====== Пролог ======

Налетела грусть,

Ну что ж, пойду, пройдусь,

Ведь мне ее делить не с кем.

И зеленью аллей,

В пухе тополей

Я иду землей невской.

Может, скажет кто,

Мол, климат здесь не тот,

А мне нужна твоя сырость.

Здесь я стал мудрей,

И с холодом дождей

Мы мазаны одним миром…

Александр Розенбаум «Налетела грусть»

СССР, Ленинград, 3 сентября 1991 года

- Мама, я пошёл! – одиннадцатилетний Гриша взмахнул портфелем и выскочил из дому, убегая в школу.

- Иди, сынок! – по привычке отозвалась Лили, закрывая за сыном дверь.

- Даже не верится, что наш сын так вырос, – сказал жене Сириус, заходя в кухню. – Давно ли на руках его держали, и вот уже в пятый класс пошёл.

- Как думаешь, стоит ли ему рассказать о том, о т к у д а мы?

- Думаю, нет. Пускай вырастет, а потом всё ему объясним. Нашему Гришке и без того забот хватает.

- Ну да, твоими, кстати, стараниями. Кто его к шуткам приохотил? Только не говори, что это соседский Вовочка из двадцать третьей квартиры, в жизни не поверю.

- Лили, ты же знаешь старого Мародёра. Не мог удержаться.

- Прекрасно знаю. Хорошо хоть твоими же стараниями сын и на гитаре играет, весь двор слушать приходит.

- Да уж, а всё после того, как к нам Юра на рюмку чая заглянул. Вот Гришка и загорелся, глядя, как мы песни репетировали.

- Короче, воспитаешь ты мне тут ещё одного рокера. Мало того, что муж вечерами на Рубинштейна пропадает, еще и сына оттуда за уши не вытащишь.

- Сам он туда напросился, никто не тянул. Чем плохо?

- Да, в общем-то, и ничем… – смутилась Лили. – Если честно, я даже рада, что у нас всё так получилось. Не помоги нам Мойше, да не решись мы тогда бежать, один Бог знает, что бы вышло…

- А ведь и впрямь, вряд ли Дамблдор нас просто так отпустил бы. Особенно Гришу. Кто его знает, что у него на уме.

- Какое-нибудь очередное «общее благо». По-другому он не умеет.

- Это да. Ох, нутром чую, аукнется ему это когда-нибудь. Ох, аукнется… – Сириус задумчиво почесал лохматую голову.

Город Ленинград начинал новый трудовой день. И никому не было никакого дела до того, что где-то и кого-то называли Мальчиком-Который-Выжил.

====== Глава первая. Гость, которого не ждали ======

В семь-сорок он приедет,

В семь-сорок он подъедет,

Наш старый, наш славный,

Наш а гицен паровоз.

Он ведёт с собой вагоны,

Он ведёт с собой вагоны,

Набитые людями,

Словно сеном воз!

Он выйдет из вагона,

Он выйдет из вагона,

И двинет вдоль перрона,

На голове его роскошный котелок.

В его глазах больших, зелёных,

В его глазах больших, зелёных

Горит одесский огонёк!

Еврейская народная песня

Великобритания, Годрикова Лощина, 31 октября 1981 года

- Кто там пришёл на ночь глядя? – Джеймс Поттер, хозяин дома, муж и отец, а по совместительству глава семьи Поттеров и сотрудник британского Аврората, спустился в прихожую, ибо в дверь их деревенского дома кто-то позвонил. Самое время, кстати, семья уже ужинать собиралась.

- Кто там? – спросил Джеймс.

- Яша! Ты таки будешь стоять под дверью и спрашивать, хто там уже таки захотел приехать до вас у в гости? Своих не узнаёшь? – раздался из-за двери знакомый голос. – Или мене надо ещё раз сказать твоей жене за то, как ты пошёл делать ей предложение, но по пути нажрался, как свинья, и если б я тебя не протрезвил, ничего бы у тебя не вышло?

- Дядя Мойше! – обрадовался Джеймс, открывая дверь.

Прибывшим гостем оказался действительно двоюродный дядя Джеймса, ну, или Якова, Моисей Израилевич Поттер, врач-пенсионер, участник Великой Отечественной войны, проживавший в городе Ленинграде, в Советском Союзе.

- Лили! Дядя Мойше к нам приехал! Накрывай на стол!

- Конечно, Джей, сейчас! – обрадовалась Лили. Дальний родственник её мужа всегда относился к ней с уважением, а маленького сына Гарри и вовсе баловал как собственного внука.

- Шалом, Гершке! – уже снявший пальто Моисей Израилевич прошёл в детскую и склонился над кроваткой, в которой лежал годовалый сын Джеймса и Лили. – Как ты тут поживаешь?

- Деда! – завопил Гарри. – Деда!

- Лиля! Он таки меня узнал! – засветился от радости пожилой еврей.

- Конечно, узнал, дядя Мойше, – улыбнулась Лили. – Проходите в гостиную, сейчас накроем на стол и будем ужинать.

- Мне сегодня прислал письмо Дамблдор, – сказал за столом Джеймс. – Говорил никуда не выезжать из дома, сидеть под той защитой, что установил он. Кстати, дядя Мойше, а Вы-то как нас нашли?

- Мене твой бородатый поц [1] не указ, – отмахнулся Моисей Израилевич. – Защита та таки дырявая, как старая рыбацкая сеть, щто она есть, щто нету. Чисто ради самоуспокоения вам её наставили.

- Неужели? – хмыкнула Лили.

- Когда я вам врал? То, щто ён вам там устроил, это так, чисто честным людям показать, щто в доме таки украсть нечего. На Молдаванке [2] в годы моего детства такие загородки никто всерьёз даже не рассматривал. Кинул вас этот поц бородатый, как последних фраеров развёл и под перо подставил.

- Что же Вы предлагаете делать?

- Щто предлагаю? Да всё то же самое, щто и раньше. Брать ноги в руки и поскорее двигать отсюда к нам в Советский Союз. Там вас никто не достанет.

- Согласна с Вами, так будет лучше, – кивнула Лили.

- Но Дамблдор будет против… – сказал всё ещё не согласившийся с дядей Джеймс.

- Яша, я вот таки думаю: ты уже совсем голову на тухес [3] поменял или ещё таки только прикидываешься? – рассердился Моисей Израилевич. – Твоя жена умнее за тебя! А ведь я таки никому плохого не посоветую! Дай-ка, кстати, мене то письмо, гляну я на него.

- Зачем оно Вам? – удивилась Лили.

- Да вот кой-чего хочу проверить.

Письмо нашлось быстро.

«Джеймс и Лили,

По моей информации, Волдеморт намерен нанести новый удар по семьям членов Ордена Феникса. Поэтому ради Общего Блага не пытайтесь никуда ходить, не выходите из дому и никого не принимайте к себе. Под моей защитой вы будете в безопасности. Помните о пророчестве, что висит на вас и на вашем сыне. Повторяю ещё раз: НЕ ВЫХОДИТЕ ИЗ ДОМА! Это нужно ради вашего же благополучия.

Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор»

- Ну и щто же я имею вам ответить по этому поводу? – печально вздохнул Моисей Израилевич. – А имею я только подтвердить свои же доводы. Этот старый мишигинер [4] намеренно вас развёл. Это его хвалёное «общее благо», как я даже ему самому не раз говорил, это в первую голову благо его личное. А вас ён видит, как расходный материал в лучшем случае.

- В каком смысле? – не сразу понял Джеймс.

- Я таки готов поставить свой старый танковый щлемофон против бочки с медицинским спиртом, щто эта самая ваша волчья морда прекрасно знает вашего адреса и ждёт только подходящего момента, щтоб прийти в гости. А защита эта, как я тебе уже говорил, защищает только от честных людей, к каковым ни тот, ни этот не относятся. Эх, вот…! Съездил, называется, в гости, как чуял, …! – сию фразу Моисей Израилевич завершил длинным и витиеватым выражением из военного командирского лексикона. – Чем быстрее мы все тут сделаем отсюда ноги, и чем безуспешнее нас потом будут искать, тем спокойнее будет для нас же. Короче, садись, Яша, и пиши письмо в ответ.

- О чём писать-то?

- Знаешь, помню я, как мой папа мене когда-то рассказывал. В Гражданскую служил у него в кавполку такой себе ничем особо не примечательный Моня Финкельштейн, земляк из Одессы. Так вот, этот Моня однажды написал письмо домой, и попросил у мамы денег на покупку коня и сбруи, мол, у товарища Будённого таки на своих конях служат. Так в ответ мама ему написала, весь полк потом угорал: «Дорогой наш Моня, денег я тебе не высылаю, потому щто письма твоего не получала. Смотри, не попади служить на флот, щтоб нам с папой не пришлось покупать тебе крейсер»…

Джеймс и Лили, выслушав этот рассказ, тоже покатились со смеху.