- Нахрена тебе это знать?

Оскалился, как загнанный в угол зверь, раздражённо повёл плечом, и Когане узнал в этом движении желание вскинуть баярд, прицеливаясь в грудь врагу. Его расценивают как угрозу? Занятно.

- Раз не хочешь говорить, тогда не кидай мне непонятные претензии. Чуть не помер он там, конечно, - просто нужен чёртов ответ, вот и всё. Из упрямства, из-за того, что Лэнс специально молчал, хотя абсолютно точно понял, к чему клонил Когане.

И тот словно сломался в ответ на несдержанность: замер, а лицо стало большей, чем обычно безучастной к чувствам хозяина маской. Кит ощутил это как никогда прежде явственно. Ни одной эмоции, ни одной подсказки к настоящим чувствам.

- Кажется, ты в полном порядке, - прозвучал такой же бездушный голос. - Если буду нужен, позже найдёшь меня в комнате.

Кит прикусил язык, глядя в механически ровную спину Лэнса, направившегося прочь из медблока. Он догадывался, что МакКлейн сидел с ним всё это время, прекрасно понимал, что тот волновался. Когане в сердцах ударил по подлокотнику лечебного кресла, и аппарат разразился жалобным писком.

- Прости.

Машина отозвалась каким-то слишком понимающим звуком в ответ, а Кит просидел там, пока его не выпнул Коран.

- Идите сначала разберитесь с самим собой, молодой человек, - деловито подтолкнул его в спину альтеанец в ответ на предложение помочь с чисткой криоподов. А потом вдруг тепло взлохматил чужие волосы. - Всё образуется, он не умеет долго дуться.

Кит действительно отправился заниматься самоанализом и мозгожуйством в свою комнату, окопавшись в ворохе одеял и игнорируя Широ, три раза звавшего пойти в обеденную залу и перекусить хотя бы немного. Он не хотел никого видеть - скорее хотел сдохнуть здесь и сейчас - может, тогда Лэнс бы даже всплакнул на его могилке и точно простил за излишнюю вспыльчивость.

На четвёртый раз Такаши не выдержал и выволок паладина за шкирку из комнаты, чтобы тот перестал морить себя голодом. Когане придумал целую сотню причин, чтобы улизнуть с кухни с тарелкой, едва заслышал шаги Лэнса. Широ удивился лишь тому, что юноша смог уловить приближение того практически за добрых три сотни метров.

Столкнулись они только под вечер у дверей в комнаты. Кит прижимал к груди подушку и старательно отводил взгляд в сторону.

МакКлейн честно не понимал, какого чёрта. После того как Когане повёл себя как последний ублюдок, после того, как, кажется, всё же узнал, что Лэнс сторожил его эти четыре часа, изводясь с каждой минутой всё больше и больше, после того, как Кит, выйдя наконец из комнаты, шарахался от него как от прокажённого, тот, вполне вероятно, мог прекрасно провести ночь и без лишнего человека в своей постели. Но нет, вот он Кит, вот его истерзанная в волнении подушка - получите, распишитесь.

- Решил съехать поближе к Широ? - нет, это не то, что хотел спросить. Зачем, к чему это сейчас? Задеть побольнее? Прогнать? Лэнс прикусил язык, натягивая широкую пустую улыбку. Всё хорошо, он справится. Справится с тем, что тактильный голод снова рвал на куски; с тем, что откровенно зависал, глядя на ровную спину во время тренировки; с тем, что закрывая глаза, чувствовал фантомное тепло в своих руках и сладкую тяжесть на груди.

- Широ не приведёт меня в чувства, к сожалению. Я подумал, что лучше перестраховаться, - Кит, кажется, принял это за обычную дурость, и МакКлейн готов благодарить всевышние силы. Он действительно не хотел обидеть Когане. Не сейчас, не сегодня. - Как ты?

Вопрос застал врасплох. Он чем-то выдал скверное настроение? Или жесты слишком дёрганные? Или смех слишком натянутый? Что заставило Когане спросить об этом?

Лэнс сжал губы в тонкую полоску, но так и не ответил на вопрос. Впрочем, Кит и не переспрашивал. Парень отошёл в сторону, пропуская незваного гостя в свою комнату, проследил недоверчивым взглядом за тем, как тот неловко осматривался, словно пугливый котёнок.

- Располагайся, - кивнул ему Лэнс, хотя прекрасно знал, что глаз на затылке у Когане не было, - мне надо в душ.

МакКлейн посчитал это позорным побегом, даже если Кит воспринял как передышку перед трудным разговором. Которого так не хотелось.

Когане осмотрелся, скользнув взглядом по разбросанным то там, то тут вещам, по тумбочке, заваленной какими-то баночками и путаницей из проводов и пластика, а затем остановился на стене над кроватью. Целая сотня фотографий, приколоченных на альтеанский аналог разноцветных кнопок, тянулась практически от потолка вниз, постепенно редея, до кровати. Кит забрался коленями на койку, осторожно тронул самыми кончиками пальцев плотную глянцевую бумагу, вспоминая, как пару месяцев назад Лэнс больше недели упрашивал Ханка собрать что-то вроде принтера.

Он подметил совместные фотографии всей команды, парочку селфи с инопланетянками, счастливые лица друзей, даже улыбающихся Аллуру и Широ, а затем нашёл себя. Кит не мог припомнить момент, в который мог так беззаботно хохотать, но то самое странное тепло снова предательски зашевелилось в груди. Фотографий много, они словно отражение всевозможных оттенков радости, которые только могут быть. Измотанный, но сияющий Ханк, улыбающаяся во сне Пидж, по-отечески тепло щурящийся Широ, восторженная Аллура, самодовольный Коран и он такой… Такой беззаботный.

Кит никогда бы не назвал себя беззаботным, если бы не эта стена. Он скользил пальцами от одной к другой, совершенно не помня, когда - даже не замечал - его фотографировали. Он совершенно точно узнал фото с недавней тренировки, но Когане был один! И только потом память подкинула воспоминание о мелькнувшем синем рукаве.

Кит не понимал в принципе, зачем все эти фото, почему МакКлейн хранил, зачем вообще делал, неужели все так важны для него? В голове лишь одни вопросы и ни одного ответа, а спрашивать о стене было бы неловко - юноша был в этом уверен.

Он потянулся выше, туда, где фотографий больше всего, и вдруг замер. Сочувствующий вздох вырывался из груди раньше, чем Кит успел подумать, что Лэнсу, может, совсем по боку его сочувствие. Семья Лэнса на смазанных нечётких фото с крупными каплями чего-то. “Слёз”, - подсказал мозг. Киту вдруг стало стыдно, что так, без спроса полез в чужую жизнь, и он тихонько сполз вниз, усаживаясь у последних снимков.

Лэнс никуда не уходил. Он стоял под дверью, слушая, как скрипит под весом Когане койка. Значит, тот рассматривал его стену с фотографиями. Сочувствующий вздох заставил прикусить губу и уставиться на счастливые кошачьи морды тапок.

Больно.

Хотелось простого человеческого сочувствия, пусть и от заклятого соперника, который его ненавидел.

МакКлейн трижды сделал дыхательную гимнастику для успокоения, прежде чем накинуть халат и не глядя набрать привычный код открытия двери на панели.

- Уже осмотрелся, маллет? - он вошёл, шаркая тапками и страшась поднять взгляд. Что в них плещется? Издёвка? Гнев? Обвинение? Лэнс предпочитал оставаться в неведении. - Не идеальный порядок, как у тебя, уж прости.

- Да всё в порядке. Спасибо, - Кит запнулся и вновь отвернул голову к фото. На них практически не было самого Лэнса. Только на редких селфи, и то по большей части прикрытых уголками других снимков. Когане не понимал почему. - …что впустил. Кто знает, что может случиться.

Паладин нашёл взглядом размазанную нечёткую фотографию Лэнса вместе с Ханком. Она висела внизу стены, ближе к изголовью, а значит была из недавних, но, пожалуй, единственная из всех полностью открытая, обособленная. Насколько Ханк был важен Синему паладину? Кит одёрнул себя, вспомнив, что пялиться на чужие вещи неприлично, и судорожно начал искать, на что стоит перевести взгляд, но постоянно возвращался к рябой от изобилия цветов стене.

Лэнс закусил губу, бросил мимолётный взгляд на ссутулившуюся фигуру. Он успел выхватить то, как нервно мял в руках мягкую подушку Кит, как потерянно шарил взглядом по комнате, словно специально отворачиваясь от заинтересовавших его фотографий. Что ж, если Когане пришёл, то наверняка знает, что делает, а о его социальной неловкости МакКлейн был прекрасно осведомлён.