Равно, как и Джон не мог знать, отправляясь на деловые переговоры, какие испытания выпадут тем, кого он сейчас оставляет, и что, возможно, он видит любимую женщину в последний раз. Сердце пыталось достучаться смутным предчувствием грозы, но разум был занят таким количеством мыслей, что не слышал этих робких попыток подсказать.

И прощаясь, мужчина тепло поцеловал Маргариту, мягко опустив ладони ей на живот:

- Малыш, ты знаешь, как тебе повезло с мамой? - наклонившись, обратился он к ребенку.

Без ощущения опасности покидал свой дом, оставляя своих женщин, и Шарль - лишь при личной встрече с начальником осознавший весь масштаб трагедии, которой обернулась эта встреча, столь важная и желанная для него:

- Артур, не занят? Можешь уделить мне время? - уже протянутая было рука мужчины, так и зависла в нерешительности.

Собеседник, стоявший у окна, развернулся лицом к Шарлю, и мужчина почувствовал, как от тяжелого взгляда его темно-серых глаз веет таким холодом, что по позвоночнику пробежали ледяные мурашки, а занемевшие конечности на время пригвоздили его к тому месту, на котором он стоял, всеми силами стараясь не выдавать своей нервозности под испытывающим взглядом бывшего наставника и приятеля со студенческой скамьи.

И в этот момент между ними точно возникла огромная непреодолимая стена из недоверия и недосказанности. Будто бы и не было долгих лет дружеских отношений. В одно мгновение все разбилось на обоюдоострые осколки подобно хрупкому стеклу, натолкнувшись на холод враждебного взгляда льдисто-серых глаз.

- Для старого друга у меня всегда найдется минутка, Шарль, - не впервые за время многолетней дружбы доктору Артуру Клейтону, профессору генетики и ведущему специалисту научно-исследовательского центра приходилось лгать своему другу и коллеге, но сегодня был особенный случай, и он не мог скрыть напряжения в голосе, - Я ждал тебя, проходи, располагайся и рассказывай. Как здоровье супруги? Как себя чувствует дочь? Без изменений? Ты настаиваешь на том, чтобы провести полное обследование?

Артур был старше Шарля, выше него ростом, в его волосах было гораздо больше седины, а он чувствовал себя школьником, вынужденным сочинять оправдание своему прогулу для строгого и требовательного наставника. Однако, мужчина тут же взял себя в руки - ведь это его, его все эти годы обманывали и водили за нос, как какого-то глупого мальчишку. Его, ученого с мировым именем, влиянием и репутацией! Он заслуживает куда большего, но его несправедливо лишили всего этого. И кто лишил - тот, кому он больше всего доверял. Более девятнадцати лет Шарль молчал о том, что его эксперимент удался. Артур потерял девятнадцать лет своей жизни и своего труда, ему было как никогда паршиво. Его обвели вокруг пальца, украли плоды его труда и его славу. И он не собирается этого так оставлять. О! Он ещё потребует компенсацию за годы унижения. Артур Клейтон не из тех, кто прощает подобное по отношению к себе и к науке.

Если после первого случая он ещё мог усомниться, когда дочь Шарля каким-то невероятным образом излечилась от яда неустановленного происхождения, а показатели результатов её анализов были аномальными, не характерными для обычного человека. Он всё ещё продолжал сомневаться и когда увидел в новостях не так давно репортаж о чудесном спасении ребенка из горящего здания. Но после того, что он увидел в новостях вчера, и ещё несколько раз пересмотрел на ютубе, усомнился бы только слепой. И это видел весь мир. И стало любопытно, какое объяснение сможет сочинить Шарль на этот раз. Ярость и злость нарастали в нем всё сильнее. Если бы доктор Клейтон мог обладать даром прочесть мысли оппонента, но и свои переживания он старательно скрывал, не подавая вида, насколько ему сейчас хотелось вытрясти признания из, теперь уже бывшего, друга.

Так они и продолжали бы ещё неизвестно сколько времени играть в гляделки, но Шарль первым нарушил молчание:

- Моя дочь... - неуверенно начал Шарль, подсознательно всё ещё опасаясь этого холодного и колкого взгляда, но у него не было другого выхода, он не знал к кому ещё, столь сведущему в медицине и обладавшему такими связями и влиянием в научном мире, мог бы обратиться, - Она нуждается в серьезной квалифицированной помощи. Я никогда ни о чем не просил тебя, Артур, с тех самых пор, как мы... Но я... просто не могу смотреть, как она страдает.

- И это всё, что беспокоит тебя? Ты больше ничего не хочешь мне рассказать? - Артур вопросительно посмотрел, застыв в напряженном молчании, - А я ведь и сам хотел искать тебя. Есть у меня разговор. Догадываешься, о чем?

Мужчина несколько раз обошел вокруг Шарля, сужая круги и чеканя шаг, гулким стуком отдававшийся по кафелю и по натянутым нервам:

- Твоя дочь? Твоя! - в голосе зазвучали визгливые нотки, от которых Шарль вздрогнул и захотел зажать уши, дабы обезопасить свои барабанные перепонки, - Ты лгал мне! Черт возьми, Шарль, я же просил тебя о столь малом: в точности исполнять мои указания и сообщать мне обо всем необычном, если такое будет происходить. Неужели это было так сложно выполнить? Ты предал нашу дружбу и наше дело.

- Сейчас не место и не время обсуждать дела прошлого, - горячий взгляд Шарля встретился с ледяным взглядом Артура.

- Нет, вот сейчас как раз самое время, - мужчину с силой встряхнули, развеяв остатки призрачной надежды на взаимопонимание, - И я хочу услышать, как ты объяснишь всё это. Скажи мне, Шарль, как давно у девочки способности, и как давно ты знаешь?

- Прости, Артур, - отец Маргариты оставался непреклонен, отрицательно кивнув головой, - Я буду говорить только когда помогут дочери. Ты же можешь помочь ей, правда?

- О! Торговаться вздумал? - на этот раз, не выдержав, Артур схватил его за ворот, крепко вдавив в холодную твердую стену, - Здесь я буду ставить условия. Но не ты.

Мужчина мягко освободился от захвата:

- Ушам своим не верю.

Видимо, не стоило этого говорить, потому как Артур уже едва сдерживал себя, чтобы не сорваться:

- Неблагодарный друг! - Шарль невольно моргнул, Господи, да ведь этот человек реально верил тому, что говорил сейчас, - Да если бы не я, у тебя вообще не было бы дочери! Это я! Я дал вам то, чего вы так жаждали. Я дал вам дочь! Когда вам не к кому было больше обратиться, кто помог вам? И не ты попрекать меня будешь. Теперь это уже не твой ребенок, а объект научного интереса.

- Я и подумать не мог... - Шарль начал нерешительно отступать к входной двери, - Ты чудовище, Артур. Как я не разглядел...

- Ну, хватит! - Артур несколько раз вдохнул-выдохнул, после чего присел в кресло, отозвавшееся слабым скрипом, и громко стукнул кулаком по столу, заставив Шарля снова нервно вздрогнуть, - Хватит причитать! Ну, почему? Почему, Шарль, ты не послушал меня? Теперь, когда о них узнал весь мир, я уже ничего не могу для тебя сделать.

Тут мужчина с пугающей ясностью сообразил, в какую ловушку угодил по собственной неосмотрительности, и весьма маловероятно, что ему дадут уйти. Но он не простит себе, если даже не попытается - где нельзя действовать силой, нужно включать мозги и использовать хитрость.

Но вместо этого он слабо выдохнул:

- То, что ты задумал, бесчеловечно...

Теряя терпение, Артур подскочил в кресле, с такой силой ударив по столу, что тонкие листы бумаги подлетели в воздух, легко кружа и медленно планируя обратно на столешницу:

- А ты безмозглый дурень, не видящий своей выгоды! Ты мог бы иметь всё: власть, признание, известность, деньги. Вот где бы они все у нас были, - он с чувством сжал свой крупный кулак, - Но ты... Ты же одержим изжившими себя идеями. Так и будешь прозябать.

- Так... так, я начинаю теперь понимать, - Шарль обхватил голову ладонями. В висках мучительно пульсировало, - Стало быть, то, что ты выдавал за новые методики лечения бесплодия, было твоими чудовищными экспериментами. Ты - лживый и подлый человек. Ты опасен, тебя надо остановить.

Клейтон медленно поднялся со своего места: