Да, дома меня ждал мой салат. А еще вареная картошка и котлеты, господи, сколько я уже не ел настоящих домашних котлет? Явно сама делала, а не просто купила.
— Скажешь мне потом, сколько за продукты, — она поморщилась было, но я погрозил ей вилкой, — еще вот студентки всякие меня не содержали, разбежалась.
— Вкусно? — девочка решила сменить тему, подперла голову кулачком, сидя напротив.
— Охуительно, — не поскупился я, — не влом было?
— Мне нравится кормить кого-нибудь, — и правда, такая домашняя улыбка и тот самый взгляд, когда у женщины на глазах кто-то голодный с удовольствием наворачивает ее стряпню.
— А сама чего не ешь? — я взял себе еще одну невъебенную котлету.
— Я дома поела, — Катя пододвинула ко мне салат поближе.
Блять, за такой ужин я теперь торчу ей долгую и заебатую игру, но сил на это у меня уже нет.
— Слушай, давай завтра поиграем, а? — с хрустом размяв шею, я прикрыл кулаком зевок. — Я что-то совсем в говно.
— Хорошо, — легко согласилась она, встала налить мне чай, — но тогда у меня есть условие.
— Ого-о, — рассмеялся я, качнув головой, — за такие котлеты все что хочешь, детка.
Катерина не сразу озвучила, повозилась с чаем, убрала в раковину лишнюю посуду, как-то несмело приблизилась и встала сзади, обнимая меня за шею. Ясненько, стесняется и не хочет, чтобы я смотрел на нее.
— Я, м-м-м… Я хочу, чтобы у тебя тоже был знак принадлежности, — робко пробормотала она мне в макушку.
— Законно, — в принципе, обычно они и бывают парные, так что я не против. Но клеймить себя точно не дам, — только не ошейник, по-братски, на работе не поймут.
— Нет, у меня была другая идея, — запрокинув голову, я пригнул ее голову к себе и чмокнул в подбородок, — сделаю тогда и принесу, ладно?
— Ладно, — улыбнувшись, я погладил ее по щеке и вернулся в нормальное положение, чтобы доесть.
После ужина у меня оставались силы только на то, чтобы принять душ, доползти до кровати и держать глаза открытыми. То ли потому, что мало спал, то ли потому, что много трахался, то ли все вместе, но я чувствовал себя медузой. Правда, дружку моему это не помешало встать, когда девочка улеглась рядом и потеснее прижалась, ерзая и потираясь о меня, но мне было на него насрать, я и так засну скоро.
Катя мягко поцеловала меня в шею, ласково провела руками по груди. Я отозвался тихим ленивым стоном, больше похожим на скрип, и она, видимо, приняла это как сигнал к действию.
— Ну детка, — пробормотал я, запуская пальцы ей в волосы.
Детка не послушалась и не прекратила вылизывать член, неторопливо надрачивая. Я подумал было спросить, кто научил ее так охуенно делать минет, но не сейчас же. И как она это любит, чуть ли не светится вся, преданно заглядывая в глаза. Действительно, любит доставлять удовольствие. Вот что надо делать, так это почаще ложиться во время минета. А то все сидя и сидя, проебал возможности увидеть, как она стоит на коленях, оттопырив свою чудную задницу и прогнув спину. Во время одного из движений головой моя футболка, слишком уж длинная для нее, соскользнула с ягодиц, открывая мне еще более охуенный вид на почти голый филей.
Кончил я постыдно быстро и старательно спихнул это на усталость. Довольная Катерина снова устроилась рядом со мной, положив голову мне на плечо и накрыв нас одеялом.
— Детка, блять, — повернувшись на бок, я обнял ее обеими руками и уткнулся носом в пахнущую моим шампунем макушку, — было бы под рукой кольцо, я бы предложение ебнул прямо сейчас, отвечаю.
Как хорошо, что кольца нет. Она вот хихикает, а я ведь правда бы это сделал. Такие решения уж точно нельзя принимать после первых за долгое время котлет, понимающего отношения и глубокого минета, чтобы лучше спалось. Ебать, точно бы женился.
========== Часть 4 ==========
Проснувшись, я прижал теплую девочку к себе поближе. Она поерзала, устраиваясь удобнее, и опять затихла. Миловидная такая, яркая — довольно темные русые волосы, легкая смуглость и вечно темные шмотки неплохо сочетаются. Были бы еще эти большие глазищи карими, вообще была бы красота. Но и так неплохо.
Пошевелившись, я вдруг осознал, что не чувствую правую руку. Конечно, тут кое-кто так хорошо пристроил на ней свою головушку… Приподняв голову Кати, я кое-как переложил кусок мяса на косточке повыше и другой рукой согнул пару раз в локте. Закололо, потихоньку начала поступать кровь. И тут же резко как сотня игл воткнулась. Сжав зубы, я специально вертел кистью, чтобы быстрее это все разошлось. Разбуженная моей возней Катерина недовольно приоткрыла один глаз, потянулась, давая себя обнять.
— Ты чего так рано? — зевнув, она явно вознамерилась пригреться в моих руках и еще поспать.
— Ну я же обещал поиграть, — лизнув ее в ухо, я усмехнулся, когда девочка вся подобралась, явно моментально проснувшись.
— А мы успеем? — заглянув мне в лицо, малявка так довольно улыбнулась, что мне очень захотелось ответить положительно.
— Успеем, — сверившись с телефоном, я убедился, что времени еще дохера и больше, — но сначала надо что-нибудь перекусить.
— Ну-у… — разочарованно застонала она.
— Без “ну”, — строго нахмурился я, — ты сейчас долго будешь напряжена, на голодный желудок может стать плохо.
— Хорошо, я поняла, — ишь, ворчливая сегодня какая с утра пораньше.
Вдогонку шлепнув встающую девочку по заднице, я потянулся. Ничего, сейчас подниму ей настроение. Повозившись на кухне, похлопав шкафчиками и включив микроволновку, она пошла в ванную. Вчерашнее, что ли, решила погреть? Лениво жмурясь, я встал и пополз на кухню за своими чудными котлетами. Но в микроволновке, уже отпищавшейся, были не они, а омлет. Удобно, удобно, и не пригорит… Поделив его чуть-чуть неровно пополам, я взял себе большую половину. Я же больше, так? И ем больше. Надо, кстати, в качалку опять начать ходить, а то всегда твердый пузан начал заметно рыхлеть, да и грудь подкачать бы. Блять, сиськи имею больше, чем у собственной нижней, прямо как в анекдоте. Батя всегда говорил, что у бабы должны быть сиськи, а кто так не считает — латентный пидарас. У меня мнение свое — лучше прыщи, чем бидоны. Вкусы-то у всех разные! Только почему-то это всегда лучше всех осознают ебучие извраты, типа меня. Хотя я еще не худший вариант, взять хоть того же отца Кати.
Так-так, а что сегодня будем делать? Можно было бы опять поучить ее не двигаться, а можно и новенькое что-нибудь. Наверное, лучше сначала побольше всего попробовать, а потом уже шлифовать то, что по максимуму понравится. И, раз уж вчера я хилял, сегодня надо постараться.
Как странно, я уже строю какие-то планы. Да, конечно, не хотелось бы, чтобы идеально принимающая все нижняя быстро от меня свинтила, но насильно держать не буду, если надоем.
Катя вышла из ванной, опять в одном полотенце, села завтракать. Чуть румяная, распаренная после горячего душа. Быстро доев, я встал и, как она вчера, положил ладони ей на плечи, легко массируя, с удовольствием касаясь почти горячей влажной кожи. Она немного наклонила голову, когда я поцеловал ее выступающую ключицу, давая мне простор. Ухватив ее за подбородок, я вернул все в прежнее положение.
— Не двигайся, — Катерина напряглась, по моему тону сразу поняв, что игра началась, — доедай пока.
Она послушно ухватилась за вилку, а я пошел в душ. Хорошенько побрился, натянул штаны и футболку, никуда не торопясь. Девочка должна хотеть, нервничать и поглядывать на часы, учитывая, что она сидит спиной к коридору. Но и я должен не перетянуть, чтобы не упал градус.
Тихо подкравшись, я опять положил ладони ей на плечи, заставив вздрогнуть. Не ожидала этого именно сейчас, но ждала. Умница.
Напряжение Кати с головой выдавала ее походка. Я придерживал ее за плечи, почти конвоируя в спальню. В этот раз ее ждала веревка подлиннее, грубая пенька, которую я, впрочем, когда-то вываривал, чтобы стала более гладкой. Я сел на кровать, поставил девочку спиной к себе и взял за локти. Не стал сводить их слишком близко, чтобы с непривычки ей не было сильно неудобно, но и не совсем уж дал слабину. Простенькая и ужасно красивая “стрекоза” от локтей до запястий шикарно смотрелась на ней. Обвязав костлявые хрупкие кисти и шлепнув Катерину по ягодице, чтобы отошла на шаг, я взял с тумбочки телефон. В кадре чудесно уместились ошейник, сведенные лопатки, сексуально выгнутая спина, стройные бедра, ну и, разумеется, тонкие руки, оплетенные коричневатой веревкой.
