— Прекрасный мой.
Показалось, или скулы Барнса вспыхнули алым? Тот и сам не знал, смущается он или нет, но почему-то именно сегодня от ласк Брока сквозило чем-то таким, от чего пылало лицо, по телу бегали мурашки, словно он юн и неопытен, и Брок — его первый. По-настоящему первый, а не в подворотне по-быстрому.
Скупой свет луны высвечивал его, как какого-то неведомого мужчину, скрывал знакомые черты, но Барнс знал, кого он целует, гладит, с кого стаскивает одежду, которую ни в коем случае нужно было не порвать.
Барнс чувствовал всем собой, как отдается Броку не только телом, но и душой. Нет, у них были подобные ночи, полные нежности и любви, но именно сегодня что-то делало эту ночь особенной.
— Люблю тебя, — прошептал Барнс в губы Броку и поцеловал медленно и нежно, словно у них было все время мира.
То ли всему виной был алкоголь, то ли совсем недавний страх потерять Барнса, то ли магия этой ночи, но Брок смотрел и не мог насмотреться, не мог до конца поверить, что это человек с колдовскими серыми, глядящими прямо в душу глазами, любит его, так же сильно хочет, принадлежит ему полностью.
— Даже если я умер и ты моё посмертие — я счастлив! — прошептал он в губы своего супруга. — Если сплю, то не хочу просыпаться.
— Ты сегодня особенно романтичен, — шепнул Барнс, проводя руками — и прохладной бионикой, и горячей живой — по телу Брока, погладил по спине, с силой обвел бока, сжал задницу, наслаждаясь Броком, всем им, не только телом.
Сегодня явно была особенная ночь, может быть, она полнилась магией, Барнс не знал, потому что по телу и так бегали мурашки от ласк Брока, горячих и невинных одновременно. И даже не хотелось торопиться, хотелось нежить друг друга в объятиях, ласково касаться, словно изучая. Любить.
Кожа Барнса была нестерпимо горячей, вкусной, ведя языком по его шее, Брок задыхался от чувств, разрывающих сердце, собственной принадлежности.
Торопиться было некуда, вся ночь принадлежала им, мерцая далёкими звёздами. И он не торопился, вылизывал его всего, начиная с кончиков пальцев на ногах и заканчивая ушными раковинами. Растягивал, гладил пальцами нежные трепещущие стеночки, толкался языком.
Барнс сначала тихо смеялся, как от щекотки, но потом затих, прислушиваясь к себе, к обманчивой тишине вокруг, и задышал тяжело, глубоко, цепляясь пальцам за Брока, застонал протяжно, сладко, выгибаясь.
Он что-то шептал, но сам не помнил что, что-то нежное, бредово-любовное, что-то только для Брока, а потом тихо заскулил, откликаясь на ласку, открываясь, позволяя Броку все, что он хочет.
Не чувствуя магии, Барнс был уверен, что она вокруг них витает серебристо-перламутровыми вихрями, примериваясь, как бы обрушить свою силу, свою мощь на двух людей, которые просто любили друг друга.
Что-то было явно не так и в то же время верно до каждого движения, прикосновения, толчка. Обостренные в несколько десятков раз чувства сбоили, множили удовольствие, и так захлестывающее с головой. Брок кричал, прижимал к себе любимого, сам ластился, вбиваясь, наполняя его собой.
Сейчас они были один на один со вселенной, застигнутые страстью врасплох, раскрыв нараспашку сердца и души.
Под веками полыхало, все тело было непривычно лёгким, горячим. Там, где касался Барнс, казалось, должны и вовсе были оставаться следы ожогов, но эта сладкая мучительная боль лишь сильнее подстегивала, утягивая на глубину, в водоворот мелких сияющих перламутром песчинок.
— Люблю! — закричал Брок, забился изливаясь в горячее нутро, заорал от раздирающей на части, слепящейся энергии, жарким столбом ударившей в небо, раскалывающей его паутиной сиреневых трещин, горячей настолько, что, казалось, обручальный браслет накалится докрасна.
Барнса выгнуло, он вцепился в Брока, словно утопающий за соломинку. Ему было горячо и сладко, невозможно хорошо. Зажмурившись, Барнс даже под веками увидел полыхнувшее, расколовшее небо зарево, но, распахнув глаза, понял, что все закончилось. Только жгло руку под браслетом, но это было неважно.
— Не шевелись, — попросил Барнс, чувствуя тяжесть любимого тела на себе, и это сейчас было самым главным, самым важным. — Будь со мной.
— Только с тобой. Всегда, — расслаблено прошептал Брок, коснулся губами ключиц и закрыл глаза.
Все миры были открыты перед ними, принадлежали им, только им двоим. Именно в этот момент Брок с оглушающей ясностью для самого себя понял, поверил — у них все выйдет, получится. Они найдут чертовы артефакты, чем бы они ни были, найдут способ их объединить и вернутся домой, чтобы и в своём мире идти рука об руку, вместе до конца.
Уже засыпая, Брок переплел свои пальцы с пальцами Барнса.
Стараясь не потревожить заснувшего Брока, Барнс дотянулся до палки-чистилки и своего плаща, чтобы укрыть их, теперь отчетливо чувствуя остатки магии, витающие в воздухе. Он нежно погладил Брока по волосам, тот вздохнул, скатываясь с Барнса, укладываясь у него под боком, и задышал ровно. Барнс слушал, как бьется его сердце: ровно, уверенно, громко, и медленно засыпал, все еще чувствуя магию. Он даже подумал, что надо будет спросить у Ангуса, что это было, но погрузился в царство Морфея раньше, чем додумал эту мысль до конца.
Утро смеялось птицами, веселилось солнечными бликами, отраженными от пик и кирас, собирающегося в путь воинства. Часть армии уже снялась с места и ушла.
Барнс проснулся, все еще обнимая Брока, погладил его по обнаженной спине, поцеловал в волосы.
— Просыпайся, — тихо позвал он. — Сегодня начинается наш путь домой.
Завозившись, Брок сонно буркнул, ткнулся носом в плечо Барнса и только тогда разлепил один глаз.
— Доброе утро, Детка, — зевнул он, потягиваясь.
Голова совершенно не болела, хотя он помнил свои вчерашние прыжки через портал, растроганную ошеломлённую Раду, которой он вручил мешочек с пятьюдесятью золотыми монетами, совершенно счастливую Литу, зажимающую в кулачке две точно таких же монеты, вечно пьяного Кирана, помнил ощущение совершенно безграничного счастья и сияющие глаза Барнса.
Привстав на локтях, он потянулся за поцелуем и замер.
— Что тут вчера было? — поражённо выдохнул Брок, оглядывая ровный круг выжженной травы вокруг них.
— У нас был очумительный секс, — улыбнулся Барнс, вспоминая, как хорошо им было вчера. — А что было тут, я понятия не имею. Магия.
Неосознанным движением он почесал запястье под браслетом и обалдел, глянув под украшение. На запястье было не то выжжено, не то выбито точное очертание браслета. Один-в-один.
— Брок… — протянул он и схватил того за правую руку, на которой был браслет, отодвигая его.
— Охуеть, — одними губами произнёс Брок. — Вот только чтобы это все значило? Мы с тобой и так волшебные на всю голову, но все вот это просто так быть не может, — он обвёл взглядом поляну, внимательно рассмотрел метки у себя и Барнса, и поднялся, нисколько не смущаясь собственной наготы, напоследок облизав жадным собственническим взглядом распростертое на плаще тело супруга. — Но я знаю, у кого можно спросить.
— Я тоже знаю, но ты, может, оденешься, прежде чем пойдешь спрашивать? — изогнул бровь Барнс, приподнявшись на локте, скользя по Броку ласкающим взглядом. — Меня только местный Эльбрус смущает по локациям. А ты что думаешь?
Барнс включался в новый день быстро и легко, переходя от нежного утра сразу к деловому дню. Он хотел побыстрее разобраться со всем этим, чтобы вернуться, наконец, домой.
Поднявшись, он обнял Брока, поцеловав в уголок губ, и выпустил, принимаясь одеваться. Вчера они умудрились даже не порвать одежду, пока раздевали друг друга. Подхватив котелок, Барнс пошел за завтраком, оставляя Брока одеваться и приходить в себя. Хотелось поскорее двинуться в путь.
Пока Барнс бегал за едой, Брок успел сходить ополоснуться к ручью и начать потихоньку сворачивать их стоянку, укладывая вещи в бездонную сумку. В этом мире не хотелось задерживаться дольше необходимого. Пусть он и дал им много, очень много, но и крови попортил изрядно. Сейчас, на свежую голову, Брок понимал стремление Барнса ускорить их странствия, понимал тягу к опасному эксперименту, но даже по прошествии дня волноваться меньше не получалось. Все таки магия — это не пистолет, не винтовка. Ее воздействие трудно предсказать, особенно для такого, как Барнс. Но Брок был определенно рад, что все получилось, и им удастся скостить несколько месяцев пути благодаря Ангусу и его порталам.
