— Ох, какое счастье, — прижав ладони к щекам, я поймала на себе строгий взгляд искоса и торопливо сунула их в карманы жутко неудобных брюк-галифе, как делают мужчины, — мы давно не получали от него писем.
— Вся пневмопочта занята армией, гражданские письма потом, — ходит он как-то странно, чуть скрючившись влево. Видимо, кровь на его вылинявшей и растянутой гимнастерке не просто так, — я Эрих, кстати.
Мы уже вышли на тротуар, где сновали люди. В основном, военные, но изредка проходили и бледные женщины с корзинами. По мостовой оживлённо двигались паровые автомобили, то и дело откуда-то слышался хриплый клаксон.
— М-марго, — тихо представилась я в ответ, чтобы никто не услышал.
— Рядовой так рядовой, — подмигнул Эрих, неожиданно весело мне улыбнувшись.
Отстраненно думая, что мне придется уехать в один из таких городков, только у другой границы, я вдруг ощутила себя дурой. Да, жених приедет ко мне знакомиться через месяц, брат всегда мог бы приехать в гости после службы! Но мы так боялись, что с ним что-то случилось, я так боялась, что он не вернётся с войны, что просто не могла ждать и не поехать к нему сама. Он самый близкий мне человек.
Провожатый вдруг замешкался, прислонился к стене, мучительно кашляя. Пытаясь его поддержать, я заметила на правой руке кровь, да и его рубаха стала влажно блестеть.
— Дай мне минутку, отдохнем, — съехав в другом переулке по стене, Эрих зажмурился и очень осторожно поднял прилипшую к ране рубаху. Выглядела рана в левой части живота не лучшим образом, ее бы хоть перевязать, — м-да, дело дрянь, но ты не дрейфь только и в обмороки не падай. Я ж там не отливал, не буду же при фройляйн, не такая я скотина… — сунув руку в нагрудный карман, он извлёк комочек грязи. — Хотел сюрприз сделать, порадовать, но ты ж лопух, обчистят меня ещё…
Протерев комочек о штаны, я с замиранием сердца заметила золотой отблеск. И это он с такой раной поднимал ту тяжеленную решетку? То-то же так пыхтел, вот дурень…
Заметив, что Эрих потерял сознание, я решительно сжала кольцо в кулаке. В мешке среди нехитрых продуктов нашлась полная фляга воды, я использовала немного, чтобы отмыть кольцо. Оставив мужчину в проулке без сознания, я взяла выменянные на мой кожаный саквояж вещи и встала, оглядываясь. На другой стороне улицы, немного поодаль, нашлась вывеска аптеки, туда я и направилась, стараясь избежать высоких колес паровых экипажей. Я проходила курсы сестер красного креста и поехала бы с братом, если бы родители не воспротивились так бурно и серьезно, я не могу дать умереть даже такому никчемному человеку. Тем более, если он действительно может довести меня до линии фронта. Хотя мне уже туда и не надо, если верить ему, мне нужно только в соседнее поселение, которое совсем недалеко. Конечно, это на карте недалеко, а идти придется много.
Аптечный пункт был открыт, но почти пуст.
— Все купили на фронт, а с поставками перебои, — развел руками мальчик, стоящий за прилавком и заметивший мой обескураженный взгляд.
— А что есть для перевязки? — со вздохом спросила я.
— Какой у вас голос смешной, как у девчонки, — звонко расхохотался вредный мальчуган, — у нас есть только спирт, морфины и бинты, больше ничего не осталось.
— Давай пузырек спирта и бинтов побольше, — он начал собирать все в маленький бумажный пакетик, а я нервно обернулась, ожидая найти за собой разозленного моим непослушанием проводника.
Но ведь он не говорил никуда не ходить! Сказал только, что отдохнёт немного, а я не должна рядом с ним сидеть, вот!
— Кто тут? — из задней комнаты выглянул седовласый мужчина, наверное, хозяин. — Что желаете?
— Я уже собрал! — радостно ответил мальчик. — Пузырек спирта и три упаковки бинта, больше в одни руки нельзя, правильно?
— Правильно, — услужливому помощнику досталось поглаживание по голове, я же положила на прилавок кольцо, — украл где-то?
— Это мамино! — вспыхнула я.
Отдаю за бесценок мамин подарок, а меня ещё и подозревают в таких низостях!
— Ну конечно, мамино, — фыркнул аптекарь, едва не швырнув мне сверток, — проваливай, пока я полицию не вызвал!
Едва сдерживая слезы, я развернулась на каблуках и быстрыми шагами вернулась к Эриху. Какие бесчестные люди! Просто быть такого не может! Сев на корточки и прислонившись спиной к стене, я сложила руки на коленях и уткнулась в них лбом. Потом решила, что растяпа Эрих раздавит драгоценный спирт, вытащила пакет из мешка и сунула за пазуху, как видела в исполнении простого люда. Лишь бы самой не раздавить.
— Опять ревешь? — простонал мужчина буквально через несколько секунд. — Не дрейфь, фройляйн, от твоего путешествия хоть ничьи жизни не зависят.
— А от твоего зависят, что ли? — фыркнула я, вставая и протягивая ему руку.
— Хочешь верь, хочешь — нет, — криво ухмыльнулся он, ухватился за меня и потянул на себя так сильно, что я едва не свалилась, а он сам ударился спиной о стену и стиснул зубы, резко побледнев, — боже, что за напарника я себе выбрал, быстрей врага убьет…
— Я, между прочим, не солдат, — мне оставалось только наблюдать, как он самостоятельно осторожно поднимается.
— Не удивлюсь, если ты дочь одного из герцогов, — закинув на плечо мешок, мужчина нетвердо зашагал по улице.
— Всего лишь фрайхерра, — пробормотала я, понизив голос.
— А я маркграф, приятно познакомиться, ага, — фыркнул Эрих.
Я усмехнулась удачной шутке и прибавила шагу, чтобы поспевать за неожиданно прытким раненым.
Мы вышли из города, и вскоре стало заметно, что тут были боевые действия. Воронки от взрывов, кое-где узкие траншеи в земле. Было вполне тепло, но я даже не представляю, как будет холодно спать на земле, если до вечера мы не успеем дойти до поселения со штабом. Мимо проезжали паровые экипажи, грузовые, в основном, но подвозить нас никто не собирался, а мой провожатый держался от них подальше.
Солнце клонилось к западу, тени вытянулись. Когда наступили сумерки, стало заметно зарево на горизонте, в котором очень легко было разглядеть отдельные вспышки взрывов.
— Это далеко, — успокоил тяжело дышащий Эрих, — нам вон туда, — он махнул в темноту, на восток, — ещё раста, не больше, скоро будет поворот дороги. Но ночевать будем в окопе, так безопа… — конец слова перекрыл оглушительный вой-свист над головой и очень громкий взрыв, от которого зазвенело в ушах. — Бегом, бегом!
Повинуясь толчку в спину, я свернула с дороги и побежала через траву, кое-где выжженную, к ещё пока заметному в слабом свете углублению в земле. Оглянулась на попутчика и не обнаружила его за собой, пришлось возвращаться.
Первым, чему нас научили, как сестер красного креста, было оттаскивание тяжёлого мужчины в безопасное место. Ухватив его за запястье, я потащила ужасно тяжелое тело в сторону окопа, зарываясь сапогами в мягкую землю. Казалось, что руки вывернутся из плеч или спина сломается пополам, но я упорно тянула. Но как мне спустить его вниз? Траншея глубиной не меньше клафтера, край отвесный, а над нами все ещё воют снаряды.
— Я тут, тут! — вдруг захрипел Эрих, вырвав руку из моей хватки. Не сказала бы, что он аккуратно спустился, скорее, свалился, зато сам, я не виновата. Спрыгнув за ним и бросив сумку, я торопливо расстегнула пару пуговиц гимнастерки. — Ох, фройляйн, боюсь, я не могу сейчас ответить взаимностью…
— Замолчи, дурень! — беззлобно ругнулась я, вынимая сверток из аптеки.
Вышла луна, почти полная и очень яркая, как будто сама судьба благоволит этому оборванцу. Распечатав одну бумажную упаковку бинта и оторвав широкую полосу, я пропитала ее половиной спирта из пузырька. Первое правило — никакого чистого спирта в ране, обязательно разбавлять. Задрав на нем гимнастерку, я очень осторожно протёрла вокруг раны и положила комок мокрого бинта рядом. Трясущимися руками добавив воды к оставшемуся спирту, я смочила им второй кусок марли и вопросительно взглянула на раненого. Он, бледный, как мертвец, твердо кивнул и закусил рукав гимнастерки. Жалко, но необходимо промыть. Коротко плеснув на рану раствором, я сразу же начала убирать видимую грязь, чтобы сейчас, пока ему больно, а потом не бередить. Он жмурился, рычал, дёргался, но не мешал, терпел, честь ему и хвала.
