Они целовались и целовались, Баки чувствовал прикосновения теплых рук к своей обнаженной спине, сам гладил Стива, прижимал к себе, не зная, что делать дальше. И не хотел сейчас копаться в знаниях о людях, не хотел выяснять, что обычно происходит после. Ему было хорошо сейчас, и, казалось, что лучше уже быть не может.
Гладя и гладя Стива, целуя его, Баки позабыл обо всем на свете, все вокруг стало совершенно неважно. И когда Стив отпустил его, перестал целовать, убрал руки, Баки испугался, что он сделал что-то не так, но Стив, смущаясь, стащил с себя футболку и тут же прильнул обратно к груди Баки, обжигая его теплотой обнаженной кожи, накрывая губами губы вновь.
Баки тонул в неведомых доселе ощущениях, которые поднимали его на вершину блаженства; его тело, живое, чувствующее, сходило с ума от происходящего. И он льнул и льнул к Стиву, который жадно прижимал его к себе. Но Баки не знал, что делать дальше, а спрашивать так не хотелось, он надеялся, что они хотят одного и того же.
— Какой ты… — прошептал Стив, его дыхание было тяжелым, рвалось, — красивый… яркий… Баки…
Стив перестал его обнимать, обнял его лицо ладонями, посмотрел в глаза, заправляя прядь волос за ухо, погладил по скуле, и снова поцеловал. Нежно-нежно, трепетно. Баки улыбнулся, забрался пальцами в короткие на затылке волосы Стива, погладил.
— Что с нами? — спросил Баки, чувствуя, что они сейчас тонко настроены друг на друга, что между ними словно натянута невидимая серебряная нить, которая вибрирует от напряжения.
— Ты не знаешь? — улыбнулся Стив, словно ему это казалось милым. — Ты же должен знать все о людях.
— Я знаю, но я не уверен, что знаю правильно, — ответил Баки, потому что больше всего это походило на любовь, но ведь люди часто обманывались, почему он не мог так же обмануться? — Люди такие странные.
А еще Баки знал, что есть секс, и то, что между ними сейчас происходило, было к нему прелюдией, и знал, что секс бывал без любви, а любовь без секса. И это обескураживало его, он был в замешательстве, потому что не был уверен, что решил правильно за себя, и тем более не был уверен, что правильно понимал Стива. Но это чувство полного единения, ощущение связующей их серебряной нити не покидало его. Как он хотел не ошибиться, но и не знал, как спросить, прав ли он.
— Я так странно себя чувствую… — смутившись, сказал Баки, прижавшись щекой к ладони Стива.
Они стояли близко-близко, едва касаясь друг друга, и Баки понимал, что он испытывает это странное чувство уже давно. Что рядом со Стивом он словно становится легкой пушинкой, которую несет стремительным потоком. Его присутствие окрыляло, дарило покой и радость. Что это, если не любовь?
— Я тоже, — признался Стив. — Ты такой невероятный, такой…
Стив погладил его по плечам, откинув за спину волосы, положил руки на талию, и обнял, снова прижимая к себе, положил голову на плечо.
— С тобой так спокойно и хорошо, — тихо заговорил он. — Баки, мне кажется, что я люблю тебя. Это такое чувство…
— Всепоглощающее, — нашел самое подходящее определение Баки. — Оно всепоглощающее.
— Да, — согласился Стив, и, словно опомнившись, выпрямился, заглядывая в серые глаза спросил: — Ты тоже?
— Я нашел только одно слово, — смущенно признался он, — этому странному чувству. На языке джиннов это как ветерок, нежно поглаживающий своим дуновением семена одуванчика, еще не решаясь поднять их и закружить, неся все дальше и дальше, чтобы дать им прорасти в других полях. Я… люблю тебя, Стив.
И Баки не успел опомниться, как Стив подхватил его на руки легко, как ветер те самые семена, и понес к себе, куда Баки старался не заходить лишний раз, ведь это покои Стива.
Стив плавил тело Баки каждым прикосновением губ к коже, он целовал плечи, шею, грудь, ласкал языком соски, и Баки мог только стонать и чуть слышно вскрикивать от этих поцелуев.
— Это и есть “заниматься любовью”? — спросил он, переводя дыхание, потому что чувствовал, как все тело вибрировало, реагируя на ласки Стива, отзываясь правильно, так, как должно было, Баки был в этом уверен.
— Наверное, — прошептал Стив, прихватывая мочку уха Баки. — Я не знаю, ты первый, с кем мне так… Так невероятно.. Баки.
Баки зажмурился, по телу, по каждому нерву прокатило обжигающей волной удовольствия просто от слов. Сейчас он понимал, что знает, что делать дальше, на что не решался Стив, и, перевернув их, уселся на Стива верхом, избавишись от своих шаровар, сидел на нем абсолютно обнаженный и смотрел, вглядывался в каждую черточку лица, в каждую морщинку у прищуренных в удовольствии глаз, а потом магией избавился и от его штанов, они были больше не нужны.
— У тебя есть?.. — не договорил вопрос Стив, словно ему было стыдно, он действительно порозовел весь, почти до груди.
— Есть, — улыбнулся ему Баки, понимая о чем спрашивает Стив. А еще понимал, что у них была только теория, они оба были первыми друг у друга, но Баки не боялся, он был уверен, что Стив не причинит ему вреда, а он — Стиву.
В руках у Баки появился вполне современный прозрачный тюбик без названия, он кинул его на кровать рядом со Стивом и сполз с него, устроившись между его ног.
— Как ты хочешь? Я ведь не знаю, скажи… — попросил он, потому что безумно хотел Стива, так, как он скажет, не важно как, ему были интересны обе роли.
— Я… Хочу… Хочу, чтобы ты — меня, — снова порозовел Стив, так мило, что Баки улыбнулся, и обхватил его член губами.
Он даже не представлял, что это может быть настолько приятно — ласкать кого-то вот так бесстыдно, ртом, насаживаясь, облизывая, и слушать стоны, ласкающие слух. Баки насаживался до самого горла легко, сжимал чувствительную головку, откуда только так своевременно брались нужные знания, сглатывал, от чего Стив вздрагивал, прижимал его голову к своему паху, подавался вверх, а потом резко отпускал, тяжело дыша, сжимал свой член у основания и просил еще, умолял.
И Баки давал ему еще, проникал в него смазанными пальцами, ласкал внутри, находя точку наслаждения. И Стива прошивало судорогой, он почти кричал, метался, то пытаясь отползти от Баки, то, наоборот, тянулся к его рукам.
— Пожалуйста, — взмолился Стив. — Баки, пожалуйста. Хочу тебя… Не могу больше.
Не нужно было никаких знаний, чтобы понять, о чем молит тебя человек, которому ты хочешь подарить свою жизнь, когда единственное твое желание — быть с ним, слиться с ним. И Баки даже забыл, что он раб, забыл о лампе, сейчас он был свободным джинном, который влюбился, который захотел стать человеком и навсегда остаться со Стивом. Если бы он мог сказать ему о своем желании, но он только любил его.
Горячий пульсирующий член Баки проник в Стива, тот задохнулся, замер, и Баки замер, а потом двинулся на пробу, и Стив распахнул свои невероятно голубые глаза, с таким счастьем, желанием посмотрел на него, обнял его ногами, заставляя двигаться.
Они двигались в унисон, ловя движения друг друга на половине, Баки лег на Стива, обнял его, чтобы быть ближе, чтобы чувствовать всем телом, всем собой человека, которого он любит.
— Я хочу… Баки… хочу, чтобы ты был человеком, чтобы остался со мной! — пробормотал Стив в экстатическом полузабытьи.
— Будет исполнено, — Баки даже не хлопнул в ладоши, не понял, что произошло, продолжая вбиваться в Стива, любить его, как не любил никого и никогда, не потому, что это было с ним вообще впервые, а потому, что никогда и никого не смог бы любить так.
В пылу страсти они не заметили, как тяжелое ожерелье истаяло прямо на Баки, а тяжелые наручи раскрылись и упали, тоже истаяв. Они любили друг друга. Любили страстно, почти безумно, и когда два крика наслаждения огласили комнату, и Баки повалился на Стива, он понял, что что-то не так.
— Стив, — осторожно позвал Баки, садясь на кровати и рассматривая себя, свои руки. — Кажется, желание сбылось.
— Какое? — не сразу понял Стив.
— Ты пожелал, чтобы я стал человеком, — посмотрел на него Баки, — и я его исполнил. Я… Я не чувствую лампы… Больше нет оков, нет магии. Я свободен! Стив! Я люблю тебя!
