- Дженс, знакомьтесь! Это наша приглашённая звезда. Он будет Ангелом и, кстати, спасёт твою задницу из ада, Эклз! – Роберт звучно рассмеялся собственной шутке и похлопал новичка по плечу, мол, “у нас всегда так весело”.

Дженсен резко развернулся, хмуря брови, и ... онемел! Из-под тёмных густых ресниц сияли, изучающими лучиками, небесной синевы, огромные глаза. Дженсен внезапно задохнулся, не в силах произнести хотя бы слово, и тупо протянул этому растрёпанному чуду, в смешном бежевом плаще, свою широкую ладонь. Парень в ответ смело шагнул ему навстречу и ослепительно улыбнулся:

- Миша Коллинз. Но здесь я – Кастиэль, Ангел Божий... – немного низкий баритон его голоса нежно опалил уши Дженса, обволакивая разум сладким дурманом и заставляя щёки покраснеть.

Дженсен во все глаза смотрел на парня, отмечая про себя: «Как же он не похож на образ того мудака, который не давал мне уснуть ночью!». В момент, когда Мишина очень аристократичная кисть потянулась к руке Эклза и неожиданно сильно сжала её длинными и довольно горячими пальцами, у Дженсена по спине побежали волнительные мурашки. Тогда-то он и понял, что просто... пропал!

- Ангел... – выдохнул ошеломлённый Дженсен.

- Можно просто... Миша, Дженсен! – Коллинз ещё раз уверенно стиснул его ладонь в знак приветствия и попытался отстраниться.

Эклз как-то неосознанно сжал пальцы сильнее, удерживая парня на месте. Будто испугался, что выпусти он его сейчас из рук, и прекрасное видение в тот же миг исчезнет... Боялся даже моргнуть! Миша удивлённо изогнул красивую бровь и уставился сначала на их сомкнутые руки, а затем пронзительно стрельнул пристальным взглядом прямо в глаза Дженсена, которые сверкали сейчас россыпью изумрудов. Заминка вышла мимолётной, так что остальные её даже не заметили. Дженсен, запоздало заметив предательство собственного тела, поспешно выпустил горячую ладонь, и, извинившись, ретировался к себе в трейлер. Заперся в нём, наглухо занавесив окна. Повалился на кровать, тяжело дыша, и чувствовал, что его всё больше засасывало в глубину этих невозможно синих глаз. Собравшись с силами, Дженсен решил, что не станет и дальше вести себя, как ребёнок, а будет, как и его герой, отважно и гордо смотреть прямо в наглые, хоть и такие крышесносные, глаза теперь его единственной проблемы со странным русским именем Миша! *** Оказалось, что парень и сам был довольно странным: часто подолгу задумчив, молчалив больше остальных, казалось, даже иногда, что он немного нелюдим. Хотя актёром оказался отменным! Его Кастиэль поражал всей глубиной личности, низким магическим голосом и какой-то неповторимой манерой поведения. Все эти детали, сценаристы (хоть и не говорили в открытую, но много позже Эклз об этом слышал от одного по-пьяни) тайком списывали в характер Ангела именно с Миши, поражаясь тому, как этот человек настолько входил в образ, что становился неисчерпаемым и поразительным источником вдохновения. С коллегами Коллинз тоже довольно легко и быстро нашёл общий язык, но веселился с ними только во время съёмок. Эклз никак не мог совместить эти два противоречивых образа воедино. Он решил успокоиться на том, что парень явно фрик, и он будет обходить его стороной. Благо, Джаред оставался всегда самим собой: долговязым и лохматым – своим-в-доску! Со временем обстановка между ними стала разряжаться, начав смутно напоминать собой хоть какой-то намёк на дружбу. Но Дженсен всё чаще ловил себя на мысли, что испытывал постоянное волнение, когда Коллинз смотрел на него как-то слишком внимательно, плотоядно, откровенно и даже слегка нахально. В такие моменты Эклз был не в силах отвести глаз, словно этот непонятный парень имел над ним некую власть, порабощая его душу и тело одним только мимолётным взглядом. Рядом с Коллинзом он ощущал себя странно восприимчивым, уязвимым и даже робким, словно чувствовал, что в этом ангельском обличии заперт настоящий, истинный, совсем другой Мир Миши. Мир, в котором он – Тёмный Господин. Мир, о котором никто не имел понятия, а Дженсену – хоть он никогда ранее и не замечал за собой ничего подобного! – отчего-то казалось очень заманчивым и притягательным постоять в нём на коленях, подчиняясь жёстким приказам низкого гипнотического голоса Коллинза. Всё это было для Эклза дико, странно и неправильно! Но вся его жизнь была слишком правильной и идеальной! А он был любопытен... *** Постепенно их творческие узы крепли. Актёры прекрасно изучили своих героев, иногда даже сами подсказывали сценаристам некоторые тонкости, а порой и диктовали действия своих персонажей, зная их “от” и “до”. Пару раз Дженсен и Миша задерживались у одного из них в трейлере, прогоняя предстоящие сложные сцены для следующего съёмочного дня. В образе Кастиэля Коллинз был “понятным и близким”, так что, входя в роль, Дженсен смело касался его плеч, поражаясь и восхищаясь их изящностью, тонкостью и скрытой силой, да и вообще, постоянно нарушал личные границы, чтобы всячески поймать Мишин запах, ссылаясь на тесноту помещения. «Чего бы никогда не сделал Дин. Возможно», – Дженсен улыбался собственному неожиданному выводу. Коллинз, вопреки его ожиданиям, не отстранялся, словно соглашаясь и принимая его условия, глядя на Эклза щенячьими глазами, будто он, и вправду, очарованный своим Винчестером Ангел, которому нравилось слышать: «Кас, ты мне нужен!». Как-то Дженсен забылся и продолжил удерживать свою руку на плече Миши, когда объявил об успешном окончании их прогона:

- Отлично! Можно теперь “расслабить ягодицы” и хлебнуть пивка! – улыбаясь лучшей, как ему тогда показалось, из своих острот, Джей слегка потрепал плечо коллеги.

- Нет, спасибо, Дженсен, – Коллинз в мгновение ока изменился в лице, сбрасывая ангельский лик, и подозрительно покосился на руку Эклза на своём плече.

Дженсен застыл, теряя дар речи... Уже уходя, Миша, казалось, заметил его растерянный и слегка обиженный вид. И, наверное, сжалившись над ним, уже мягче, с улыбкой на губах, добавил:

- Ты знаешь, я никогда ещё не работал с таким талантливым актёром, как ты, Дженсен! До завтра.

От удивления Дженсен распахнул глаза и не успел ответить, как Коллинза уже и след простыл. Но это было и не важно, ведь широченная, абсолютно глупая и необъяснимая улыбка уже не сходила с его лица.

*=

Непредсказуемый “пернатый” чудик-Миша ежедневно, сам того не зная, дразнил и пробуждал неподдельный интерес Эклза. Так что Дженсен очень скоро стал неосознанно наблюдать за ним исподтишка практически всегда, пока Коллинз находился в поле его зрения. Он просто уже был не в силах отказать себе в этом удовольствии. Да и прикалыватьcя над Мишей, на пару с Падалеки, стал намного чаще, чем над остальными, только чтобы иметь возможность лишний раз прикоснуться, вроде как и не всерьёз.И потом с удовольствием изображал мнимую боль, когда разъярённый, но улыбающийся “Ангел”, срывался за ним вдогонку, чтобы стукнуть его в ответ. *** Рейтинги зашкаливали. Фанаты были в полном восторге от неожиданных дополнений в основную сюжетную линию. А для всей команды “Сверхъестественного” это было самым главным. Поэтому на странное поведение Коллинза и его, порой, сумасбродные выходки, все махнули рукой, отвечая на все вопросы просто: «Ну, это же Миша... Ему можно!». Да, похоже, что испепелявший своей строгостью взгляд Коллинза, был адресован только Дженсену. Благо, хоть не при всех. Хотя... нет, однажды Мишина “тёмная сторона” всё же вырвалась ненадолго из-под контроля...

*=

Это случилось на одной из конвенций в Риме. У Эклза тогда было отличное настроение, а “Ангел” в тот день выглядел, ну просто чертовски привлекательно! Время панели Дженса пролетело незаметно. Поклонники ликовали, и их задор хорошо ощущался в самом центре событий – на сцене, куда, то и дело, накатывали, одна за другой, волны положительной энергии. Когда же появился Коллинз, развесёлому Дженсену напрочь снесло крышу. Эклз в тот момент был полной противоположностью сдержанному и восхитительно-манящему образу коллеги. И решил немного пошалить, задержавшись на сцене. Встав позади Миши, он что-то постоянно переставлял, меняя местами, лениво наливал воду, кривляясь и передразнивал его слова. Аудитория неистово кричала от восторга, и всеобщий смех не позволял Коллинзу нормально продолжить свою речь. Эклз знал, что “Ангел” был с утра не в духе, но его понесло, и он уже не мог остановиться, балансируя на острие ножа. Миша терпел до последнего, но в итоге, это кривляние его достало окончательно! Кастиэлевским терпением Коллинз определённо не обладал, поэтому негромко, но угрожающе жёстко, выпалил, не глядя на Дженсена: