[9] Кошелёк, бумажник (жарг.)

[10] Кино “Группа крови” (сл.и муз. В.Р.Цой)

Комментарий к Глава пятая. Кто болеет за «Зенит», у того всегда ...всё хорошо! Новая глава, написанная с нуля вставка между закупками главного героя к школе и отбытием в Хогвартс. Заодно немножко футбола в ленту :)))

====== Глава шестая. Новые друзья... и все остальные ======

…Гвоздь программы – марафон,

А градусов – все тридцать,

Но к жаре привыкший он,

Вот он и мастерится.

Я поглядел бы на него,

Когда бы – минус тридцать!

Ну, а теперь достань его!

Осталось – материться!

Тоже мне, хорош друг!

Обошёл на третий круг!

Нужен мне такой друг!

Как его, забыл… Сэм Брук!

Сэм – наш гвинейский Брут!

Владимир Высоцкий «Марафон»

Первое сентября подкралось, как водится, неожиданно. Особенно для семейства Тонкс, ну, и меня за компанию, раз уж с некоторых пор я стал обитать там. Так что пришлось нам с Дорой собираться на поезд.

В день перед отъездом посмеялись над свежими новостями. Доступ к более-менее объективной прессе у Тонксов был – Тед после своей командировки в Спитак выписывал газету «Moscow News», оно же англоязычное издание Министерства печати России. Конечно же, никакого ГКЧП на Руси-матушке здесь не случилось, у нас всё тихо и спокойно. А вот запад снова лихорадит, поскольку двадцать восьмого августа неизвестные умудрились грохнуть не кого-нибудь, а самого Джорджа Сороса, отправив его на тот свет путём прободения черепа сильным ударом ледоруба. А почерк-то знакомый, в прошлый раз так НКВД по Троцкому сработал. Неужто и тут наши постарались?

На Ближнем Востоке тоже всё спокойно. Зато в Индии продолжает нарастать напряжённость, ибо войска самостийного государства Раджастан при поддержке союзных ему Пенджаба и Белуджистана рвутся вглубь страны, при этом «пенджабские» истребители МиГ-27 летают и дерутся отнюдь не по-пенджабски. Не иначе наши Ли Си Цины помогают…

Тед и Андромеда отвезли нас на вокзал. Хорошо, у Теда своя машина оказалась, и всё равно в лондонских пробках потеряли полчаса. На метро не поехали – не знаю, как и кому, а лично мне лондонская подземка принесла одну лишь большую головную боль. Наездился, так сказать, за месяц своего пребывания здесь. Когда один и тот же тоннель могут использовать сразу четыре линии, и по кое-каким линиям поезда идут не напрямую, а по куче всевозможных ответвлений, пропуская станции и отстаиваясь чёрт знает где, короче, не метро это, а кошмар проектировщика. Всякий раз с нашими эталонными образцами сравнивал, питерской подземкой и московской, какой она была до начала хаотического расширения всего и вся, постигшего её в середине «две тысячи десятых» годов.

Вокзал английский этот чем-то напоминал Витебский в Питере. Такое же старомодное здание с кучей тупиковых платформ, уставленных вагонами. О способе прохода в магическую часть станции я уже прекрасно знал. Только вот…

Новое задание: Избежать привлечения внимания семьи Уизли.

Вот именно. И рыжее семейство, указанное в строчке с заданием, на перроне уже присутствует. Расплывшаяся мадам из тех, кто на Привозе бычка торгует, такая себе трепетная балерина, знойная пудов так на восемь чистого жизнелюбия, а при ней застёгнутый на все пуговицы хлыщ при галстуке, двое совершенно одинаковых раздолбаев, чумазый пацан в потёртом дырявом балахоне и мелкая пигалица в ночной рубашке, надетой в комплект к резиновым сапогам. Замечательное зрелище.

- Итак, помните номер платформы? Девять и три четверти! – орёт эта самая мадам таким дурным воем, что от неё не то, что люди – тепловозы шарахаться должны.

- Дурдом на выезде, – шепчу Доре. Та не удержалась, прыснув в кулак.

- Идём быстрее, пока не засекли. Это же Уизли, мама с ними не в ладах. Только двое из них нормальные, вон те два одинаковых обалдуя.

- Так, может, обратить на них внимание полиции?

- А что, можно…

Подходим к полицейскому офицеру.

- Господин лейтенант, не могли бы Вы обратить внимание на вон ту компанию? Там дама явно ненормальная, орёт на всю станцию какие-то небылицы, – говорит Дора.

- А, вон они, – смотрит полицейский. – Спасибо, мисс, они тут уже давно что-то орут. Не иначе наркоманы какие-то, только двое ещё более-менее прилично выглядят. Сейчас мы с ними разберёмся.

Полицейский снял с пояса рацию, что-то в неё сказал, вскоре подошли ещё трое. На наших глазах они обратились к горластой мамаше, продемонстрировали свои значки и куда-то повели, невзирая на дикие вопли. Двое обалдуев и зачуханный нищеброд к тому моменту уже успели исчезнуть с платформы. Так что мамаша, хлыщ и пигалица пошли куда-то в явно нежелательной для них компании.

- Вот видишь, ими уже занялись, – шепчет Дора. – Идём за мной.

Кто-то спорит? Идём, конечно. Дора вперёд, я – следом, волоча за собой заблаговременно отобранный у неё чемодан, проходим сквозь столб с указателями «9» и «10» и оказываемся в иной части вокзала. Ну да, пропаганда не врала, тот же старомодный перрон с жестяной табличкой «9¾», и тот же пыхтящий паром ярко-красный паровоз с надписью «HOGWARTS CASTLE» на табличке, привинченной к котлу. За паровозом стоит штук восемь таких же красных вагонов. Поднимаемся в один из них, и занимаем свободное купе.

- Ну что, дети, увидимся на Рождество? Не забывайте писать! – машет нам Андромеда, после чего они с Тедом уходят. Мы с Дорой остаёмся вдвоём. Запихиваю её вещи на багажную полку, следом и свой мешок с учебниками. Всё самое ценное осталось при мне. Потянул из чехла гитару. Пока настраиваю, в купе протиснулся мальчуган в чёрном лапсердаке, с шахматной доской под мышкой и с ермолкой на голове.

- День добрый! Здесь можно сесть?

- Шалом! Конечно, садись, – отвечаю ему.

- Я Энтони Гольдштейн, можно просто Тони.

- А я Гарри Поттер, а это Тонкс, просто Тонкс.

- Откуда ты, Гарри, догадался, какой я веры?

- По твоей внешности сделать это проще простого, случалось мне видать правоверных а идов[11]. Сразу скажу, ничего против не имею.

- Я сюда ненадолго, год, два, не больше. Мой дядя Аарон уже там, в Эрэц-Исраэль, мои татэ[12] и мамэ[13] со дня на день вызова ждут. Тогда дождутся меня, и вся наша мишпухэ[14] и уедет.

- Только одна цель – Эрэц-Исраэль, только один гимн – Иерусалим[15], так, что ли? – процитировал я ещё, наверное, не написанную в этом времени песню.

- Точно! Когда мне письмо из Хогвартса пришло, татэ удивился очень. Теперь придётся, наверное, в израильскую школу переводиться, дядя уже писал, что в Вифлееме такая есть. Он там военный, в ЦАХАЛ служит, уже капитан. Он нам вызов и пришлёт.

- Эх, везёт же некоторым… – мечтательно вздыхаю я. – А у меня вот ни кола ни двора, и от дутой славы десятой дорогой бегаю… На хрен оно всё мне надо…

- Гарри! Гарри! – прерывает меня Дора. – Ты же обещал что-нибудь сыграть! Ну пожа-а-а-алуйста! – и делает большие такие печальные глаза с пол-лица, как на японских комиксах. Вот знает же, что никогда не смогу не уступить ей, когда такое умоляющее лицо состроит, и охотно этим пользуется на всю катушку.

- Обещал – сыграю, – соглашаюсь я, и начинаю петь песню:

На перроне разлук желтизна

Пахнет осенью и пирожками.

Я на лавке сижу допоздна,

Как жираф на холсте Пиросмани,

Наблюдаю отход поездов,

А потом возвращение,

И ни год, ни число

Не имеют значения,

И ни год, ни число

Не имеют значения…[16]

В глазах Доры прочитал какую-то нотку грусти. Тони же всё было по барабану, он просто слушал незнакомую песню, развесив уши.

На звуки песни в купе зашёл ещё один мальчуган, с виду нормальный и не такой тупой, как виденные на перроне.

- Можно присесть?

- Можно, садись.

Новый наш попутчик представился как Шеймус Финниган, и родом он оказался из Белфаста. Не иначе, по заданию ИРА[17] приехал. Ну-с, в добрый путь, будет надо – поспособствуем, англичан я и сам не особо перевариваю. Продолжаю песню там, где оборвало появление Шеймуса.