Я посмотрел на Геспе.

– Почему вы здесь?

Она бросила взгляд на Дедана.

– Он собирался идти один. Я решила, что нам лучше оставаться вместе. И мы все продумали. Лагеря никто не найдет. Мы перед уходом попрятали все вещи и потушили костер.

Я тяжко вздохнул и сунул в карман плаща бесполезную тряпицу с пеплом. Ну да, разумеется…

– Но я с ним согласна, – сказала она. – Надо попытаться закончить дело сегодня.

Я взглянул на Мартена.

Он посмотрел на меня виновато.

– Не стану врать: мне тоже хочется покончить с этим как можно быстрее, – сказал он, потом торопливо добавил: – Если только получится сделать это как следует.

Мартен добавил бы что-то еще, но тут у него перехватило горло, и он закашлялся.

Я посмотрел на Темпи. Темпи смотрел на меня.

Хуже всего то, что в глубине души я был согласен с Деданом. Я хотел с этим покончить. Я мечтал о теплой постели и нормальном ужине. Мне хотелось увести Мартена туда, где сухо. Мне хотелось вернуться в Северен и упиваться благодарностью Алверона. Хотелось разыскать Денну, извиниться и объяснить, почему я уехал, не сказав ни слова.

Надо быть глупцом, чтобы плыть против течения.

– Ну хорошо.

Я посмотрел на Дедана.

– Если кто-то из твоих друзей при этом погибнет, виноват будешь ты.

Я видел, как в его глазах мелькнула неуверенность, мелькнула – и исчезла. Дедан стиснул зубы. Он наговорил слишком много, и теперь гордость не позволяла ему отступить.

Я указал на него пальцем.

– Но впредь каждый из вас делает то, что говорю я. Я готов выслушать ваши предложения, но командовать буду я.

Я окинул взглядом свой отряд. Мартен с Темпи кивнули сразу, Геспе всего лишь секунду спустя. Дедан медленно наклонил голову.

Я посмотрел на него.

– Поклянись!

Глаза у него сузились.

– Если ты устроишь еще один подобный сюрприз, когда мы их атакуем, ты можешь погубить нас всех. Я тебе не доверяю. Я лучше все брошу и уйду, чем идти в бой с человеком, на которого я не могу положиться.

Снова воцарилось напряженное молчание, но прежде, чем пауза затянулась, вмешался Мартен:

– Брось, Дан! У парня голова-то варит. Эту засаду он спланировал секунды за четыре.

Он перешел на шутливый тон:

– К тому же он далеко не так плох, как этот ублюдок Бренве, а за те пляски на дроте нам платили куда хуже, чем теперь!

Дедан чуть заметно улыбнулся.

– Ну да, пожалуй, ты прав. Главное, чтоб сегодня все закончилось.

Я ни на миг не сомневался, что Дедан все равно сделает, как захочет, если сочтет нужным.

– Дай клятву, что будешь выполнять мои приказы!

Он пожал плечами и отвел взгляд.

– Ну ладно, клянусь!

Нет, этого мало.

– Именем своим поклянись!

Он стер с лица дождевые капли и непонимающе уставился на меня.

– Чего?

Я посмотрел ему в глаза и торжественно начал:

– Дедан, будешь ли ты сегодня вечером выполнять все, что я скажу, не задавая вопросов и не мешкая? Дедан, клянешься ли ты в этом своим именем?

Он немного помялся, потом расправил плечи.

– Да, я клянусь в этом своим именем!

Я подступил к нему ближе и шепнул: «Дедан». Одновременно с этим я передал восковой кукле, которую держал в кармане, слабую вспышку жара. Этого было мало, чтобы причинить хоть какой-то вред, однако достаточно, чтобы Дедан почувствовал воздействие всего на миг.

Я увидел, как его глаза расширились, и улыбнулся ему улыбкой, достойной Таборлина Великого. Улыбка вышла таинственной, широкой, уверенной и более чем самодовольной. Эта улыбка сама по себе стоила целой истории.

– Теперь у меня есть твое имя, – негромко произнес я. – Я имею власть над тобой.

Какое у него стало лицо! Это искупило все его брюзжание. Я отступил на шаг, и улыбка исчезла, стремительно, как молния. Легко, как сброшенная маска. Пусть теперь гадает, какое из моих лиц истинное: зеленого юнца или мелькнувшего из-под него Таборлина?

Я отвернулся, не давая ему времени опомниться.

– Мартен пойдет вперед, на разведку. Мы с Темпи – следом за ним пять минут спустя. Это даст ему время выследить их часовых и вернуться, чтобы предупредить нас. А вы пойдете за нами еще через десять минут.

Я пристально взглянул на Дедана и показал ему две руки с растопыренными пальцами.

– Ровно через десять минут! Так будет дольше. Но зато безопаснее. Вопросы есть?

Никто ничего не сказал.

– Отлично. Мартен, сейчас твой выход. Если что-то пойдет не так, возвращайся.

– Вернусь, куда ж деваться, – сказал он и вскоре исчез из виду, затерявшись в размытой зелено-бурой пелене листвы, коры, камней и дождя.

Дождь все лил и лил. К тому времени, как мы с Темпи двинулись по следу, перебегая от укрытия к укрытию, начало смеркаться. Что ж, по крайней мере, можно было не опасаться наделать шуму: в небе то и дело грохотал гром.

Мартен без предупреждения вынырнул из кустов и отозвал нас к наклоненному клену, под которым было относительно сухо.

– Лагерь поблизости, – сказал он. – Там везде следы, и я видел свет их костра.

– Сколько их там?

Мартен покачал головой.

– Я так близко не подходил. Как увидел другие следы, так сразу и вернулся. Боялся, что вы собьетесь со следа и заблудитесь.

– Далеко отсюда?

– Минута осторожной ходьбы. Отсветы костра и отсюда видны, но сам лагерь за холмом.

Я обвел взглядом лица товарищей, освещенные тускнеющим светом. Оба они, похоже, нисколько не нервничали. Они-то были готовы к такой работе, приучены к ней. Мартен – следопыт и лучник. Темпи владеет легендарным искусством адемов.

Я бы, наверно, тоже чувствовал себя спокойно, если бы у меня была возможность заранее подготовить план, какую-нибудь симпатическую уловку, которая склонила бы чашу весов в нашу пользу. Но Дедан лишил меня такой возможности, настояв на том, чтобы мы атаковали разбойников сегодня же. У меня не было ничего, даже скверной связи с далеким костром.

Я запретил себе думать об этом, пока не ударился в панику.

– Ну что ж, идем, – сказал я, довольный ровным тоном своего голоса.

Мы крались вперед. В небе гасли последние проблески света. В серых сумерках Мартена с Темпи было почти не видно, это меня обнадеживало. Если уж я их вблизи почти не вижу, часовые издали и подавно не углядят.

Вскоре я увидел отсветы костра, которые озаряли снизу сучья на вершинах деревьев. Пригнувшись, я крался следом за Мартеном и Темпи вверх по крутому склону, скользкому от дождя. Мне померещилось, что впереди что-то шевельнулось.

А потом сверкнула молния. В наступившей темноте она почти ослепила меня, но прежде я успел увидеть глинистый склон, залитый ярко-белым светом.

На гребне холма стоял высокий человек с натянутым луком. В нескольких футах выше меня пригнулся Темпи, который так и застыл, осторожно делая шаг. Еще выше стоял Мартен. Старый следопыт припал на одно колено и тоже натянул лук. Все это я увидел при свете молнии в одно мгновение, а потом ослеп. В следующий миг грянул гром, и я еще и оглох. Я рухнул наземь и покатился вниз. Мокрые листья и грязь липли к лицу.

Открыв глаза, я ничего не увидел, кроме голубых призраков молнии, пляшущих перед глазами. Все было тихо. Если часовой и успел поднять крик, его заглушил раскат грома. Я полежал неподвижно, пока глаза не привыкли к темноте. Потом, затаив дыхание, принялся искать Темпи. Он стоял на холме, футах в пятнадцати надо мной, преклонив колени над темной фигурой. Часовой…

Я подошел к нему, пробираясь сквозь мокрый папоротник и грязные листья. Над нами снова сверкнула молния, на этот раз не так ярко, и я увидел, что из груди часового торчит наискосок древко Мартеновой стрелы. Оперение оборвалось и трепетало на ветру крохотным мокрым флажком.

– Убит, – сказал Темпи, когда мы с Мартеном подошли достаточно близко, чтобы его услышать.

Я ему не поверил. Даже глубокая рана в груди человека так быстро убить не может. Но, подойдя ближе, я увидел, куда вошла стрела. Она попала точно в сердце. Я с изумлением посмотрел на Мартена.