- Ну что ж, – начал подводить итоги Уизли, когда они уже переоделись, – в плюсе у нас – крестраж. В минусе…
- Нам нечем его уничтожить, – сквозь зубы закончил за него Поттер, капая жгучим бадьяном на свежий порез у щиколотки.
А затем вытащил из кармана сброшенной мокрой куртки крестраж и поставил перед собой на траву. Сверкая на солнце, чаша притягивала взгляд, и только Гарри она ещё и неслышно для остальных «звала». Все трое сидели и смотрели на неё, дожёвывая бутерброды, прихлёбывая тыквенный сок и думая каждый о своём. Гермиона взглянула через озеро. Дракон всё ещё пил воду на дальнем берегу.
- Как вы думаете, с ним всё будет хорошо? – спросила она.
- Ты прямо как Хагрид! – фыркнул Уизли. – Это же дракон, Гермиона! Уж как-нибудь он о себе позаботится. Ты лучше о нас беспокойся.
- А что?
- Не знаю даже, как тебе сказать, – отозвался Рон. – Понимаешь, кто-нибудь мог заметить, что мы ограбили «Гринготтс»!
Все трое покатились со смеху и никак не могли остановиться. У Гарри ныли рёбра, голова слегка кружилась, но уже не так, как до приёма пищи, но он лежал на траве под пламенеющим закатным небом и хохотал, пока в горле не заболело.
- А всё-таки, что нам делать? – спросила, проикавшись, Гермиона. – Он ведь теперь понял. Сами-Знаете-Кто наверняка понял, что мы знаем о крестражах!
- Может, они побояться ему рассказывать? – с надеждой предположил Уизли. – Отговорятся как-нибудь…
- Сомневаюсь, – вымученно вздохнул Гарри. – Вряд ли Беллатриса пойдёт на то, чтобы соврать своему обожаемому Лорду… Надеюсь только, что он её «отблагодарит», как следует!
Небо, запах озёрной воды, звук голосов спокойно переговаривающихся друзей – всё вдруг исчезло. Боль полоснула лоб Гарри, словно удар меча. Он стоял в слабо освещённой комнате, напротив застыли полукругом волшебники, где-то в углу – он точно знал – сейчас беззвучно глотала слёзы Белла, молча и стойко утирая кровь из разбитой губы, а на полу у его ног скорчилась жалкая, дрожащая фигурка.
- Что ты сказал? – голос был высокий и холодный, а внутри бушевала ярость и страх. То единственное, чего он боялся… Да может ли это быть?! Он не понимал, как такое могло случиться.
Гоблин трясся, не в силах посмотреть в его багровые глаза.
- Повтори! – прошептал Волан-де-Морт. – Повтори!
- М-мой господин, – залепетал гоблин, запинаясь и тараща чёрные глаза, полные ужаса. – М-мой господин…мы ст-старались остановить об-обманщика…но узнали…слишком п-поздно…мы…мы были уверены, что это…это была м-мадам… Лестрейндж…
- Вы были уверены?! Я полагал, что в «Гринготтсе» умеют разоблачить любой обман! Что взяли грабители?
- М-маленькую…золотую ч-чашу…из сейфа м-мадам…
Поттер словно со стороны услышал свой бешеный крик – крик неверия и ярости. Он обезумел от злобы – неправда, не может быть, никто не знал об этом! Как мальчишка смог открыть его тайну? Бузинная палочка хлестнула воздух. Комнату озарила вспышка ярко-зелёного света. Стоявший на коленях гоблин повалился на бок – мёртвый. Волшебники в страхе кинулись кто куда. Беллатриса и Люциус распихивали всех, торопясь прорваться к двери. Снова и снова взлетала Бузинная палочка, и те, кто не успел убежать, были убиты, все до одного, за эту ужасную новость, за известие о пропаже золотой чаши… Он метался взад и вперёд среди мертвецов. Перед ним проходили видения: его бесценные сокровища, его хранители, якоря, которыми он держался за бессмертие. Дневник уничтожен, чаша украдена. Что если… Что если мальчишка Поттер знает об остальных? Неужели он знает, неужели осмеливается действовать, неужели он уже обнаружил другие? Уж не кроется ли за всем этим Дамблдор? Дамблдор, который всегда его подозревал, который умер по его приказу, чья палочка была теперь его, всё-таки дотянулся из забвения – через мальчишку… Но если бы мальчишка уничтожил один из крестражей, он, Лорд Вола-де-Морт, несомненно, узнал бы об этом! Он, Величайший среди волшебников, он, самый могущественный из всех, он, обыгравший и убивший Дамблдора и множество других никчёмных, безымянных, безродных людишек, как он мог бы не заметить, если его самого, блестящего и несравненного, кто-то ранил, изувечил? Правда…когда погибал дневник, он ничего не почувствовал. Но объяснил для себя это тем, что был тогда лишён тела – меньше, чем призрак… Нет, не может быть! Остальные крестражи в безопасности… Их никто не касался… И всё же он должен проверить, должен убедиться… Он пинком отшвырнул с дороги труп гоблина. В его воспалённом мозгу роились образы: озеро, лачуга, Хогвартс… Ярость его немного поутихла. Откуда мальчишке знать, что он спрятал перстень в лачуге Мраксов? Никто не подозревает о его родстве с ними, он скрыл все следы, никто не связал его с убийствами. Кольцо, безусловно, в безопасности! А откуда знать мальчишке или кому угодно другому о том, что храниться в пещере? Кто мог бы преодолеть её защиту? Нелепо даже думать, что медальон могли похитить! Что касается школы… Только он один знает, где в Хогвартсе спрятан крестраж, ведь только он один сумел проникнуть в самые глубокие тайны замка… К тому же…есть ещё…
- М-мой Лорд… – дрожащим голосом неожиданно обратилась к нему чья-то голова, едва выглядывавшая из-за двери гостиной Малфой Мэнора.
- ВОООН! – взревел Волан-де-Морт, швыряя в наглеца, посмевшего прервать его размышления, Круцио.
Глупая голова немедленно исчезла за дверью, и он шумно вдохнул, раздувая узкие щели ноздрей своего змеиноподобного, приплющенного носа и вновь пытаясь подавить нарастающий в груди гнев. Нет, остальные крестражи должны быть в целости и сохранности! Но для полной уверенности нужно посетить каждый из тайников, удвоить защитные чары… И сделать это он должен один – так же, как добывал Бузинную палочку. Какой из тайников проверить первым? Которому угрожает наибольшая опасность? Размышляя, Волан-де-Морт неспешно прохаживался мимо разбросанных повсюду трупов, на искажённых лицах которых навеки застыло выражение предсмертной муки. Гарри же в ужасе смотрел на это кровавое месиво, в которое превратилась некогда роскошная комната Мэнора, и чувствовал, подступающую к горлу дурноту. Сбоку от горящего камина, там, где в полумраке вповалку лежало сразу несколько тел, взгляд Гарри вдруг зацепился за всполох светлых, испачканных в крови, волос, и сердце его, болезненно ухнув в груди, замерло. «ТОЛЬКО НЕ ОН! ПОЖАЛУЙСТА, ТОЛЬКО БЫ НЕ ОН!!!», – задыхаясь от страха, мысленно взмолился Гарри. Волан-де-Морт остановился у камина, небрежно вертя в тонких пальцах Бузинную палочку, и, наклонив по-птичьи голову набок, сузил алые глаза.
- Идиоты! – брезгливо фыркнул он, сталкивая ногой в сторону один из трупов. – Жаль, Трэверс, что ты не додумался доложить мне о своих успехах заранее… – без сожаления проговорил он и пошёл дальше по периметру свежего «кладбища».
«ТРЭВЕРС! Трэверс…», – от этого чувства величайшего облегчения, что обрушилось на Гарри в ту же секунду, как Волан-де-Морт узнал в обладателе светлых волос Пожирателя Смерти, он чуть ли не выскользнул без сил из чужого Сознания! А в самом Волан-де-Морте, тем временем, шевельнулся застарелый страх. Дамблдор знал его второе имя… Дамблдор мог догадаться о его родстве с Мраксами… Их брошенный дом, пожалуй, самое ненадёжное убежище. Туда нужно наведаться прежде всего… Озеро? Нет, невозможно! Впрочем, есть малая доля вероятности, что Дамблдор разнюхал в приюте кое-какие его прошлые грешки. И, наконец, Хогвартс… Но тот крестраж в безопасности! Поттер не может знать о Волшебной комнате! Никто не может! А всё-таки имеет смысл предупредить Снегга, что мальчишка может попытаться вновь проникнуть в замок… Разумеется, было бы глупо открыть Снеггу причину. Довериться Беллатрисе и Малфою уже было огромной ошибкой. Они глупы и легкомысленны, на них ни в коем случае нельзя было полагаться! Но они у него под контролем: Люциус трясётся, как осиновый лист, за свою драгоценную семью – всё же оставить при себе отпрыска Малфоев в качестве морального давления было правильным решением! – а Белла…Белла настолько одержима им, что не посмеет! Хотя…сегодня она его очень огорчила… Стало быть, прежде всего, он побывает в лачуге Мраксов. Волан-де-Морт вышел из комнаты, высокомерно бросив на ходу дрожащим эльфам указание, чтобы к его возвращению, они всё прибрали, пересёк просторную прихожую и вступил в тёмный сад, где плескал фонтан. Он позвал на змеином языке, и Нагайна послушно приползла к нему, тенью скользнув по траве… Гарри распахнул глаза, рывком возвращаясь в настоящее. Он лежал на берегу озера, в небе низко стояло заходящее солнце. Рон и Гермиона смотрели на друга во все глаза и, судя по их встревоженным лицам и по дёргающейся боли в шраме, его внезапная отлучка в Сознание Волан-де-Морта не прошла незамеченной. Перед ним на траве валялась чаша, такая безобидная с виду. Тёмно-синяя вода в озере искрилась золотом в лучах заходящего солнца. Поттер сел, дрожа всем телом, а затем резко кинулся к ближайшим зарослям, в которые его тут же с шумом вырвало. Ни Рон, ни Гермиона не торопились комментировать его состояние или что-либо спрашивать – им и без объяснений было понятно, что Гарри только что увидел что-то ужасное. Гермиона только порылась в сумочке и, достав из неё какую-то пластмассовую чашку, наколдовала для друга чистой воды.
