— Бак, ты куда? Погоди? — остановил его Стив, сжал плечо.

— Я должен увидеть Рамлоу, — Барнс упрямо шел вперед, хотя Стив и пытался его остановить. — Я должен ему кое-что сказать. Это важно, Стив, очень важно.

— Ты хоть прикройся, — покачал головой тот, взглядом указывая на больничную робу. — Там жена у его постели сидит. Неприлично.

— Жена? — не понял, о чем идет речь, Барнс. — Как жена?

Сглотнув стоящий в горле ком, Барнс тяжело опустился на пол, словно его паралич разбил. У Брока есть жена, а он об этом никогда не говорил. Ничего не говорил там, в другом мире, во влажных мечтах Баки Барнса о красивом знойном мужике. Теперь признаваться в любви не имело смысла, как Барнс и думал, Брок по дамочкам. Нечего греть голову человека своими чувствами, если он на них никогда не ответит.

— Отвези меня домой, — тихо попросил Барнс, понимая, что лучше он не увидит Брока вообще, особенно сейчас, не скажет ему ничего, вообще никому ничего не скажет, и будет дальше жить, как жил, наслаждаясь воспоминаниями о собственной иллюзии. Хоть и во сне, Брок у него был, теперь нужно было двигаться дальше.

Стив присел рядом, заглянул ему в глаза.

— Бак, никто не знал о жене, её имя не фигурирует в досье, только “Страйк” был в курсе, Роллинз ей позвонил, когда вас на борт джета подняли, — нахмурившись, сказал он, хлопнул по плечу и тут же притянул к себе, обнял, как в старые добрые времена. — Как я волновался… может, всё же покажешься доктору? Две недели — это очень много.

— Тогда давай я переоденусь, у меня же есть, во что? — уточнил Барнс. — И я зайду, посмотрю на эту жену, хорошо?

— Конечно, Бак, — Стив поднял его на руки, снова прижал к себе и усадил на больничную койку. — Сейчас позову врача, тебя осмотрят, а я пока спущусь до машины за твоими вещами и Марии позвоню. Она тоже волновалась. И, Бак, — улыбка исчезла с его лица. — Не делай так больше.

Стоило Стиву только выйти из палаты, как её наводнили врачи, они спрашивали Барнса о самочувствии, измеряли температуру, давление, брали анализы, уговаривали наперебой ещё немного полежать в стационаре, провериться.

Барнс отвечал односложно, только когда спрашивали напрямую у него, стоически вынес осмотр, которые просто ненавидел, почти не замечая ничего вокруг. Он пытался свыкнуться с мыслью, что все это был просто сон, бред, фантазия, назови как угодно, но оно не было реальным. Брок в его объятиях не был реальным.

Нужно было принять то, что его мозг поиграл с ним, а пробуждение растоптало все мечты, надежды и чаяния. Наверное, не будь у Брока жены, Барнс бы признался, даже готов был услышать отказ, но к тому, что даже слова не сможет сказать, готов не был.

Когда Стив вернулся с его вещами, Барнс уже прогнал всех врачей, дав им то, что они хотят, и лежал в кровати, свернувшись в клубок и обнимая подушку, и думал о том, что не стал бы отбирать Брока у жены, даже если бы у него был призрачный шанс на взаимность, потому что это было неправильно. Это не просто девушку увести, это разрушить семью. Тем более, вдруг его жена беременна.

— Пойдём, Бак, Рамлоу в соседней палате.

Стив открыл двери, пропуская друга вперёд, улыбнулся кому-то из медсестёр. Палата Брока оказалась открыта.

— Боже, Рамлоу, ты дебил! — громкий женский голос было слышно даже здесь. — Баран! Козёл! Олень!

— Понял, — хрипло рассмеялся Брок. — Я парнокопытное, Тер, но я твоё парнокопытное и ты меня любишь.

— Люблю! Потому и сижу с тобой тут днями и ночами. Идиот, мудак… — уже не так уверенно закончила она, забралась к нему на больничную койку и улеглась на плечо, оказавшись спиной к двери. — Не пугай меня так больше. И, сука, впиши меня наконец в свой полис! Чтобы я не от Джека узнавала, что ты на очередной мине подорвался!

— И я рад тебя видеть, малышка.

Барнс встал рядом с дверью, облокотившись спиной на стену, послушал веселое щебетание, похоже, действительно жены, взял себя в руки и пошел.

— Рамлоу? — позвал он, глядя больше на женщину, которая лежала рядом с Броком, и от этого зрелища сами собой на глаза наворачивались злые слезы. — Ты как, в норме?

На большее его сейчас точно не хватало, нужно было поскорее уйти, убежать, чтобы не видеть этого простого человеческого счастья вдвоем, счастья, которое для него попросту недоступно. Похоже, в целом мире для него был только Стив. Вечный друг, но этой историей не поделишься даже с ним.

В голове мутилось, Брок слышал голос Барнса, улавливал там что-то неправильное, в корне неверное, но быстро подняться неполучалось, хорошо хоть Тереза подскочила, помогла сесть нормально.

— Живой… я живой, золотце, — улыбнулся он, хоть и болела грудина, выбитое из сустава плечо и зрение отказывалось нормально фокусироваться, показывая вместе Барнса размытое пятно. — А ты… ты как?

— У вас ещё есть вопросы? — нахмурилась Тереза и встала напротив койки, сложив руки на груди. — Он только пришёл в себя.

— Тер, это… — начал Брок, но закашлялся.

— Да мне всё равно, кто это! — отрезала она.

— Да, конечно, — кивнул Барнс, находясь в полной прострации, — я как-нибудь потом загляну, выздоравливай.

И не слушая ничего больше, вышел из палаты и, взяв за руку Стива, потащил его прочь из больницы. У Брока была жена, и с этим нельзя было ничего поделать. Что ж, придется и дальше молча любить и присматривать за Броком, вот только как успокоиться, как сделать время в другом мире обычным сном, который можно было просто выкинуть из головы, не перебирать их вдвоем, их близость друг к другу, крышесносный секс, от которого даже здания тряслись. Там они были словно сделанны друг для друга, подогнаны, как совпадающие кусочки пазла. А здесь… Если бы это вернуло его в его сон, Барнс бы еще раз уебался головой обо что-нибудь, только бы вернуться в свою, только для него, реальность.

— Поехали домой, Стив, — еще раз попросил Барнс.

Брок приходил в себя на удивление быстро. Даже врачи переглядывались и списывали чудесное восстановление на его собственное феноменальное желание покинуть стены их больницы. Лежать уже было невмоготу. Брок то и дело хватался за телефон, но вспоминал, что номера Барнса у него нет, не Кэпу же звонить. На душе было муторно и непонятно, да и мысли в голове бродили одна хуже другой, поднимая в груди непонятную серую муть. За ту неделю, что он валялся в больнице, Барнс так и не появился, хотя к тренировкам, спасибо Роллинзу, приступил чуть ли не на следующий день после выписки.

Потерев занывшую грудь, Брок сглотнул горечь. Неужто пригрезилось? Приснилось от и до… их признания, прикосновения, ночи полные страсти и такой любви… какой не бывает по-настоящему. Хотелось выть, сигануть из больничного окна, вернуться обратно в тот сон или что это было? Издевательство изведшегося без взаимности мозга? Это же надо было такое придумать…

Выписали его лишь на семнадцатый день и после клятвенного обещания даже не приближаться к работе, но Брок в этот же день поехал на базу. Он должен был убедиться.

Все то время, пока Брок лежал в больнице, Барнс заглушал боль как мог, но ничего не помогало. Ни усиленные тренировки, ни хождение по клубам, ни Стив, который видел, что с его другом что-то не так, но старался не лезть.

Когда он узнал про жену, в нем что-то умерло, оборвалось, оставив после себя гноящийся рубец, который медленно отравлял Барнса. Он с ужасом ждал того момента, когда Брок вернется на службу, потому что им придется пересекаться, и как с ним быть теперь, когда воспоминания подкидывали картины одна жарче другой?

Как бы то ни было, но Барнсу нужно было жить дальше, забыть, что они с Броком… Забыть, что ему привиделись идеальные отношения с мужиком, которого он страстно любит, чтобы можно было просто иногда на него смотреть. Просто смотреть.

Барнса Брок нашёл не сразу, словно тот прятался от него, или это он настолько привык за те несколько месяцев сказочного блуждания по другому миру, на поверку оказавшегося двухнедельной комой и неслабым таким сотрясом, что супруг всегда рядом, в поле зрения, с возможностью обнять, потискать, вылизать вкусные губы. А тут “стандартная рабочая обстановка”. И выловить Барнса получилось только около лифтов.