— Завтра к утру, думаю, все будет готово, — не очень уверенно сказал Ангус. — Если не к утру, то к полудню, я еще не придумал, как нужное заклинание нужное количество раз зачаровать в амулет. Но вам будет нужна вода для этого. Я давал вам флягу, она все еще у вас?

— У нас, у нас, — отозвался Барнс, сидевший рядом с палаткой. — Если у вас все, Брок, пошли к нам, оставим мессира мага колдовать.

— Да, мне нужно время и уединение, — подтвердил Ангус, похоже, ничуть не обидевшийся на самовлюбленного и слепого. Может быть, ему это говорили, и не раз?

Хлопнув Ангуса по плечу, Брок вышел из палатки, искоса глянул на довольно жрущего Барнса, едва удержав себя, чтобы не отвесить ему хорошего такого пинка за все выкрутасы.

— Сегодня вещи собирать не будем, а хотя, погоди-ка.

Развернувшись на пятках, Брок вновь сунулся в палатку.

— Слушай, а ты можешь портал создать, скажем, в место по моим воспоминаниям? Раз уж мы суёмся в жопу медведя, то хотелось экипировку свою забрать из одного схрона. Как раз до завтра туда-обратно управлюсь слетать.

— Я дам тебе амулет, и сам будешь прыгать, куда тебе надо. По воспоминаниями, картинкам и прочему это тоже работает, как и по маячку. Про него я вам тоже расскажу, — отозвался вздохнувший Ангус, которого, похоже, Брок оторвал уже от дела. — Вот, держи тебе амулет.

Броку вручили девятиконечную звезду с большим овальным синим камнем в центре.

— Сжимаешь в ладони, касаешься глаза, это вот этот камень, — объяснил Ангус, — но сначала представляешь место, куда хочешь попасть. Представил — касаешься глаза. И говоришь otolos. Понял? Появляется портал и ты в него проходишь. Джеймса с тобой отправить не могу, он не сможет вернуться так же назад.

— А я его сам не возьму, пусть дома сидит и добро сторожит, — оскалился Брок, повертел в пальцах амулет. — Спасибо.

— Как это сам не возьмешь? — искренне изумился Барнс. — Охуел совсем?

— Именно, Детка, вкрай охуел, — подмигнул ему Брок. — Настолько охуел, что ещё и по бабам пройдусь, — хохотнул он, представив себе место, где они разделали Кабуру, и тронул большим пальцем синий камень, рявкнув. — Оtolos. Не шали тут.

И шагнул в рёв портала.

— Реально вкрай охуел, — удивленно сказал Барнс. — Приходи, если что, — крикнул он Ангусу, и пошел в их с Броком палатку.

Если повезет, они закончат все это быстро и чисто, вот только подъем на местный Эверест Барнса не радовал совершенно. Вряд ли у них есть фотография драконьих пещер, не, скорее всего, придется подниматься от подножия горы. А это снаряжение, это одежда, это, по-хорошему, кислород. Да, такое восхождение нужно планировать не один месяц.

Русалка в ледяных озерах была попроще, но чего она от них захочет, и за что? Голем… По еврейскому преданию, защитник народа, а в местном варианте он что представляет, интересно? Нужно было поговорить об этом с Ангусом. Или с Паскалем, тот тоже должен был быть в курсе. Про гарпий в Хрустальном лесу Барнс вообще ничего не представлял, его и живность, и сам лес настораживали. Нужно было дождаться Брока, побольше узнать о местах высадки и разработать хоть мало-мальски пригодные планы. Вслепую он туда идти не хотел.

Барнс очень точно описал Броку, куда он зарыл оружие, они хорошо понимали друг друга, и он был уверен, что Брок легко найдет схрон. Поскорее бы он вернулся, было бы здорово, если бы он принес и его “Белоснежку”. Всего десять патронов, но это лучше, чем ничего.

Брок вернулся только после полуночи, вывалился из портала прямо перед их палаткой, без желания двигаться хоть куда-то. Он не только за день успел сгонять до схрона, забрать всё, что посчитал нужным, но и успел «прыгнуть» в Заречье, чтобы проведать Раду с Литой. Брок даже по ним в какой-то мере соскучился, хотя никогда детей не любил, да и не умел ладить с женщинами, а тут аж душой прикипел к обеим. Заглянул к старосте, напомнил что следит за ним, пропустил пару рюмок с Кираном и снова к Раде.

В их доме Броку на удивление было тепло и правильно, словно он невзначай нагрянул к дальним родственникам, где был всегда желанным гостем.

— Скажи, что ты меня любишь, и я сейчас нежно отдеру тебя… прости, отнесу тебя в палатку, — рассмеялся Барнс, увидев Брока.

Брок оскалился, спихнул с себя свои и Барнсовы вещи и молча показал ему средний палец. Хмель не слабо ударил ему в голову, он чувствовал, что его ведёт даже лёжа, а высокие-высокие звезды танцуют, закручиваясь в спирали.

— Ладно, — Барнс присел рядом, убирая оружие, броник и разгрузку в сторону, — я люблю тебя, командир. Пойдешь со мной? Или будешь валяться здесь и считать звезды?

— Я сначала отлить, утопиться, а потом с тобой, куда захочешь, любовь моя, — расплылся в улыбке Брок, правда, не делая попытки подняться. Он лежал, не очень удобно, но всё же Детка был рядом и Броку было охуительно от этого всего.

— Пойдем, — Барнс поднял Брока из всего их скарба, неплохо так загремев оружием, — с подержать ты справишься сам, а тебя подержу я.

Брок попробовал нахмуриться, свести брови к переносице, но быстро плюнул на это занятие, повис на Барнсе, жарко дыхнул ему в шею.

— А я к Кирану заходил, мы пили. К Раде ходил, денег дал, она меня поцеловала, — он ткнул пальцем себе в щёку. — Но я вернулся к тебе. Веди меня, моя звезда!

— Пьянь, — по-доброму усмехнулся Барнс. — Моя любимая пьянь. Пойдем.

Барнс поднял Брока, помогая ему стоять на ногах, усмехаясь тихо, и повел своего пьяного, но очень ласкового мужа в кусты подальше от палатки.

— Ты просил отлить, — напомнил ему Барнс. — А потом мы пойдем в палатку и ты будешь спать. Хорошо?

— А топиться? — напомнил Брок, непослушными пальцами поправляя одежду. — Я этими руками… в такой ж… лазал! Корову доил сам… и ты хочешь в палатку? Со мной и ими?

— Я предполагал что-то такое, поэтому… — Барнс достал жезл Андроника и очистил Брока от всего, в чем тот был испачкан. — Так ты пойдешь со мной? Или хочешь во имя какой-нибудь хуйни остаться на улице и лишить меня своего общества и жаркого тела?

— Хочу к тебе… — постановил Брок, но ненадолго задумавшись, решил исправиться. — Тебя… в тебя… — и снова завис. — Хочу пить!

— На! — Барнс сунул ему в чистые руки флягу. — Пей!

Вдоволь напившись, Брок и вовсе подобрел. Отчего-то хотелось любить весь мир, но в то же время этот самый мир умещался в одном единственном человеке.

— Зо-олотце, — протянул Брок. — Как я люблю тебя! Давно люблю, а ты не знал. Роджерс знал, а ты нет. Смешно. Моя Принцесса.

Схватив за задницу, Брок притянул Барнса к себе и со всей возможной серьёзностью заглянул в глаза.

— Я люблю тебя, сладкий, — нежно сказал Барнс, сейчас как никогда он любил Брока, хотел быть рядом с ним. — Очень люблю. Давай в палатку.

Пьяный Брок, с одной стороны, вызывал только умиление, но с другой, он был самым лучшим, самым желанным человеком на свете. Барнс погладил Брока по щеке живой ладонью и нежно коснулся губами губ. Весь мир словно сошел с ума, сошедшись на Броке. Только он сейчас имел значение, только он был нужен, только он желанен. Тело отозвалось звенящей нежностью, щемящим желанием.

— Только мой. Только ты, — прошептал Барнс, впиваясь поцелуем в губы.

Где-то в мозгу щёлкнуло. Брока повело, размазало по Барнсу. Его хотелось любить прямо здесь на утоптанной траве, под высоким небом, яркими звёздами, любопытным серпом луны. Хотелось раздеть, разложить на плаще, прекрасного в своей наготе. И Брок любил, ласкал, гладил, срывая с него одежду, нежно касался губами открывающихся участков кожи, выцеловывал, вылизывал, ловил губами бешеное биение пульса, сам шептал о любви, вжимаясь в желанное тело.

Барнс был совершенен. Уложив его на плащ, Брок поднялся, встал на колени так, чтобы видеть его всего, и в то же время можно было провести подушечками пальцев по твёрдому животу, обрисовать кубики пресса, коснуться лобка, внутренней стороны бедра, колена, наклониться и поцеловать на удивление тонкую изящную щиколотку. И снова вверх, к острым, ярким даже в скупом лунном свете горошинам сосков, ключицам. Вплести пальцы в шёлковый водопад волос.