Баки ничего не ожидал, поэтому вздрогнул, когда теплые руки легли на его спину под волосами, и он оказался прижат к Стиву еще сильнее. Они стояли так бесконечно долгое мгновение, а потом одновременно отпустили друг друга, заглянули в глаза и неловко улыбнулись.
— Спасибо, — прижал к себе розу Баки, опустив взгляд и отойдя на шаг. — Ты… будешь ужинать?
— Да, — кивнул Стив, и магия мгновения пропала.
Баки чувствовал неловкость Стива, свое смущение, и не знал, что с этим делать, потому что хотелось обниматься еще, хотелось дышать Стивом, но разве мог он позволить себе больше, чем уже позволил? Этого и так было много. Слишком много для того, кто был рабом лампы, кто стал инструментом в чужих руках, исполнителем чужих желаний.
— Я кое с кем договорился, — заговорил Стив после ужина. — Я хочу кое-куда тебя сводить. Сегодня вечером, пойдешь со мной? Только в таком виде тебе нельзя ходить по улицам, ты переоденешься?
— Это твое желание? — отреагировал Баки на слово “хочу”.
Ему стало грустно, но ожидаемо, все хозяева загадывали желания, сколь долго бы у них не находилась его лампа, чего бы они не ждали, они всегда загадывали желания. И Стив не стал исключением.
— Нет, Баки, это не желание, которое нужно выполнять, — постарался найти слова Стив. — Если ты сам хочешь, то тебе просто надо пойти со мной. Выйти в эту дверь, — он указал на дверь, в которую уходил по утрам, — и пойти со мной. Я, конечно, мог бы просто отнести туда лампу и позвать тебя, но прогуляться вместе было бы здорово. На улице так красиво, снег везде.
Баки заметил, что Стив старается избегать слова “хочу”, и это странно обрадовало. Значит, Стив действительно другой. Совсем другой.
— Да, — согласился Баки, он хотел пойти со Стивом и увидеть то, что тот хотел ему показать. — Я пойду с тобой. Только тебе нужно взять с собой и лампу, я не могу отойти от нее далеко.
— Ты поэтому не ходишь на улицу? — изумился Стив. — Потому что тебя держит лампа? Почему ты не сказал сразу? Носи ее сам, если так можно.
Баки, казалось, воссиял. Ему можно было носить лампу с собой и ходить, где ему хочется. Это было невероятно. Он снова сможет быть почти свободным.
— Мне нужна только одежда, в которой ходят люди, чтобы пойти с тобой? — уточнил он, и Стив кивнул.
В мгновение ока на Баки появились все нужные Стиву предметы одежды. Даже куртка и шарф. Только остались украшения и распущенные волосы. Стив вручил Баки его лампу, оделся, и они вышли в морозный снежный вечер.
Свет уличных фонарей, фар, переливающиеся огни витрин отражались от мириад снежинок, падающих с неба, от сугробов вдоль дороги, вся улица сияла, словно маленькие солнышки заглянули в сокровищницу и осветили ларец с бриллиантами.
Баки смотрел вокруг и поражался, как же красив человеческий город, хотя тут не было ни белоснежных башен с резными маковками, ни широких балконов, ни галерей и анфилад, в которых мог бы гулять ветер. Он вертел головой, впитывая в себя образы заснеженного города, так непохожего на те города, которые возводили джинны, а еще замечал, как Стив смотрит на него и улыбается.
Потом они сели в такси, как называли эту колесницу люди, и куда-то поехали. Баки смотрел в окно на проносившиеся мимо пейзажи, залюбовался мостами, через которые они проезжали. А потом они подъехали ко входу в Нью-Йоркский ботанический сад. Так было написано большими буквами.
— Где мы? — спросил Баки.
— В ботаническом саду, — ответил Стив. — Ты говорил, что любишь цветы, а они не растут зимой на улице, вот я и… Сейчас все сам увидишь.
Пройдя по заснеженной территории мимо тяжеловесного здания, какие могли понравиться только детям Земли, и пошли к светящемуся даже на вид легкому, воздушному зданию. Центральная его часть возвышалась огромным ажурным куполом, и от нее расходились в стороны два крыла, такие же воздушные, залитые светом так, что было не видно, что же находится внутри.
Баки остановился разглядывая сооружение. Оно было очень большим.
— Пойдем, Баки, — Стив потянул его за собой, взяв за руку, и они вошли.
Внутри было тепло, даже жарко и влажно. И Баки понял, что хотел показать ему Стив. Множество растений. Не только ярких цветов, но и больших деревьев, маленьких кустов. Баки знал их все и шел, называя каждый по имени. Они бродили по оранжерее несколько часов, и Баки впитывал в себя эту прекрасную атмосферу живых растений, которых тут было несказанное множество. Только когда они обошли все и не по одному разу, Баки понял, что пора уходить. Но ему так не хотелось, тут было так прекрасно, только не хватало уютных диванчиков и фонтанов.
— Ты сможешь прийти сюда завтра. И в любой другой день, в который захочешь, — сказал ему Стив. — Я рад, что тебе понравилось.
У Баки не было слов, он снова, на глазах у какого-то человека, наверное, смотрителя этого прекрасного места, крепко обнял Стива и, повинуясь странному порыву, на миг коснулся его губ. Таких мягких, чуть влажных, горячих. Стив вспыхнул от этого, зарделся, в глазах полыхнуло желанием, но он выпустил Баки из объятий.
— Поехали домой, Баки, — попросил Стив.
— Конечно, — кивнул он, чувствуя, что сделал что-то не так, но ведь люди целуют друг друга иногда, когда благодарят. И Стив не выказал недовольства, Баки был уверен, что ему было приятно. Но что-то все равно было не так. Только Баки не знал, стоит ли спрашивать, или Стив сам расскажет. Он обычно говорил, если Баки ошибался в словах или действиях.
Стив молчал всю дорогу до дома, поглядывал на Баки, хотел взять его за руку, но не делал этого, и Баки не понимал, что происходит. Конечно, можно было бы обратиться к знаниям о людях, но это было похоже на прочтение энциклопедии, когда вроде бы и знаешь, но не понимаешь, а только думаешь, что понял. Поэтому Баки ничего не делал, а просто ждал, когда они вернутся домой.
Он все время в такси думал о том, как ему понравилось прикосновение к губам Стива. Этот, казалось бы, мимолетный жест наполнил Баки радостью, странным желанием, которое он никогда не испытывал ранее, теплом. Ему хотелось еще раз ощутить это все, но Стив так странно себя повел после поцелуя, что Баки не был уверен, что стоит повторять.
— Баки, — обратился к нему Стив, снимая куртку и вешая ее в шкаф.
— Я что-то сделал неправильно, да? — понурился Баки, уже снова преобразившись в свой обычный вид, и Стив странно посмотрел на него, словно облизал взглядом. — Прости, если так. Знания, которые ты мне пожелал, не дают навыка… Прости, скажи, что я сделал не так.
— Почему ты меня поцеловал? — вздохнув, спросил Стив.
Баки казалось, он хотел сказать что-то другое, но сказал то, что сказал. Они устроились в гостиной: Стив на диване, а Баки в кресле напротив.
— Так нельзя делать? — тут же спросил Баки, он не хотел обидеть Стива.
— Можно, но… не нужно при посторонних, — сказал Стив.
— А сейчас можно? — с замиранием сердца спросил Баки, пытаясь понять, как себя вести, если ему хотелось поцеловать Стива, но тот странно реагировал. Хотя Баки был уверен, что тому не было неприятно. Даже наоборот.
— А ты хочешь? — глядя на него широко раскрытыми глазами, спросил Стив.
— Да, — честно признался Баки.
Они поднялись навстречу друг другу одновременно, встретились между креслом и диваном, заключая друг друга в объятия. Стив прижал его к себе крепко-крепко, касаясь горячими ладонями голой спины, и Баки обхватил его руками, заглянул в глаза, в которых прозрачная чернота зрачка почти не оставила теплой голубизны радужки.
Баки почувствовал, как губы Стива накрывают его собственные, как проходится по ним языком, и он приоткрыл их, чувствуя, как юркий язык врывается в его рот, гладит, касается его языка. Их языки сплетались, губы терзали губы.
Все тело Баки прошило незнакомым ощущением. За все время после его сотворения он не чувствовал ничего подобного. Это было похоже на летний бриз, дующий солеными порывами с моря, на ураган, проносящийся над долинами, вырывая с корнем деревья, и от этого всего было так жарко внутри, так захватывающе, словно он парит первый раз в жизни.
