Напрягая мускулы, чуть согнувшись, он поднялся с камня и, не дожидаясь, пока воинпустит вторую стрелу, снял с перевязи руку, распахнул полы кафтана.

Стреляй,сказал он спокойно.Твои стрелы меня не убьют.

Но внутренне он напряженно ждал. Кольчугу на таком близком расстоянии еще неприходилось испытывать ни разу.

Вдруг индеец что-то крикнул, отпустил тетиву. Удар был настолько силен, что Барановкачнулся, но сразу же облегченно вздохнул, выпрямился и с усмешкой глядел на тлинкита.Стрела ударила по металлу и, обессиленная, упала в траву.

Потрясенный воин сорвал маску. Выражение страха исказило его резкие, суровые черты.Но он растерялся только на одну минуту. В следующее мгновение индеец быстро нагнулся иподнял лежавшее у его ног ружье.

Теперь Баранов перестал смеяться. Броня защищала от стрел, но пули ее пробивали.Однако он не отступил. Щеки его побелели. Сгорбившись, придерживая больную руку,глядел он большими светлыми глазами в упор на противника. Словно хотел победить взглядом.Много раз он видел смерть в лицо, но никогда не была она так близко.

Но индеец не выстрелил. Ломая кусты, раздирая заросли, на поляну выбрался Гедеон.Он шел прямо на индейца, не выбирая дороги, прямой, огромный, черный. В высокоподнятой руке монах держал сорванный с груди крест. В кольцах серебряной цепи застряликлочья мха, щетинистая ветка хвои. Искры безумия блуждали в темных, расширенных зрачках.

Бог православный... Бог вездесущий... Бог единый...

В ужасе воин припал к земле и с криком исчез. Монах продолжал двигаться. Затем, невидя больше индейца, остановился, бессмысленно глянул по сторонам и вдруг, далекошвырнув крест, упал на камни.

Баранов поднял крест, положил рядом с Гедеоном. От пережитой опасности еще дрожалируки, но он о ней забыл. Монаха в таком состоянии видел уже второй раз. После взятиякрепости возле трупов индейских детей, и вот теперь.

Пятнадцать лет назад Гедеон, в то время богатый горный заводчик Геннадий Шипулин,в припадке безумия задушил жену. Поправившись, бросил все: заводы на Урале, поместья,родню и ушел в монастырь. Исступленным постом, истязаниями и молитвами пыталсявытравить неутихающую боль. Припадки повторялись и в монастыре. Часто забирался он впокинутую церковь и по нескольку суток лежал на холодных каменных плитах. Иной раз струдом отыскивали его в лесу или у озера. Слух о нем шел по всей округе, посмотреть на егостранности приезжали купцы даже из Иркутска. Отчаявшиеся монахи согласны были объявитьсобрата святым, лишь бы от него избавиться и вернуться к спокойной жизни. Наконецпридумали: синоду представили Гедеона подвижником, и безумный монах был направлен вдалекие земли миссионером. Так он попал к Баранову.

В колониях припадки стали реже. За время перехода от Кадьяка на Ситху Гедеон сиделнеподвижно на палубе, смотрел на величавый простор, синее небо в просветах парусов. Вдни штормов молился, ничего не ел. Чтобы, не мешать Павлу читать, уходил на бак и,прислонившись к мачте спиной, задумчиво глядел на звезды. Он вел себя спокойно и тихо,и только здесь, на берегу, вспышки безумия снова сделались частыми.

Баранов подождал, пока монах очнулся, помог ему встать. Молча вышли они из лесу.Над бухтой скоплялся туман, в молочной мути тонули острова, стих ветер. Из крепости по-прежнему доносился разноголосый гам, пылали на берегу костры.

Гедеон остановился и долго смотрел на пролив. Затем неожиданно обернулся, поднялголосу.

Пусти, сказал он правителю. Пойду в горы. И диким дано познать слово Христа.

Баранов поправил на больной руке повязку, застегнул полы одежды. Три года подрядпросил он Санкт-Петербург прислать грамотного, дельного монаха, не сутягу и пропойцу,каких направляли в колонии. «Ученого и смиренномудрого священника, не суеверного иханжу,писал он еще Шелехову.Учить слову божию и слову земному...» И снова просьбаосталась неудовлетворенной. Безумный монах не годился для его широких планов. Но поселенияне могли больше оставаться без церкви и священнослужителя. По крайней мере, Гедеон хотьне пытался ему мешать.

Руби церковь,ответил наконец Баранов.Богу не пристало в палатке жить...И,отойдя несколько шагов, добавил уже мягче:Пришлют другого попаотпущу. Такая твояфортуна... А без церкви нельзя. Россия тут строится.

Монах ничего не ответил и молча свернул к поселку. А вечером, принимая рапортначальника караула, Баранов узнал, что Гедеон захватил топор и вышел из крепости.

После дневного приключения правитель не мог уснуть и до самого рассвета слышалудары в лесу. Это монах рубил сосны для будущего храма. Гулкое эхо пугало зверье, ревелпотревоженный сохатый.

Все дни Павел был занят на берегу. Закладывали верфь. Правитель сам хотел строитьнебольшие суда, чтобы не платить бешеные деньги иноземцам. На «Неве» прибыл опытныйкорабельный мастер, и правитель хотел построить двухсот тонный клипер для постоянныхрейсов в Охотск. Корабль «Юнона», купленный при Резанове, обошелся слишком дорого,да и ушел вместе с ним в Россию. На корабле отправились и опытные офицеры Хвостов иДавыдов, поступившие на службу компании.

Такелаж на судах был гнилой. Баранов и Кусков когда-то самолично мастерили его изснастей «Св. Ольги»двухмачтового брига, сожженного за ветхостью. Для прочности вплеталикитовый ус, но шкоты и фалы рвались, лопались старые, латаные паруса. До сих пор якорядоставляли из Иркутска распиленными на части. Везли целый год на сотнях коней черезтайгу, каменные хребты, топи. Иной раз во время метели караван срывался в пропасть,тогда погибали люди и труд всего опасного пути. Доставленные куски якорей сваривали вкадьякских кузнях, и часто якорные лапы отваливались во время первого шторма.

Поставим литейню,мечтал вечерами Павел, вскакивая и снова усаживаясь на лавку.Якоря станем ковать, ядра лить.

Он откладывал книжку, ходил по скрипучему полу недостроенной горницы первогоэтажа. Сюда они перебрались с Барановым из палатки. Оплывала свеча, трещал фитиль,шатался в углу органчик, привезенный Лисянским. Тускло отблескивала золотая рама картинына грубой бревенчатой стене.