- Это тоже самое, что Вас бы спросили: на ком бы Вам больше понравилось ездить? Верхом на Тасманском дьяволе или на лошади? – выпалил он на одном дыхании.

- То есть... Дженсен – лошадь?!

- Да. Дженсен – лошадь! – слова слетели с губ легко и непринуждённо, но, чёрт возьми, он не-должен-был-этого-говорить!!! Именно потому, что во всех смыслах, это было правдой... И только глухонемой мог этого теперь не заметить.

У Эклза за кулисами отвалилась челюсть, вместе с доброй половиной каста. И, попытавшись замять эту неловкую ситуацию, Миша только всё усугубил:

- Так, сделаем вид, что Вы вообще ни о чём не спрашивали. Так что, Вы просто уйдёте отсюда!

“Да пошло оно всё! Хуже уже всё равно не будет...” – на том Миша и успокоился, продолжив очаровывать публику. Уходя за кулисы, Коллинз пытался распознать настроение Дженсена, заглядывая в его потемневшие глаза. Эклз же незаметно скользнул ладонью под пиджак Миши, притягивая к себе за талию и делая несколько уверенных шагов назад в тень декораций, а другую положил на его пах, несильно, но настойчиво сжимая и поглаживая возбуждающийся член пальцами через тонкие брюки.

- Значит, я – “лошадь”? – тихо и незлобно прошипел он куда-то в скулу Коллинза, который извивался в сильных и умелых руках партнёра, толкался бёдрами навстречу и еле слышно, но жутко развратно, постанывал на ухо Эклзу, покусывая его мочку.

- Ответь, Миш!

Но, когда прошло несколько жарких минут, а Миша так и не ответил, Дженсен совсем отвлёкся на предательские реакции собственного тела, забывая зачем вообще хотел поговорить. Заметив это, Коллинз неожиданно схватил Дженсена за руки и резко развернул лицом к стене, придавливая его своим весом.

- Ещё какой... Жеребец! – плотоядно зашептал он прямо в ухо офигевшему Эклзу.

И в следующую секунду по телу Дженсена прошла сильная дрожь удовольствия, сопровождаемая табунами восхитительных мурашек, когда Коллинз оставил широкий мокрый след от своего языка, жадно проводя им от вОрота рубашки по затылку и выше, теряясь где-то в мягкости волос. Колени Дженсена предательски задрожали, но он тут же подпрыгнул на месте, потому что тёплое тело сзади неожиданно исчезло и вместо него он ощутил увесистый шлепок по ягодице.

- Аллоха, ковбой!

*** К сожалению, Миша вновь ошибся, думая, что хуже уже быть не может... Это он понял, когда Эклза, на пару с Падалеки, отправили в совместную поездку по заданию руководства. Без него. Дженсен, конечно же, не забывал изредка звонить Мише, когда его никто не мог подслушать. А в свободное время слал фото с комментариями и односложные СМС: “скучаю”, потому что никакие сообщения не могли описать всей его тоски. Благо, Миша понимал его “без слов” и, нежно поглаживая его фото, отвечал: “я тоже”. Они даже приловчились “чувствовать” друг друга, устраивая длительные прелюдии в Skype перед сном. И пусть такие “сеансы” всегда бурно заканчивались, пачкая их животы или постели, но... Но ВСЁ это было не то. Совсем не то! Общепринятая версия их взаимоотношений требовала долгосрочного нахождения в общих с жёнами домах. Эта вынужденная необходимость: быть “запертыми” в кругу семьи, сводила понемногу Коллинза с ума.

====== Часть 13. ======

В конце апреля Миша с Дженсеном запланировали провести вместе целую неделю. Устроить себе “маленькие райские каникулы наедине”, в перерыве между всеми делами, работой и, что было самым болезненным для Коллинза, в преддверии важной для четы Эклзов даты. Но об этом Миша думать пока абсолютно не хотел! Его мысли были заняты исключительно радостным и сладким предвкушением... Приехав в их совместное гнёздышко заранее, Коллинз пребывал в приподнятом настроении. Он буквально парил над землёй, постоянно погружаясь в приятные мечты и блаженно улыбаясь, пока стирал с мебели пыль, менял постельное бельё, готовил восхитительный ужин и, натянув любимые джинсы Своего Солнечного мальчика, варил отличный кофе, весело насвистывая какую-то мелодию. Когда зазвонил телефон, высвечивая на экране их счастливые лица, Миша, любуясь, растянул розовые губы в широченной улыбке:

- Дженс! Привет! Я как раз... – он понизил голос до проникновенного “Кастиэлевского” баритона, потому что знал, как это обычно действует на Эклза: – в твоих любимых джинсах... Варю кофе. Ты скоро, кстати?

- Эээ... Миш, тут такое дело... – Дженсее до сих пор не знал, что он может такого сказать, чтобы перестать ощущать себя полнейшим дерьмом! – В общем, приехали родители Дэнниель и... подарили нам романтическое путешествие... на неделю... Самолёт сегодня вечером, – он прикрыл глаза рукой, понимая, что сейчас топчет всё, что они так старались сберечь всем назло.

В трубке, после судорожного вдоха, больше не послышалось ни звука и это откровенно пугало, спуская стройные ряды ледяных мурашек по спине Дженсена.

- Ну, у нас ведь с ней скоро... – неловко мямлил он. – Ну...

- Я помню! – не сдержавшись, рявкнул Коллинз. – И?

- Ну, и я не смог... отказаться. Против её родителей сложно устоять в одиночку, понимаешь? – Эклз сдавленно улыбнулся, словно Миша мог увидеть сейчас его виновато-пришибленный вид.

А про себя подумал: “Господи, как же я жалок!!!”

Он упёрся лбом в прохладное стекло, хотя желание было тупо разбить себе башку об него, чтобы только не говорить всего этого Мише.

- Ооо, уж я-то понимаю! – Коллинз начинал кипятиться.

- Миша, чёрт! Ты что же думаешь, мне плевать на Нас с тобой?!

- Не поверишь, Дженни, именно ТАК я и думаю! И как это ты догадался без помощи родителей Дэнниель?!

- Не надо... Не говори так, – запинаясь, начал оправдываться поникшим голосом Дженсен. Тяжело вздохнув, он вдруг заговорил с жаром, акцентируя каждое слово: – Я ведь не сдавался без боя, как тебе кажется! Но Дэнниель заявила, что ей всё известно о Нас... И если я откажусь, хотя бы нашу с ней годовщину вести себя, “как примерный муж”, то она заберёт дочь и добьётся по суду, чтобы я больше никогда не смог с ней увидеться! – он выпалил всё на одном дыхании и обречённо провёл рукой по усталому лицу. – Алло, Миш? Миша, не молчи, прошу тебя. Ты слышишь меня?

- Да, – Миша вдруг вспомнил, как убеждал Дженсена, что дети сделают его счастливее, и сильно прикусил губу, сдерживая подступившую горечь.

“Вот, значит, как всё обернулось...”

- Прости меня! Поверь, я бы всё отдал, чтобы быть сейчас там, рядом с тобой!

- Рядом со мной? – Миша коротко хмыкнул, глядя на гравировку своего кулона на кожаном браслете. – Ну да... “Всегда”...

- Миш... – голос Эклза угас до шёпота.

- Ладно, Дженсен, – встрепенувшись, Коллинз вздохнул, подводя для себя итог. – Хорошо вам отдохнуть. И, кстати, с наступающей годовщиной свадьбы! Всё-таки, 5 лет – приличный срок!

Немедля ни секунды, Миша нажал “отбой” и, выключив мобильный, отбросил его подальше. Он просто не выдержал бы и наверняка сорвался, если бы позволил этому дрожащему и такому родному голосу продолжать свою невыносимую пытку на “понимание”! Мише очень хотелось раскрошить эту грёбаную серебристую штуковину, которая за пару минут “сообщила” ему дорогим сердцу голосом столько ужасных новостей, высосав из “их мирка” все краски и окрасив всё вокруг в чёрно-белые тона. Но, вместо этого, он сосчитал до десяти – не помогло, и только тогда яростно метнул в стену с десяток тарелок, сбивая спесь. Какого хрена вообще!? Он даже собственный телефон разбить не может, потому что простой покупкой нового айфона дело бы не закончилось – слишком много важной информации в нём хранилось. Хотя что-то в душе подсказывало, что вся эта “бесценная” инфа только прикрытие, по сравнению с промелькнувшей в голове мыслью в тот самый момент, когда Коллинз уже заносил руку для броска – он банально не успел скопировать никуда их совместные с Дженсом приватные фото и сэлфи, которых накопилось немало за то время, что они были вместе... “А “были” ли Они? Вместе?! Есть ли? Чёрт!!!”

//

//* Всю неделю Миша не покидал пределов своего “убежища”. Кроме Эклза, его всё равно никто не смог бы здесь найти. Так что, это стало отличной альтернативой медитациям на другом континенте. Да и не хотел он, если честно, вообще никуда ехать или даже двигаться. Потому что чувствовал, что теперь не помогло бы даже это... Он как-то упустил тот важный момент, когда перешагнул тонкую, незаметную, для возбуждённого и одержимого Дженсеном разума, грань, за которой осталась его непоколебимость и уверенность в собственных силах. А сейчас назад пути для него уже не было! Осталось только признаться самому себе и смириться, что он конкретно и бесповоротно подсел на самый сладкий наркотик, который свободно может его убить, стоит только “завязать” с его употреблением. Это стало походить на довольно изощрённую и очень жестокую пытку в стенах квартиры, знавшей обо всех “их общих тайнах и грехах”, так как, на что бы Коллинз ни взглянул, чего бы ни коснулся – ВСЁ в этом месте было переполнено «минами» воспоминаний: об их былой пылкой страсти; о разгорячённых единым желанием телах, тесно прижатых друг к другу; о печалях и горьких слезах, осушаемых заботливыми пальцами и нежными поцелуями; о радостном и задорном смехе; и о самом заветном, утонувшем однажды в ночной темноте, Мишином тихом «люблю»...