Директор замолчал, видя, как смутили и, похоже, совсем запутали Гарри его слова. И он решил дать ему некоторое время на передышку. Дамблдору было просто необходимо, чтобы Гарри чётко уяснил то, что он собирался ему сейчас рассказать. И, пожалуй, это было самым главным, что мальчику не следовало, но, в связи с последними обстоятельствами и неудачной попыткой суицида накануне вечером – а в достоверности этого факта он не сомневался и безо всякой Легилименции – просто обязательно теперь нужно было зарубить себе на носу! А Гарри в это время во все глаза смотрел на директора и не мог поверить, что тот чудаковатый, умиляющийся нестройному пению учеников, старец, каким он впервые увидел его в живую на церемонии Распределения первого курса, и этот, мудрый стратег, за стёклами очков которого, то и дело, проскальзывал лихорадочный, не по возрасту живой, проницательный и устрашающий своей скрытой мощью, взгляд – один и тот же человек!?
- Извини, Гарри, возможно, тебе кажется, что я всё это время увиливаю от прямого ответа на твои вопросы? Но иначе, без всех этих долгих речей и вступлений, ты бы не понял «почему»… Крестраж, все эти годы живущий в твоём теле, отличается от всех остальных, созданных самим Волан-де-Мортом. Именно чары, невольно возведённые и преумноженные Силой любви твоей матери, сделали его таковым! Они запечатали крестраж внутри тебя до тех пор, пока ты сам добровольно и совершенно искренне не захочешь принести себя в жертву, так же, как и Лили...
Слова Дамблдора тяжёлым обухом ударили Поттера по голове и стальной хваткой сдавили горло. Он вновь почувствовал ту магматическую волну страха, тесно переплетённого с отчаянием, который опалил его у дверей директорского кабинета накануне вечером. Гарри беспомощно забегал глазами в пространстве, будто силился вытолкнуть себя, выдуть, словно мыльный пузырь, в какую-нибудь другую, лишённую этого ужасного ощущения, реальность. Но ничего не получалось. И ему оставалось лишь ёрзать, крепче обхватывая руками колени, на своей больничной койке.
- То есть, – в конце концов, глухо и немного заторможено вытолкнул он из горла первые слова, – я должен добровольно покончить с собой? – Поттер нерешительно поднял глаза на профессора, думая о том, что ему ведь это почти удалось вчера. Почти, если бы не Драко…
- Нет, Гарри, – вновь удивил его Дамблдор, отрицательно тряхнув седовласой гривой. – Тебя должен убить именно Волан-де-Морт. Иначе твоя жертва будет напрасной и крестраж так и останется «жить» внутри тебя. Ни кремация, ни умерщвлённое тело, не остановят его, пока жив сам Волан-де-Морт – такова его особенность. Скорее всего, он даже не даст твоему телу сгореть или зачахнуть, сохраняя, словно мумию, но ты, к сожалению, определённо точно будешь мёртв, и уже никто и ничто не сможет уничтожить этот крестраж. К сожалению, он способен существовать и без тебя, а сам Волан-де-Морт, как ты понимаешь, даже если и поймёт когда-нибудь, что таится в твоём теле, то вряд ли согласится добровольно уничтожить часть собственной души. Тем более, что если ты будешь мёртв, то она будет более, чем надёжно, спрятана и защищена от истребления, – Дамблдор понуро вздохнул, будто признавая собственное поражение. – И, кроме тебя, мой мальчик, этого никто не в силах предотвратить.
- Мерлин… – Гарри запустил пятерню в волосы, остервенело сжимая их в кулаке. – Сам… Должен сам… – глаза его лихорадочно заметались по окружающему пространству, не задерживаясь на каком-либо предмете дольше пары секунд. Всё его тело, будто онемело, лишившись всяких сенсоров чувств. И в какой-то степени его это радовало. Так как он боялся, что если сейчас сможет осознанно объять весь масштаб того ужаса, впрыснутого в его вены новым, жестоким приговором профессора, то просто умрёт от сердечного приступа в то же самое мгновение. Казалось, даже стены, придя в движение, прессом давили на него с нестерпимой силой и, словно дементоры душу, высасывали весь воздух из лёгких.
«Сам. Волан-де-Морт. Должен. Убить. Только он. Добровольно…пойти на смерть…» – у Поттера уже начинался какой-то астматический припадок, сопровождаемый крупной дрожью, но его вовремя встряхнула неожиданно крепкая старческая рука Дамблдора.
- Гарри! Гарри, что с тобой? – профессор обеспокоенно сжал длинные пальцы на его плече. – Тебе плохо?
Ооо, Гарри было очень плохо! Настолько плохо, что он даже не представлял, как он сможет с этим справиться. Многочисленные мысли и всё новые и новые вопросы испуганно метались в его голове, постоянно сталкиваясь на пути друг с другом, и вновь продолжая бешено колотить в набат по вискам и затылку. Как? Как он мог быть так глуп и недальновиден? Уж если дело касалось самого Волан-де-Морта, то ему следовало догадаться, что всё далеко не так просто, как кажется! Конечно, сейчас Гарри во всём винил собственную горячность и вспыльчивость. И уже сбился со счёта, посылая мысленную хвалу Мерлину и, неизвестно каким чудом, оказавшемуся поблизости Драко Малфою!
- Мальчик мой, – морщинистая, старческая ладонь Дамблдора спустилась от плеча Поттера к его кисти и настойчиво стиснула её. – Ты меня слышишь?
- Д…да, профессор, – Гарри с отчаянием заглянул в его бездонные голубые глаза, которые, вновь смягчившись, излучали лишь ровный, дружелюбный свет.
- Теперь ты знаешь всю правду, – мягким, тихим голосом констатировал Дамблдор. – К сожалению, это случилось намного раньше, чем следовало бы… Услышав наш разговор, я не смог бы и дальше умалчивать. Твоя горячность могла бы привести к самым плачевным результатам. Ты требовал ответов – я дал их тебе, Гарри. И ты, наверняка, должен осознавать всю значимость наших будущих занятий по Окклюменции и Легилименции, не так ли? Мы не можем позволить Волан-де-Морту хозяйничать в твоих мыслях. Дело не только в том, что он может выведать всё о самых дорогих для тебя людях, – по спине Поттера мгновенно засеменили стада ледяных мурашек, так как, после Сириуса, такой человек у него теперь действительно был! – Самое главное – не дать ему ни малейшей возможности узнать, что именно ОН должен убить тебя! Волан-де-Морт обязательно должен, как можно дольше, оставаться в неведении! Ты понимаешь насколько это важно, Гарри? Иначе он найдёт способ этим воспользоваться, чтобы жить вечно, – Дамблдор отставил пустой стакан и, пригладив свою длинную бороду, тихо добавил, кажется, даже больше для себя: – Какая ирония, что самый неожиданный, из созданных им крестражей, оказался ещё и самым надёжным…
Пока они оба молчали, Поттер отсутствующим взглядом смотрел в одну точку и, нервно, заученным движением, запускал пальцы-гребни во взлохмаченные волосы, то меланхолично проводя ими по голове, то вновь взъерошивая.
- Пойми Гарри, что я не рассказывал тебе всё это лишь потому, что твои мысли небезопасны. Но сейчас, у нас уже нет возможности отмотать всё обратно, так что…выход у нас только один – вперёд! Я всецело полагаюсь на твою рассудительность и призываю к хладнокровию, мой мальчик. В сложной ситуации я всегда постараюсь помочь. Но теперь нам обоим предстоит приложить немало усилий. Могу ли я на тебя положиться, Гарри?
- Да, профессор, – бледный, как накрахмаленные простыни, одними губами ответил Поттер и опустил подбородок к груди. – На войне ведь всегда приходится чем-то жертвовать, – глухо и обречённо проговорил он, закрыв глаза. – Просто в этот раз пожертвуют мной…
- Нуу… Не стоит отчаиваться, мой мальчик! – Дамблдор весело потрепал его волосы и почти беззаботно заулыбался. – Я обещаю, что постараюсь что-нибудь придумать. Даю тебе моё честное волшебное слово! Но ты тоже обязан мне пообещать, что не опустишь руки и больше не станешь попадать в Больничное крыло, беспокоя старика. Мм? – он приподнял брови, цепко глядя на юношу поверх очков добродушными, смеющимися глазами.
- Мне жаль… – вдруг выдохнул Гарри то, что повторял по кругу в своей голове последние несколько минут и лишь сейчас решился озвучить. Он не знал, как подобрать подходящие слова и выразить то, насколько сильно он был сейчас напуган собственным опрометчивым решением. Ведь, придя вчера к неправильным выводам и будучи абсолютно уверенным, что сделает только лучше, он чуть сам же всё и не погубил! Он даже не был уверен, что его фраза сейчас обращена исключительно к директору… Скорее даже, ко всем тем, о ком он думал, кого вспоминал и во имя кого решился на ту неосмотрительную жертву!
