Вот мы и штамповали в первую очередь шлемы, потом щиты и наконец то копейные наконечники. Если оставался метал, то делали наручи, поножи и ламилярные (наборные) доспехи.
Нашлись у меня несколько мастерских, что научились готовить проволоку и делать из этой проволоки кольчуги. Но вот по факту оказалось, что кольчуга для меня сейчас, это как там в 21 веке какое не будь смартфонное производство. То есть это настолько сложное изделие, что наладить массовый выпуск кольчужной сетки даже помыслить сейчас невозможно. Эту сетку мало того, что требуется правильно сплести из миллиона маленьких колечек, так нужно сшить эти колечки точно по фигуре. И сделать это так, что бы кольчуга не натирала в шее, не тянула в подмышках, не свисала при наклоне корпуса, в общем кольчуга это реальный геморой, это единичное, заказное производство под конкретного воина, и кто то другой не сможет без подгонки напялить на себя чужую кольчугу. Можно конечно делать как римляне короткую кольчужную рубашку, типа для защиты корпуса и все, эти рубахи могут быть безразмерными, то есть на стандартную фигуру, но ведь тогда нет смыла делать такую бронь. Кольчуга без рукавов, без приличной юбки до колен никакого защитного свойства и не имеет. Так что мы в массовое производство опять вернули внутренний ламилярный доспех. То есть пластинки собираются прочными кожаными шнурками и подшиваются к толстой вываренной в морской воде коже заклепками так, что бы пластинки плотно прилегали к поддоспешнику. Такая бронь оказалась идеальной по соотношению цены, качества и времени производства.
Поскольку я собирался идти в поход по рекам, то основная угроза для моих воинов это будет обстрел из луков с берега, поэтому основное внимание было сосредоточено на переделке речных ладей. Теперь мы делали ладьи с высокими бортами и возможностью уложить ростовые щиты под углом, образуя как бы полностью закрытое пространство, своеобразную броню, за которую вражеские стрелы пробиться не могли. В то же время мои дружинники могли стрелять из самострелов через весельные порты и держать противника на расстоянии. Если нам потребуется выйти на берег и организовать лагерь, то был проработан вопрос обустройства больших палаток из паруса и весел. Весла ставились на веревочные распорки, поверх натягивался парус и получалась своеобразная палатка. Кроме того опытные воины показали мне 'варяжкий лагерь'. Это когда в походе приходится долго останавливаться на одном месте и требуется защита не только от дождя, но и от стрел, то балтийские воины от племени варгов вытаскивают свои чайки на берег, переворачивают их и поднимают на весла, образуя такую крышу из корпуса корабля. А вот стены делают либо из паруса, либо если поблизости лес, то собирают простой сруб с кораблем на крыше. В таком 'походном срубе' можно и до весны пересидеть, и тепло и безопасно. А что бы обезопасить свой корабль от зажигательных стрел врага, варги снимали дерн в лесу и укладывали поверху днища корабля образуя негорючий слой.
Вот так вот в трудах и заботах мы встретили осень.
Осенью вернулось посольство от Обияра и привезло мне новую ячейку общества - семью моего первенца. Сын Ждан взял в жёны как оказалось не младшую, а среднюю сестру аланского хана, так как та более подходила отроку по годам. Странное дело, но местные аланы совсем не были похожи на кавказцев моего времени. Это обычные словянского вида люди со светлыми волосами и голубыми глазами. Аланские девки выглядели очень привлекательно, не то что мои болотные тётки. Одна беда, так это боязнь закрытого пространства. Люди степи привыкли жить на свободе и когда они попадали в дремучий лес, где стояла маленькая крепостица, то это пугало кочевников до одури. Моя вторая жена Сердолик на отрез отказывалась жить в царском тереме в Полоцке, а всё порывалась переехать в Смоленск, так как там местные людишки выжгли лес вокруг городища под поля и казалось, что болотные кикиморы и лешаки живут где то далеко.
Не знаю как примет новое жилище юная девица из роксоланского рода, но мне Полоцк нравится, я точно знаю, что ни один ворог в эти дебри не полезет, а если даже найдутся такие идиоты, то можно спокойно уйти на несколько суток пути например в направлении озера Чудинов или Ильмень озера и ни один следопыт тебя там не найдет. А ежели ты пойдешь в направлении Ладожского моря, то там могут заблудится даже мои воины. Там стоят такие высокие дубы, что даже днем солнечного света не видно, и ты находишься постоянно в такой полу темноте, что пугает до дрожи в коленях, особенно если у тебя есть уши. Дикий вой, рычание, какие то скуления в лесной чаще, скрип стволов могучих гигантов навевает на мысль, что вот сейчас сам демон болотный или лешак лесной выйдет да и сожрет тебя вместе с доспехом и дерьмом, и даже собака такая не подавится.
И вот в такие ночи моя Сердолик прижималась к телу так близко, что оторвать её не смогли бы и десяток дружинников. А я любил такие ночи, выходил на стену и смотрел в верх на звезды, смотрел и слушал лесные звуки. Иногда в реке плескалась огромных размеров рыбины, что казалось будто бы речные русалки пытаются утащить на дно ладью. Да, кроме лесных монстров тут водились и речные. Я был единственным идиотом, что купался в реке Дивной (Западной Двине), так как мои рыбаки вытаскивали сомов размером с приличную лодку. Понятное дело, что боясь этих монстров люди с опаской подходили к воде и даже подносили водяному богатые дары дабы тот держал своих демонов в узде.
И так Обияр все таки породнился с моим семейством, а в приданное к своей сестре прислал дюжину лучших коней и дюжину женщин, что должны прислуживать молодой в чужих землях. А также Обияр гарантировал моим торговцам безопасные проходы по Днепровским порогам и взаимовыгодную торговлю. Границами моей земли были указаны река Десна со всеми её притоками по левому берегу Днепра, а вот по правую сторону Днепра Обияр наоборот взял с моего сына слово, что наши вои не будут обижать те рода, что сеют зерно от Припяти и до самой реки Рси. Все большие и малые рода, что проживают по правую сторону Днепра всё ещё являются данниками днепровских алан, и эти самые аланы не собираются отпускать своих данников на свободу. А я уже не единожды обжёгшийся на неугомонных родах бужа теперь никого спасать от ярма не собираюсь, обойдутся. Эти людишки никогда добра не помнили и помнить не будут даже через тысячу лет. Мало того, они тебя еще и оккупантом назовут, уроды конченые.
Сегодня есть более достойная цель, чем волыняне. Я всех людишек, что на правом берегу Днепра пашут огромными волами землю и сеют зерно я называю волынянами. Хотя там в долинах рек проживает больше сотни разных родов, некоторые из которых разговаривают на разных языках, что говорит о том, что там по рекам проживают никакие не родственники.
И так по притокам реки Вистула живут дикие вилькины, то есть людо-волки. Вилькины ранее платили дань гепидам Ардариха, а вот теперь гепиды ушли к Данубису и своих подопечных забросили. Вот я всё лето за этими самыми вилькинами и гонялся. Мои торговцы с большими дарами прошли по всем притокам Вистулы и просили вождей не удерживать охочих людей, что удумают послужить мечом в моих землях. В результате чего в огромных лесных массивах включился социальный пылесос. Вдруг оказалось, что слухи о сильном и самое главное везучем риксе Чеславе проник даже в самые непроходимые буреломы. В разных родах вилькинов появились люди, что уже не хотят сидеть в болотах и кормить лесных комаров своей кровью, ведь за пролитую кровь рикс Чеслав платит серебром. И теперь то десятками то поодиночке в мои земли стали идти добровольцы для найма на службу. За одно лето я собрал две сотни добровольцев. При чем это не наемники, это не те вои, что нанимаются на сезон, это люди, что решили стать дружинниками и посвятить свою жизнь воинскому делу. Правда с воинским мастерством у этих людишек были проблемы. Сила была, немереная сила, и воля к победе была, а еще куча спортивной или воинской злости. Всё это было, а вот мастерства нет.
Мой обычный дружинник мог легко в бою со щитом и копьем или мечем победить любого из пришлых наниматься добровольцев. Мы испытали всех, и из 221 человека более менее успешные испытания прошли меньше четырех десятков вильцев, и это были люди, что ранее воевали в качестве наемников в дружинах разных риксов (вождей). Соответственно если эти люди имеют опыт службы, прекрасно знают обычаи и традиции вильцев, то я и назначил этих людей десятниками, и все десятки отправил в воинскую избу, а по сути на учебный центр, приставив к ним троих своих сотников и десяток опытных дружинников. За один год с новиков настоящих воинов не сделать, это я уже проверил опытным путем.
