки! И пусть наша возрождённая Конфедерация станет домом для всех таких, как мы с вами, чтобы никто и никогда не называл нас недочеловеками и не обращал в рабство достойных людей. Я объявляю, что все людоедские законы, придуманные горлопанами из Вашингтона по указке северных плутократов, больше не имеют над нами силы, а власть безбожника Клинтона отныне не распространяется на штат Алабама. И я призываю всех тех, кто не забыл наше гордое имя, присоединиться к нам в нашей борьбе. Своё будущее мы построим сами! И да поможет нам Господь! Аминь!

…Под восторженные крики тысяч и тысяч людей флаг «Звёзды и Полосы», символизировавший единство прежних Штатов, слетел вниз, а на освободившемся флагштоке взвился другой флаг – старый добрый «Южный Крест», который до сих пор бережно хранили у себя южные джентльмены, из поколения в поколение ожидавшие, что день, когда знамя предков снова понадобится, однажды настанет. И вот час возрождения Конфедерации пробил.

Те из участников торжественного собрания, что приехали из других штатов, вечером того же дня незаметной тенью тряслись в своих пикапах, что несли их по домам – в Луизиану, Флориду, Джорджию, Кентукки и Миссисипи, Арканзас и Техас, дабы возвестить у себя о воскрешении старого доброго Юга. И зерно это должно было упасть на хорошо подготовленную почву.

НРБ, София, 3 апреля 1994 года

Министр чародейства Народной Республики Болгария Димитр Младенов Георгиев в очередной раз перечитывал недавно пришедшее из Англии письмо.

«Уважаемый господин Георгиев!

Имею честь сообщить Вам, что в этом году в школе чародейства и волшебства «Хогвартс» запланировано проведение Турнира Трёх Волшебников, который мы решили возродить в целях укрепления дружбы и сотрудничества между народами и магическими сообществами Европы. Приглашаем учеников магического института «Дурмстранг», который находится на подшефной Вам территории, принять участие в Турнире.

С глубоким уважением,

Корнелиус Освальд Фадж,

Министр магии Великобритании

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор,

Директор школы чародейства и волшебства «Хогвартс»,

Почетный председатель Международной конфедерации магов,

Верховный колдун Визенгамота,

Кавалер ордена Мерлина первой степени и многих других орденов».

По мере прочтения в душе пожилого болгарина проявились злоба и застарелая боль. События более чем полувековой давности приходили на ум, словно произошедшие вчера.

Значит, хотят возродить… Дружба и сотрудничество… Если бы не этот Турнир, то, может, Васил был бы жив…

Вот, сентябрь тридцать девятого, и вся семья Георгиевых собралась во дворе своего старого дома в родном Севлиеве. Старший сын Васил уезжал на последний курс Дурмстранга. Дедушка, веселый, вечно улыбающийся, подарил старшему внуку свою саблю, с которой воевал когда-то. Отец, еще черноволосый, выкатил из подвала бочку домашнего вина.

Маленькому Димо тогда было всего семь лет, и был он младшим ребёнком в семье. Но уже тогда он запомнил, как, прощаясь, старший брат взъерошил ему волосы и пообещал к лету вернуться домой – уже насовсем.