Мгновение король выглядел озадаченным, а потом широко распахнул глаза, и Рамсей слишком поздно понял: попытка передать, что с принцем все в порядке, не удалась.

Далее события развивались с ошеломительной скоростью – как всегда в таких случаях. Защитник слышал, что одни стражники выгоняют людей из зала, а другие собираются кинуться на него – достают мечи из ножен, готовясь атаковать, по их мнению, несомненного легкую добычу.

Первому Рамсей дал кулаком в лицо, потом резко развернулся и точными ударами ноги уложил еще двоих, упал на пол и сделал подсечку четвертому, ловко вскочил на ноги…

И обнаружил, что стоит напротив широкоплечего наложника. На краткий миг Защитник подумал, что насладился бы происходящим, не будь обстоятельства столь неблагоприятными. Видят Богини, мужчина умел драться, и было ясно: его не ввели в заблуждение обманчиво хрупкая фигура и яркая внешность Рамсея.

Борясь с внезапным неуместным порывом рассмеяться, он пытался удержать наложника на расстоянии, не причиняя тому серьезного ущерба.

– Я не, – увернулся от удара и лягнул ногой, – опасен. Прошу… – тут он уклонился слишком поздно и с вскриком отступил назад.

Он быстро пришел в себя и уклонялся, пока они не оказались притиснуты друг к другу в неуклюжем захвате.

– Где принц? – потребовал ответа наложник.

Король сделал шаг вперед, хотя его пытались удержать на месте.

– Где мой…

Все застыли, когда внезапно распахнулись двери, являя миру…

– Джанкин? – произнес Рамсей, не уверенный, что ошеломило его больше: то ли что из всех людей на свете именно Джанкин вошел в зал, то ли что тот был, очевидно, пятым наложником гарема короля. – Что, во имя Троицы, ты здесь делаешь?

– Я? – переспросил Джанкин. – Что ты здесь делаешь? Ты оказался очень далеко от дома, Защитник. Беркан, в самом деле, отпусти его. Что, во имя Великого дракона, здесь происходит?

– У него Кажан, – пояснил Беркан.

– Я его спас! – наконец, удалось произнести Рамсею.

На миг повисла тишина, потом Шафик сказал тихо, но твердо:

– Беркан, отпусти его.

– Но… – наложник пробурчал себе под нос что-то непонятное, потом с явной неохотой подчинился.

Король приблизился, отталкивая своих защитников.

– Кто ты и где мой сын? Откуда ты знаешь Джанкина?

– Два дня назад я ехал домой, – начал говорить Рамсей, отвечая на единственно главный вопрос. – Остановился набрать воду в колодце, когда услышал крик о помощи. Шестеро мужчин с мечами наголо гнались за мальчиком. Я его спас, а вскоре пришел к заключению, что он – наследный принц. Сейчас принц прячется в моем доме, пока я здесь пытаюсь, как можно тише, рассказать обо всем, – он скривился. – Это пошло не по плану, но, клянусь, Ваше величество, ни вам, ни вашему сыну я угрозы не представляю.

– Почему мы должны тебе верить? – поинтересовался Беркан, и стоящие неподалеку близнецы и еще один наложник согласно кивнули.

Джанкин фыркнул.

– Рамсей был Священным Защитником Тритации. И он давал присягу охранять тритацийского наследного принца. Защищать – смысл его жизни. Он никогда не обидит того, за кого, по его мнению, нужно вступиться, и тем более не ребенка. Мы познакомились, когда я изучал тритацийские танцы, и стали друзьями, – он кинул на Рамсея лукавый и теплый взгляд, затем вновь посмотрел на остальных. – Я же раньше рассказывал о Тритации.

Рамсей не сдержал ответной мимолетной улыбки, любовно вспоминая их короткую дружбу. Он был Защитником, а Джанкин в то время слишком жаждал овладеть всеми известными танцами мира, чтобы осесть для длительных отношений. Но у них было много хороших ночей вместе за те несколько месяцев, что танцор пробыл при королевском дворе Тритации. Тогда возможность подобного времяпрепровождения была большой редкостью для него. Нечасто ему прощали тот факт, что принц всегда был для него на первом месте. Это понимали только брат и Джанкин.

– Рамсей, что ты делаешь в Тавамаре? – тихо спросил Джанкин, отставляя в сторону поднос с вином, который держал в руках. – Ты оставил охрану принца? А где Колум?

– Погиб, – коротко ответил тот, сжав кулаки, когда услышал имя брата.

– О, Рамсей… – произнес Джанкин, и внезапно Защитник понял, что его обнимают, прижимая к узкой груди, которую он помнил годы спустя, едва отмечая возгласы удивления вокруг. – Мне так жаль, Рамсей. Он был таким замечательным мальчиком. Неудивительно, что ты здесь.

Рамсей задрожал, просто сжимая объятия, тайно благодарный утешению. Никто его не обнимал, когда умер Колум. Бормотали «какая трагедия», «какая жестокая судьба», а потом сказали вернуться к прямым обязанностям.

Он заставил себя оттолкнуть Джанкина через мгновение и собраться с духом.

– Ваше величество, – обратился он к королю, не в силах встретиться с ним взглядом, – принц сейчас находится в моем доме. Учитывая рассказанное им о похищении, я сделал вывод, что кто-то помогал из дворца. Я не хотел рисковать и показывать похитителям, что принц у меня. И так уже знают слишком многие, – он посмотрел на наложников, доверяя из них только Джанкину.

– Моему гарему можно верить, – твердо сказал Шафик. – Двоих я отправлю забрать сына.

– Я поеду, – выступил вперед наложник с пухлыми губами. – Никто не заметит, если несколько дней меня не будет, а с близнецами, Джанкином или Берканом все по-другому.

– Двоих близнецов хватятся, – произнес близнец, носящий сапфиры. – А одного нет, если вы все проявите осторожность и Эндер изредка будет играть меня, – он улыбнулся брату.

Эндер скривился.

– Надир…

– Я буду осторожен, – перебил его Надир. – С Мазином и мной все будет нормально, – он повернулся к Шафику. – Да?

– Просто будьте осторожны, – тихо сказал король, протянул руку и погладил Надира по щеке. Затем он потянулся к Мазину. – Вы оба должны быть предельно осторожны. Привезите Кажа домой.

– Конечно, – пробормотал Надир, пересек разделяющее их расстояние и крепко поцеловал Шафика в губы.

Рамсей отвел взгляд, внезапно чувствуя себя лишним. Он совершенно не понимал гаремы, но было очевидно, что эти наложники – не простые рабы для удовольствий, а сплав любовника, друга и защитника, хотя голова шла кругом от попыток понять, как такое работает при столь многочисленном количестве партнеров.

С досадой и унынием он подумал, что когда наконец останется один, то будет не прочь поразмышлять над тем, какими разнообразными способами они могут быть на ложе сразу все вместе.

Отчаянно желая отвлечься на что-то другое, Рамсей посмотрел на Джанкина.

– Как ты здесь оказался, мой друг-странник?

Тот улыбнулся, кинул нежный взгляд на Шафика и на остальных, затем обернулся к Защитнику.

– У меня появилась причина прекратить скитания. Хотя, признаю, я всегда с любовью вспоминал о тебе и скучал. Несмотря на обстоятельства, я очень рад тебя снова видеть. И я искренне соболезную по поводу смерти твоего брата.

Защитник ответ взгляд, проклиная себя за внезапное жжение в глазах и борясь со слезами, которые уже давно должны были закончиться.

– Спасибо. Я по тебе тоже скучал. И рад видеть тебя счастливым.

Да, он был рад, пусть и чувствовал вместе с радостью за друга легкую грусть. Ему на роду написано защищать, а Защитники всю жизнь охраняют других. И почти всегда это их убивает. Рамсей не знал ни одного Защитника, который бы достиг возраста отставки и зажил бы своей жизнью. Ему никогда не дали бы возможности провести остаток дней с кем-то, похожим на Джанкина. Привлекательным, красивым, изящным, золотым Джанкином, который танцевал и двигался, как создание из ставших явью грез.

Хотя он и за тысячу лет раздумий представить себе не мог, что Джанкину настолько подойдет гаремная жизнь. Как же Рамсею хотелось хоть на половину также удачно обрести свое место. Ведь он всего лишь сбежал от привычной жизни, когда у него отобрали озаряющий ее свет. Все, чего он желал сейчас, – спасти тавамарского принца и вернуться к одиночеству, которое, кажется, было предопределено ему судьбой.