- Прогиб засчитан, – ухмыльнулся в ответ Малфой, непроизвольно подаваясь вперёд и подставляя свою шею так, чтобы губы Гарри не пропустили ни одного его чувствительного местечка… – Но долг, Поттер, платежом красен!

- Запиши пока на мой счёт. Я согласен на любые проценты!

- О!?

Игриво чмокнув Драко в кончик носа, Гарри схватил его за руку и потянул к выходу. Но уже у самой двери вдруг притормозил и, закрыв на мгновенье глаза, развернулся к Драко.

- Надевай мою Мантию-невидимку. Выйдешь первым, в подземельях.

- А ты? – изумлённо округлил глаза Малфой, но послушно принял из его рук волшебную Мантию. – Разве тебе не…

- Мне не надо, – твёрдо отрезал Поттер. Прежде всего, он думал о безопасности Драко, а о себе он как-нибудь уж сам позаботится. – Я выйду на седьмом этаже, если по Карте там никого не будет. А даже если и будет, к примеру, Филч или патрулирующие старосты, то встреча с директором, по-моему, вполне достойная отговорка.

- Как у тебя всё складненько, Поттер, – нервно усмехнулся Малфой, но тут же охнул от удивления, когда сильные руки Гарри прижали его к твёрдой и горячей груди.

- До завтра! – выдохнул Гарри, крепче стискивая Драко в объятиях.

- До скорого, Герой! – стараясь не терять бодрость духа, с напускной строгостью шепнул в ответ Малфой и, коротко, но многообещающе поцеловав смеющиеся, любимые губы, выскользнул в Мантии-невидимке за дверь.

====== Глава 23. «Помни» ======

В гостиной полупустого Малфой Мэнора было тихо и тепло. Портреты, развешенные на тёмно-фиолетовых стенах, мирно посапывали в своих красивых, золочёных рамах. А в массивном резном камине из тёмного мрамора всё ещё ярко горел огонь, отбрасывая на гладкий и такой же мраморный пол дрожащие и таинственные тени. Хозяйка поместья, Нарцисса Малфой, неподвижно восседала в одном из глубоких кожаных кресел, неотрывно следя за хаотичным танцем пламени. И только её точёные, длинные пальцы, нервно теребя и периодически сжимая юбку длинного чёрного платья, выдавали истинное настроение и нарастающее волнение миссис Малфой. В свои сорок с лишним, она всё ещё была невероятно красива и стройна, а её манерам и природной грации могли бы позавидовать лучшие выпускницы Шармбатона. Мраморно-бледная кожа Нарциссы выглядела безупречно гладкой, как тончайший шёлк, и достаточно упругой, чтобы вызывать многочисленные завистливые взгляды недоброжелателей и, не менее многочисленные, восторженные вздохи почитателей красоты. Хотя и те и другие, по-своему любуясь исключительной, «холодной» красотой миссис Малфой, старались делать это издалека и как бы невзначай. В основном потому, что во всей магической Британии нашлось бы совсем немного смельчаков, способных решиться на подобную дерзость и не испытывать при этом боязливый трепет перед испепеляющим и устрашающим взглядом её сурового и очень влиятельного супруга. Как бы там ни было, но за глаза очень многие считали, что время не властно над этой величественной – некоторые даже употребляли слово «породистой», – женщиной. Впрочем, как и над её мужем. Потому как, по мнению всё тех же «зевак», чете Малфоев вообще были чужды практически все человеческие эмоции, видимо, из страха обжиться, обычными для всех, мимическими морщинами. Но самих Малфоев эти мнения и разговоры никогда не тревожили. С вежливой или брезгливой отчуждённостью они чинно позировали для корреспондентов газет или грациозно «проплывали» вдоль широких витрин Косого переулка, оставляя за собой шлейф некой таинственности и недосказанности, и исчезали в глубинах самых дорогих магазинов, не обращая внимания на волнение, каждый раз вызываемое их появлением в массах. Сейчас же, узкое, вылепленное в форме благородного овала, лицо Нарциссы Малфой не скрывало долго сдерживаемого беспокойства и, в последнее время, ставшей уже пугающе привычной внутренней тревоги, выявившейся в мелких морщинках, совсем недавно тронувших её удивительно тонкие черты. А в выразительных, насыщенно-карих глазах застыло затравленное выражение. В последнее время Нарциссе совсем не удавалось спокойно заснуть, если Люциус пропадал по делам Министерства или, как это было сегодня, у Тёмного Лорда. Каждый раз, когда супруг подолгу задерживался там, её охватывало такое всепоглощающее волнение, что она буквально впадала в оцепенение и ничего не могла с собой поделать. Близость того неминуемого дня, когда Тёмный Лорд, по изъявленному им желанию, пожалует к ним в Мэнор была неминуема и ужасающе близка… И чем меньше оставалось в запасе времени на подготовку, тем нервознее становился Люциус, а сама Нарцисса, обходя пустующие комнаты и засыпающий к зиме сад, всё чаще украдкой вздыхала и смотрела на всё так печально, будто заранее прощалась с прежним убранством их родного дома. Но перед мужем, естественно, не теряла лица и с готовностью оказывала ему любое содействие и всяческую поддержку. Ещё во времена учёбы в Хогвартсе, задолго до их с Люциусом свадьбы, Нарцисса всем сердцем полюбила этого высокого, стройного юношу с роскошными, ниспадавшими на плечи гладким и шелковистым платиновым водопадом, волосами. И хотя она в тайне была рада, что их родители сами сочли их союз с Люциусом, более чем, достойным, но при оглашении этого «вердикта», ничто в её выдержанном и достойном облике не дрогнуло. Даже, несмотря на то, что сердце её уже давным-давно счастливо замирало при каждом взгляде непокорных, источающих ровный, холодный блеск, серых глаз Люциуса Малфоя. Выходя за него замуж, Нарцисса прекрасно знала, что её наречённый уже тогда был последователем идей, стремлений и целей Тёмного Лорда и одним из первых Пожирателей Смерти, но сама не спешила следовать его примеру. К её скрытой радости ни супруг, ни сам Тёмный Лорд не настаивали на принятии почётной и отличительной Чёрной метки, странным образом довольствуясь тем, что Нарцисса сдержанно выражала своё уважение и безоговорочную поддержку их общей, только начинающей проникать в широкие массы, идеологии. А когда на свет появился Драко…внутренний мир Нарциссы Малфой изменился до неузнаваемости и стал вращаться совершенно по другой орбите. Рождение сына кардинально изменило полюса её привязанностей и интересов, сконцентрировавшись на этом крошечном, розовощёком малыше, каким-то невероятным чудом дарованного ей Магией никому не известного, но бесспорно могущественного, Лунного Дракона! Порхая над новорожденным сыном, Нарцисса старалась всячески окружить его теплом, заботой и любовью, которые скопились в ней за то долгое время, что она грезила об их с Люциусом будущем малыше и исправно играла роль жены истинного чистокровного аристократа, лорда Люциуса Абраксаса Малфоя, уже на тот момент, считавшегося одним из самых ближайших и верных сторонников набирающего мощь Тёмного Лорда. Но материнское сердце Нарциссы всякий раз болезненно сжималось, когда Люциус, осчастливленный появлением долгожданного наследника, красочно повествовал о том, что ожидало их сына в его уже тщательно распланированном будущем. Особенно, при упоминании Дурмстранга и службы у Тёмного Лорда. И если с предстоящим обучением Драко в далёком и тёмном Дурмстранге, Нарцисса ещё могла что-то придумать и как-то постараться отговорить Люциуса, то перспектива рискованной и гиблой участи Пожирателя Смерти, приводила её в полнейшее отчаяние! Не такой…совершенно не такой она видела Судьбу своего единственного сына, которого честно выстрадала и с огромным трудом вымолила у Высшей неизведанной Силы! Поэтому Нарцисса была чрезвычайно рада, когда муж предложил сделать крёстным отцом Драко их школьного друга Северуса Снегга. Тот хоть и был зачастую молчалив, скрытен и угрюм, но всё же не сумел вовремя скрыть от любящей матери, то искреннее и светлое чувство, которым проникся к маленькому, барахтающемуся в пелёнках, розовощёкому Драко. И Нарцисса несколько воодушевилась, уповая на то, что её сын сможет всегда рассчитывать на покровительство и защиту своего крёстного отца. Пламя в камине полыхнуло зелёным цветом и из его высоко простёршегося, огненного столба вышел усталый и напряжённый, но всё же живой и невредимый, Люциус Малфой. Нарцисса тут же поднялась на ноги и, несмотря на усталость, изящным жестом расправила незаметные складки на «истерзанном» её нервными пальцами платье. Почти незаметно пошатнувшись, Люциус, тем не менее, твёрдо шагнул к освободившемуся креслу, и, отстегнув массивную, инкрустированную драгоценными камнями застёжку, в виде двух переплетённых между собой змей, вяло стянул с плеч тяжёлую походную мантию. С готовностью забрав верхнюю одежду супруга, а заодно и его трость, Нарцисса бережно отложила вещи в соседнее кресло и тут же вернулась к мужу.