- О нет, мадам Боунс, я никуда не пойду, – слащаво протянул Локхарт. – Я собирался свершить обряд во славу моего покровителя, божества порока и наслаждений, и этот обряд будет завершён, несмотря ни на что. А вот вы познаете его гнев! – и вот такое чувство, что Локхарт начинает меняться, розоветь на глазах.
- СТУПЕФАЙ МАКСИМА!!! – орёт Амелия, и следом за ней повторяют все четверо приведённых ею ментов, но Локхарта это не останавливает. Стреляю из дробовика раз, другой… Локхарта отбрасывает от Астории, и ею сразу же занимается один из ментов, но вот ранил — это не убил, и теперь слаанешит даже с развороченным плечом медленно поднимается с пола. Хотя как медленно, подскакивает и прёт на нас буром, даже рана не мешает. Штаны он, конечно, потерял, и все изменения Хаосом стали видны налицо. Теперь стошнило даже Амелию. Тяну из рюкзака огнемёт, беру прицел… и свист вырывающегося пламени заглушает крики новоявленного жреца Слаанеш, приговорённого к очищению огнём. Да, такое право имеет только Инквизиция, но кто сказал, что Министерство госбезопасности России не может сойти за таковую?
- Мы рассмотрели твоё дело и признали тебя виновным в ереси, Гилдерой Локхарт, – говорю я. Амелия не вмешивается. – Ты приговорён к очищению огнём.
Направляю на слаанешита новую струю пламени. Локхарт воет и скулит, а потом всё-таки падает на землю. Полоска его жизней краснеет и истончается до нуля — слаанешиты отнюдь не такие прочные, как твари Кхорна...
- Гарри, Гарри, всё, уже всё, – трясёт меня за плечо Амелия. – Он уже никому не навредит.
- Знаете… Амелия… За то, что он совершил, это ещё слишком мягко, – мрачно говорю я, достаю подаренную однажды Светой фляжку и делаю большой глоток коньяка, прямо так, из горла. – Впрочем, я очень надеюсь, что в аду найдётся достаточно большой котёл, чтобы там повторить этому еретику то же самое, что только что устроил ему я.
- Я тоже на это надеюсь. Вот же она, знаменитость, – Амелия глотнула из моей фляжки и сама, а потом сплюнула в сторону обгорелой кучи углей, некогда бывшей Гилдероем Локхартом. – Так, соберите все угольки, и запротоколируйте всё, что здесь нашли! – скомандовала она своим подчинённым. – Мы вскрыли здесь культ ещё одного бога Хаоса. Боже, сколько же ещё чистокровные будут спускать всё это на тормозах?
- Знаете, Амелия, чтобы Малфой-старший начал что-то делать, нужно, чтобы с младшим произошло то же самое, что и с Локхартом. Потому что Гринграссы нейтральны и ничью сторону не принимали даже тогда.
- Да уж, Альфред обязательно поднимет шум, но его усилий будет недостаточно, – хмыкнула Амелия.
- Точно мало. Надо валить самого Малфоя. Может, хоть тогда они очухаются…
Выполнено задание: Убить жреца Слаанеш
Выполнено задание: Спасти Асторию Гринграсс
Опыт: +2500 Уровень
Асторию, всё ещё лежавшую в беспамятстве, двое ментов отнесли в больницу Святого Мунго. Третьего Амелия отправила за Дафной, а меня отпустила, сказав, что займётся всем сама. И я поволокся прочь, сам не зная как, оказавшись в итоге у Светиного кабинета.
- Что стряслось?
- Локхарт… Проклятый Локхарт…
- Что он сделал?
- Он чуть не изнасиловал… Асторию Гринграсс… – говорю. – Пришлось… разбираться…
- О Боже Праведный! Вова… что такое? Ты весь дрожишь!
- Фляжка… на поясе…
- На, глотни…
Потом она долго отпаивала меня травяным чаем и снадобьями со скатерти — всё же нервное потрясение было весьма сильным. Надо же, когда Квиррелла упокаивал, так не трясло… а ведь мог же проклятый слаанешит и до других добраться… до моей Доры, родной и любимой…
«Гарри? Что такое?», внезапно приходит сообщение по душевной связи. Неужели оно работает и так? Ну-ка, выразительно подумать...
«Дора… Любовь моя… Просто представил себе, что бы с нами было, если бы упустили Локхарта...»
«Что-то не так?»
«Эта тварь насиловала детей всю эту зиму, а потом стирала им память. Только что поймали. Больше он не опасен. Правда, пришлось помочь Амелии, ибо подобру сдаваться тварь не хотела...»
«Тебя аж колотит, как в ознобе, я это чувствую даже здесь, дома».
«За тебя переживаю, счастье моё. Никому тебя не отдам».
«Любимый мой… Я здесь, я с тобой, тише, тише, никуда я не уйду…»
«Дора… Ты у меня самая лучшая!»
«И ты у меня… Ты один?»
«Септима рядом. Пришёл к ней, сам не знаю как».
«Пусть она за тобой присмотрит. Согреет, если понадобится, я ей разрешила. Ещё раз, отдельным письмом. Я с ней потом ещё поговорю».
«Хорошо, моя радость… Я люблю тебя».
«И я люблю тебя, мой милый Гарри...»
Дора обдаёт меня волной нежности, потом мысленно целует.
- Что такое? – спрашивает Света. – На тебе как испарина!
- Дора моя… постаралась… – отвечаю ей. – Мы же связаны с ней…
- Помогает, ты смотри… – думает девушка явно о чём-то своём. – А вот смогу ли и я так вот к тебе привязаться?
- В каком смысле?
- В самом прямом. Тебя явно знобит, позволь же мне тебя согреть... – Света впивается своими губами в мои, не оставляя места для сопротивления. Боже, что она делает… наша одежда куда-то улетает… и снова мои руки обхватывают тонкую девичью талию… прикасаюсь губами к упругим округлостям… дальше всё снова сворачивается в водоворот и сливается в одну лишь страсть…
...Темноволосая девушка лежит на моём плече, учащённо дыша, и я слышу, как стучит её сердце.
- И чему ты сопротивлялся? – тихо усмехается Света. – Ты ведь нравишься мне не меньше даже, чем Доре. А она почувствовала это — тогда, в Новый год, и разрешила мне стать твоей. Как — сама не знаю пока, но почувствовала. Потому что рано или поздно мы бы тут сошли с ума. Сначала ты, а потом и я, следом за тобой.
- Всё было так серьёзно?
- Да, Вов… Я ведь и сама очень хотела быть с тобой… Но ты всё сторонился чего-то — боялся, что ли?
- Да, Свет, и ты знаешь, чего. Я тебе рассказывал когда-то.
- Помню, помню… Теперь точно можешь не бояться. Мы с тобой, две твоих девушки, навсегда, насовсем… эту связь, я знаю, разорвать невозможно… В твоём сердце хватит места для нас обеих…
Прислушиваюсь к своим ощущениям. Поток связи душ с Дорой никуда не делся, отправляю ей импульс нежности и получаю такой же в ответ, с новым признанием в любви… а вот и ещё один формируется, пока не такой сильный, с девушкой, что прижимается сейчас ко мне. Да, отнюдь пока не такая природа у него, но кто знает, что там будет дальше… а вот небольшой ручеёк радости я по нему всё-таки уловил. Радость… счастье… любовь? Неужели Света тоже любит меня — а я, неужели, вот Вован-дурак, не видел? Но как на это посмотрит Дора?
«Счастье моё, всё будет хорошо», вдруг слышу её голос.
«Дора, ты не сердишься?»
«С чего бы мне сердиться, глупый ты? Я радуюсь, и за тебя, и за неё. Потому что когда счастлив ты, счастлива и я, запомни это!»
«А я счастлив, когда счастлива ты».
«Мы с Септимой постараемся, чтобы ты был счастлив… и продолжал делать нас счастливыми…»
«Только ради тебя, Дора».
«Ради меня, ради нас… Всех нас, у тебя в сердце поместимся мы обе».
«Что же я сделал, чтобы заслужить любовь такого совершенства, как ты, моя милая Дора?»
«Потому что ты принял меня такой, как я есть, и даже не заикался о том, чтобы я менялась».
«Дора, я лишь единожды попрошу тебя что-то изменить, и это будет твоя фамилия… Когда всё это закончится, ты ведь выйдешь за меня?»
«О, Гарри, я буду на седьмом небе от счастья! Я люблю тебя!»
«И я люблю тебя, счастье ты моё солнечное».
«Спи, Гарри… Спокойной ночи, любимый».
«Спокойной ночи, Дора».
И всё же счастье есть, подумал я, прижав к себе сладко спящую Свету и проваливаясь в сон…
[46] Г е ш е ф т (идиш געשעפֿט , произв. от нем. Geschäft) – изначально в немецком языке этим словом обозначалось любое дело, сделка, проект, ремесло, частное предприятие или предпринимательское начинание. После заимствования этого слова в еврейском обиходе оно стало также обозначать дело или сделку, только уже сомнительную с точки зрения законности или и вовсе незаконную, связанную при этом с личным обогащением лица, гешефт устроившего, и его подельников путём и за счёт косвенного ограбления остальных вовлечённых лиц, об этом зачастую даже не подозревающих. Соответственно гешефтмахер есть деятель, гешефты проворачивающий, то есть аферист, мошенник, спекулянт либо иной специалист по относительно честному и не очень отъёму денег у населения. Классическим примером гешефта является хорошо известная читателю контора под названием АО «МММ», как и все ей подобные, более того, вся современная банковская система есть классический гешефт во всём его бессовестном великолепии. Бессовестном потому, что понятие о совести гешефтмахерам не знакомо по определению, и на раскаяние в содеянном они, как правило, не способны, даже стоя у расстрельной стенки. Поскольку в описываемом варианте истории засорение русского языка английскими словами имело место быть в масштабе на порядки меньшем, нежели это произошло в знакомой нам реальности, английское понятие «бизнес» в России практически неведомо. Вместо него повсеместно используется слово «гешефт», причём почти всегда именно в еврейском значении, впрочем, английское понятие, по большому счёту, означает абсолютно то же самое.
