Пеньки несколько лет назад вполне оправдывали свое название. Деревня здорово опустела, от многих домов одни пеньки остались. А потом она начала снова обживаться. Появились дачники, которые отремонтировали старые дома или построили новые дворцы; вернулись бывшие колхозники, потому что объявился фермер и ему понадобились рабочие – доярки, свинарки, птичницы, – и деревня понемногу ожила. Там даже магазин появился.

Эти Пеньки забрались на горушку, поэтому мы слезли с велосипедов и пошли дальше пешком.

– Это все равно лучше, – пыхтел Алешка, – чем посуду мыть.

– Поберегись, – сказал я, – по встречке велик вразнос идет.

Из Пеньков под горку лихо катил какой-то пацан.

– Ща, Дим, будет красиво, – обрадовался Алешка.

Дело в том, что в конце пригорка была вечная лужа. И местные пацаны любили, разогнавшись, перелетать ее на велосипедах. Обходить лужу было трудно, в ней увязали даже внедорожники, ее несколько раз засыпали грунтом, но она не сдавалась. Дядя Юра даже как-то вывалил в нее целую телегу щебня, но он в тот же день бесследно исчез. Будто ненасытная лужа поглотила его, не поперхнувшись. Правда, потом этот щебень оказался у одного дачника – в виде дорожки от калитки к крыльцу. «Чертова лужа» называли ее местные жители.

И вот этот пацан из Пеньков летел на полной скорости, чтобы ее перемахнуть. Мы посторонились. Но что-то не сработало на этот раз – наверное, переднее колесо в ямку попало или о бугорок споткнулось. Но получилось все равно красиво – пацан, перелетев через руль, смачно плюхнулся в лужу. Мы бросились ему на помощь.

– Здорово ты шлепнулся, – сказал Алешка. Мне даже показалось, что с завистью. – В самую грязь.

– Ничего, – бодро ответил тот, вставая. – Таньки грязи не боятся!

– Оно и видно, – хихикнул Алешка. – Ты крутой пацан.

И тут мы увидели, что это вовсе не пацан, а девчонка. С короткой стрижкой и в джинсах. Постарше Алешки, помладше меня; так, где-то посерединке. Про ее лицо трудно было что-то сказать – все заляпалось глинистой жижей. Видны были только озорные глаза и блестевшие в улыбке зубы. Точно, Таньки грязи не боятся.

– А вы кто такие? – спросила Танька, поднимая велосипед.

– Дети Шерлока Холмса, – представил нас Алешка.

– А! Знаю! Это вы тут прошлым летом с бандитами воевали?

– Мы с ними круглый год воюем! – сказал я.

– А их все не убавляется, – добавил с сожалением Алешка.

– Ладно, поехала на озеро. Мне надо привести себя в порядок.

– Нам тоже так кажется, – осмотрел ее Алешка с головы до ног. – Хочешь, мы за мылом съездим? Или поедем к нам под душ.

– К вам не надо, – сказала Танька, которая не боится грязи. – Ваша мама испугается.

– Нашу маму ничем не испугаешь. Она даже мышей и лягушек уже почти не боится.

– Приучили? – засмеялась Танька.

– Ага, воспитали.

– Нет, я все-таки на озеро.

– Мы тоже, – сказал Алешка. – Давненько мы там не бывали. Целый год.

На нашем любимом озере мы первым делом искупались, а потом Танька прополоскала джинсы и футболку и разложила их на горячем песочке.

Алешка внимательно оглядел ее и сказал снисходительно:

– А чистенькая ты вроде ничего. Даже немного симпатичная.

– Ты тоже вроде немного ничего, – не осталась в долгу Танька. – Только языкастый.

– Это мне свойственно, – согласился Алешка. – Язык мой – друг мой. Так папа говорит.

Тут он прав. Сколько раз Алешкин язык нас выручал – и в школе, и дома, и в труде, и в бою. Такое наплетет, что мало не покажется.

Солнышко здорово припекало. Мы полеживали на горячем песочке и постепенно разогревались.

– От твоих штанов пар идет, – сказал Алешка.

– Это им свойственно после стирки. Переверни их на другую сторону. – Танька и сама перевернулась на живот. – Вы на все лето приехали?

– Если не прогонишь, – хихикнул Алешка.

– Тебя прогонишь, как же! – Похоже, эта Танька тоже вполне языкастая. – Ой, заболталась тут с вами, а мне в школу пора.

– Соскучилась? – опять хихикнул Лешка.

– Что-то быстро, – хихикнул и я заодно.

– Да нет, – Танька начала одеваться. – Сегодня дрова привезут, надо их в сарай уложить. У нас ведь в школе печное отопление. Знаете, сколько дров на зиму нужно! – Она подняла велосипед. – А то поехали со мной, поможете.

– У нас дома посуда немытая, – сказал Алешка. – Поможешь?

Танька фыркнула.

– Ладно, – вздохнул Алешка. – Мы своих не бросаем. А куда ехать-то?

– В Рябинки. Это недалеко. Заодно нашу школу посмотрите. Она у нас знаменитая.

– Печками и дровами? – съязвил Алешка.

Фыркать Танька умела.

– Героями и партизанами! Наша школа – имени героя войны Лени Чижика.

Тут Алешка хихикать не стал – в нашей семье к героям войны относятся с уважением.

– А он кто, этот Чижик?

– Юный партизан. Пионер-герой. Он спас весь партизанский отряд. У нас вообще много пионеров-героев. Один даже до сих пор сохранился. Это дед Михеич. – Танька оседлала велосипед, причесала пятерней волосы. – Поехали, по дороге расскажу.

…Один наш партизанский отряд в окрестностях Пеньков и Рябинок оказался в окружении немцев – без боеприпасов и почти без оружия. Но тут из Москвы прилетел самолет и сбросил над лесом на парашюте ящики с патронами, гранатами и с новенькими автоматами. Ну, там еще и с консервами и медикаментами.

Но партизаны были в это время в бою, и только Ленька Чижик заметил, куда опустилась «посылка с Большой земли». Он добыл лошадь с телегой, разыскал ящики и тюки и перевез их в домик лесника. А тут как раз отходили под немецким огнем почти безоружные партизаны. «Стойте! – крикнул Ленька. – Вооружайтесь!» Партизаны расхватали оружие и бросились вперед. Немецкие каратели не ожидали такого отпора. И все кто мог удрали из леса…

– А Чижик? – прервал Алешка Танькин рассказ.

– Он стал у партизан разведчиком. Доставлял всякие важные сведения. И в боях участвовал…

– А потом?

Танька ответила не сразу:

– Потом нашелся предатель и выдал его гестаповцам.

– Вот! – сказал Алешка. – Больше всех ненавижу жуликов, бандитов и предателей! – Он обогнал Таньку и преградил ей путь. – Как его фамилия?

Танька усмехнулась:

– Опоздал, Лешка. Его еще во время войны партизаны повесили.

Алешка что-то еще хотел спросить, но промолчал.

Школа в Рябинках – это такой большой старый дом из старых бревен, в два этажа. Над широкой дверью табличка: «Школа им. пионера-героя Леонида Чижика».

Мы оставили велосипеды возле крыльца и пошли на задний двор. Там стоял здоровенный грузовик с березовыми дровами. Они были уже наколоты и на весь двор пахли березовым духом.

Водитель, как водится, сидел на подножке и ничего не делал, а возле машины суетился мелкий народ под руководством строгой дамы в очках и большой шляпе, которую она все время придерживала обеими руками, потому что ее с удовольствием теребил ветерок.

– Мэри Поппинс, – шепнул мне Алешка. – Она боится, что ее шляпу унесет юго-восточный ветер.

– Или северо-западный, – сказал я.

– Это наш директор, – строго сказала Танька. – Ее никогда никакой ветер никуда не унесет.

– Танечка! – обрадованно завопила дама. – Как вовремя ты появилась! Только на тебя одну надежда! Принимай командование! Выстраивай свой птичник! – Она поправила очки и шляпу и скрылась за дверью.

– А какой птичник? – спросил, оглядевшись, Алешка.

– Да вон возле машины галдят.

– Что-то не очень они на птичек похожи.

Танька рассмеялась. И объяснила:

– У них у всех птичьи фамилии: Галкин, Воронин, Уткин, Воробьев, Сорокин…

– А ты Журавлева, что ли?

– Почти. Скворцова.

Танька живо выстроила свой птичник в цепочку, и березовые полешки полетели в сарай из рук в руки. Мы тоже не остались в стороне.

– Нам много дров на учебный год нужно, – объяснила Танька. – В каждом классе по печке, печка в учительской, в спортзале, в музее, в буфете…